Оно освобождало их от смятения, вызванногонеспособностью справиться с разрушительнойкритикой экономистами социализма иинтервенционизма. Но само по себе оно недоказывало правильности просоциалистическойили интервенционистской политики. Чтобыобосновать свои «неортодоксальные» учения,сторонники историзма разработали внутреннепротиворечивую дисциплину, называвшуюсяпо-разному, например реалистическая илиинституциональная или этическая экономическаятеория, или экономические аспекты политическойнауки (wirtschaftliche Staatswissenschaften <экономическиеобщественно-политические науки (нем.). – Прим.перев.>) <о других названиях см.: АртурШпихоф «Предисловие» к английскомуизданию его трактата о «Деловых циклах»International Economic Papers, N. Y., 1953. No. 3. Р. 75>.
Большинство сторонников этого направлениямысли не беспокоились об эпистемологическомобъяснении своих процедур. Немногие пыталисьобосновать свой метод. Мы можем назвать ихдоктрины периодализмом, а их сторонников – периодалистами.
Основная идея, лежащая в основе всех этихпопыток построить квазиэкономическую доктрину,которую можно было бы использовать с цельюобоснования политики борьбы с рыночнойэкономикой, заимствована из позитивизма. Будучисторонниками историзма периодалисты неустаннотвердят о чём-то, что они называют историческимметодом, и утверждают, что являются историками.Однако на деле они исповедуют основные принципыпозитивизма, отвергающего историю какбесполезную и бессмысленную болтовню истремящегося заменить её новой наукой,построенной по модели ньютоновской механики.Периодалисты разделяют тезис о том, что изисторического опыта можно апостериори вывестизаконы, которые, будучи открытыми, образуют новую– ещё не существующую – науку: социальнуюфизику, социологию или институциональнуюэкономику.
Версия этого тезиса, принадлежащаяпериодалистам, только в одном отношенииотличается от версии позитивистов. Говоря озаконах позитивисты имеют в виду, что эти законыбудут характеризоваться всеобщностью.Периодалисты считают, что каждый период историиимеет свои собственные законы, отличающиеся отзаконов другого периода экономической истории.
Периодалисты разбивают ход историческихсобытий на разные периоды. Очевидно, чтокритерием, в соответствии с которым производитсяразбиение на периоды, являются характеристикиэкономических законов, определяющихэкономическое становление каждого периода.Таким образом, аргументация периодалистовдвижется в круге. Периодизация экономическойистории предполагает знание экономическихзаконов, свойственных каждому периоду, тогда какэти законы могут быть открыты только путёмисследования каждого периода без каких-либоссылок на события, случающиеся в другие периоды.
Представления периодалистов о ходе историивыглядят следующим образом. Существуютразличные периоды или этапы экономическойэволюции, следующие один за другим вопределённом порядке; на протяжении каждого изэтих периодов экономические законы остаютсянеизменными. Ничего не говорится о переходе отодного периода к следующему. Если мы предположим,что он не происходит одним махом, то мы должныпредположить, что существует интервал перехода,так сказать, переходный период. Что происходит вэтом интервале? Какой тип экономических законовдействует в это время? Является ли это временембеззакония или оно имеет свои собственныезаконы? Кроме того, если допустить, что законыэкономического становления являютсяисторическими фактами и поэтому изменяются стечением исторических событий, то это очевиднопротиворечит утверждению о существованиипериодов, на протяжении которых не происходитникаких изменений, т.е. периодов, на протяжениикоторых нет никакой истории, и что между двумятакими периодами покоя есть период перехода.
Та же самая ошибка содержится в концепциитекущей эпохи, используемой современнойпсевдоэкономической наукой. Исследования,изучающие экономическую историю ближайшегопрошлого, определяются как изучающие текущиеэкономические обстоятельства. Если мыопределяем некоторый период времени какнастоящий, то мы подразумеваем, что относительнокакой-то проблемы на протяжении этого периодаусловия остаются неизменными. Поэтому концепциянастоящего в разных областях деятельностиразлична.<Мизес Л. Человеческаядеятельность. С. 97> Кроме того, никогдаточно не известно, как долго будет продолжатьсяэто отсутствие изменений и, соответственно,какую часть будущего следует захватить. Всё, чточеловек может сказать о будущем, всегдапредставляет собой просто спекулятивноепредвидение. Изучение каких-либо условийнедавнего прошлого под рубрикой «текущиеусловия» всегда является неправильнымназванием. Самое большее, что можно сказать:таковы были вчерашние обстоятельства; мыожидаем, что они не изменятся ещё какое-то время.
Экономическая теория имеет дело срегулярностью во взаимной связи ипоследовательности явлений, действительной вовсей области человеческой деятельности. Поэтомуона может внести вклад в прояснение будущихсобытий; она способна делать предсказания вграницах, определённых праксиологическомупредсказанию <там же. С. 112. См. ниже. Гл. 14,раздел 3>. Если кто-то отвергает идеюэкономического закона, необходимодействительного для всех эпох, то он уже большене имеет возможности обнаружить какую-либорегулярность, которая оставалась бы неизменной впотоке событий. Тогда ему остаётся толькосказать: если условия остаются неизменными напротяжении некоторого времени, то они останутсянеизменными. Но действительно ли они остаютсянеизменными или нет, можно узнать только попрошествии этого времени.
Честный сторонник историзма должен был бысказать: о будущем нельзя утверждать ничегоопределённого. Никто не может знать, какконкретная экономическая политика будетработать в будущем. Мы можем быть уверены тольков том, что знаем, как похожая политика работала впрошлом. При условии, что все соответствующиеусловия останутся неизменными, мы можем ожидать,что будущие результаты не будут сильноотличаться от результатов, полученных в прошлом.Но мы не знаем, останутся ли интересующие насусловия неизменными. Следовательно, мы не можемделать никаких предсказаний о – необходимобудущих – последствиях любого рассматриваемогомероприятия. Мы имеем дело с историей прошлого, ане с историей будущего.
Догма, разделяемая многими историками,утверждает, что тенденции социальной иэкономической эволюции, проявившиеся в прошлом,и особенно в недавнем прошлом, будут такжесуществовать и в будущем. Поэтому изучениепрошлого, заключают они, раскрывает характерсобытий, который произойдут в будущем.
Оставляя в стороне все метафизическиепредставления, обременяющие эту философиютенденций, мы лишь должны осознать, что тенденциимогут изменяться, изменялись в прошлом и будутпродолжать изменяться в будущем <Mises L.Planning for Freedom. South Holland, III., 1952. P. 163–169>.Сторонник историзма не знает, когда произойдётследующее изменение. Всё, что он может сказать отенденциях, относится только к прошлому иникогда – к будущему.
Некоторые немецкие приверженцы историзмалюбили сравнивать свою периодизациюэкономической истории с периодизацией историиискусства. Подобно тому как история искусстваизучает последовательность различных стилейхудожественной деятельности, экономическаяистория изучает последовательность различныхстилей экономической деятельности (Wirtschaftsstile).Эта метафора не хуже и не лучше других метафор. Нопоследователи историзма не сказали, что историкиискусства говорят только о стилях прошлого и неразрабатывают доктрин о стилях в искусствебудущего. В отличие от этого, авторы историческойшколы пишут и читают лекции об экономическихусловиях прошлого только для того, чтобы сделатьвыводы относительно экономической политики,которая необходимо направлена на экономическиеусловия будущего.
По мнению историзма, главная ошибкаэкономической науки заключается в еёпредположении, что человек неизменно эгоистичени стремится исключительно к материальномублагополучию.
Согласно Гуннару Мюрдалю, экономическая наукаутверждает, что действия людей «мотивируютсяисключительно экономическими интересами» ирассматривает в качестве экономическогоинтереса «желание более высокого дохода иболее низких цен и, дополнительно, возможно,стабильность заработков и занятости, разумноевремя на досуг и среду, способствующую егоудовлетворительному использованию, хорошиеусловия труда и т.д.» Это, говорит он, являетсяошибкой. Простая регистрация экономическихинтересов не полностью объясняет человеческиемотивации. В действительности человеческоеповедение определяется не только интересами, нои социальными установками. «Социальнаяустановка – это эмоциональный стереотип реакциииндивида или группы на реальные илипотенциальные ситуации». «К счастью<существует> много людей, социальныеустановки которых не идентичны их интересам»<Myrdal G. The Political Element in the Development of Economic Theory,trans. by P. Streeten. – Cambridge (Mass.): Harvard University Press, 1954. P.199–200>.
Так вот, утверждение о том, что экономическаянаука всегда настаивала на том, что людьми движетисключительно стремление к более высокомудоходу и более низким ценам, является ложным.Вследствие провала попыток распутать кажущийсяпарадокс концепции потребительной ценности,классические экономисты и их эпигоны не сумелидать удовлетворительной интерпретацииповедению потребителей. Фактически они изучалитолько поведение обслуживающих потребителейделовых людей, для которых оценки их покупателейявляются конечным критерием. Когда они ссылаютсяна принцип покупки на самом дешёвом рынке ипродажи на самом дорогом рынке, они пыталисьинтерпретировать действия коммерсанта в ролипоставщика, обслуживающего покупателей, а не вроли потребителя, расходующего собственныйдоход. Они не вдавались в анализ мотивов,побуждающих индивидов покупать и потреблять. Такчто они не исследовали, пытаются ли индивиды