деятельности. Человеческая деятельность – этосознательные усилия людей, направленные на то,чтобы заменить менее удовлетворительныеобстоятельства более удовлетворительными. Идеиопределяют, что должно считаться более, а чтоменее удовлетворительными обстоятельствами, атакже к каким средствам необходимо прибегнуть,чтобы их изменить. Таким образом идеи являютсяглавной темой изучения истории. Идеи непредставляют собой постоянного запаса,неизменного и существующего от начала вещей.Любая идея зародилась в определённой точкевремени и пространства в голове индивида.(Разумеется, постоянно случается так, что одна ита же идея независимо появляется в головахразных индивидов в разных точках пространства ивремени.) Возникновение каждой новой идеи сутьинновация; это добавляет нечто новое и прежденеизвестное к ходу мировых событий. Причина, покоторой история не повторяется, состоит в том,что каждое историческое событие – этодостижение цели действия идей, отличающихся оттех, которые действовали в других историческихсостояниях.
Цивилизация отличается от простыхбиологических и физиологических аспектов жизнитем, что является результатом идей. Сущностьцивилизации составляют идеи. Если мы пытаемсяразграничить различные цивилизации, то differentiaspecifica<отличительный признак (лат.). – Прим.перев.>, может быть найден только вразличном смысле идей, который их определяет.Цивилизации отличаются одна от другой именнокачеством содержания, характеризующего их какцивилизацию. В своей сущностной структурецивилизации они являются уникальнымииндивидами, а не членами класса. Это не позволяетнам сравнивать превратности их судьбы сфизиологическими процессами, происходящими вжизни отдельного человека или отдельногоживотного. В каждом животном теле происходятодни и те же физиологические изменения. Ребёноксозревает в утробе матери, рождается, растёт,взрослеет, увядает и умирает в результате одногои того же цикла жизни. С цивилизациями всёобстоит иначе. Цивилизации несопоставимы инесоизмеримы, поскольку они приводятся вдвижение разными идеями и поэтому развиваютсяпо-разному.
Идеи не должны классифицироватьсябезотносительно к здравости их содержания. Людиимеют различные представления о лечении рака. Донастоящего времени ни одна из этих идей не далаполностью удовлетворительных результатов.Однако это не оправдывает вывод о том, чтовследствие этого будущие попытки лечения ракатакже будут безуспешными. Историк прошлыхцивилизаций может заявить: что-то не так с идеями,на которых были построены цивилизации,разложившиеся изнутри. Но из этого факта он недолжен делать вывод, что другие цивилизации,построенные на других идеях, также обречены. Втелах животных и растений действуют силы,которые в конце концов должны их разрушить. В«теле» цивилизации невозможно обнаружитьникаких сил, которые не были бы результатом ихспецифических идеологий.
Не менее тщетны попытки найти в истории разныхцивилизаций параллелизм или идентичные этапы напротяжении их жизни. Мы можем сравнивать историюразличных народов и цивилизаций. Но этисравнения должны изучать не только сходство, но иразличие. Стремление обнаружить сходствопобуждает авторов игнорировать или дажеутаивать отличия. Первая задача историка – изучать исторические события. Сравнения, которыепроводятся после получения максимально полногознания событий, могут быть безобидными, а иногдадаже поучительными. Сравнения, которыесопутствуют или даже предшествуют изучениюисточников, порождают путаницу, если неоткровенные небылицы.
Всегда существовали люди, прославляющие старыедобрые деньки и проповедующие возвращение ксчастливому прошлому. Сопротивление юридическими конституционным новшествам со стороны тех,кому они причиняют вред, часто кристаллизуется впрограммы, предлагающие восстановление древнихинститутов, или предположительно древнихинститутов. В некоторых случаях реформы,нацеленные на нечто новое, рекомендовались каквосстановление древнего закона. Самый известныйпример – роль Великой хартии вольностей [47]видеологиях антистюартовских партий в Англии XVIIв.
Но именно адепты историзма первыми открытопредложили устранить исторические изменения ивернуться в исчезнувшие условия отдалённогопрошлого. Нет нужды исследовать экстремистскиекрайности этого движения, как, например, попыткинемцев возродить культ Одина. Более умеренныеаспекты этих тенденций также не заслуживаютничего, кроме иронических комментариев.
(Журнальная карикатура, изображающая членовГанноверско-Кобургской династии, шествующих водеяниях шотландского рода сражавшегося приГуллодене [48], сильно удивила бы «Мясника»Камберлендского.) Внимания требуют имеющиесяздесь языковые и экономические проблемы.
По ходу истории в лету канули многие языки.Некоторые исчезли, не оставив никакого следа.Другие сохранились в старых документах, книгах инадписях, так что учёные могут их исследовать.Некоторые «мёртвые» языки – санскрит,древнееврейский, древнегреческий и латынь– оказывают влияние на современную мысльблагодаря философской и поэтической ценностиидей, высказанных в их литературе. Остальныеявляются просто объектами филологическихисследований.
Процесс, приводящий к исчезновению языка, вомногих случаях представлял собой простолингвистический рост и трансформациюразговорной речи. Длинная последовательностьнебольших изменений настолько трансформировалафонетические формы, словарь и синтаксис, чтоболее поздние поколения уже не могли прочитатьдокументы, оставленные их предками. Разговорныйязык развился в новый, совершенно другой язык.Старый язык могли понимать только те, кто прошёлспециальное обучение. Смерть старого языка ирождение нового были результатом медленной,мирной эволюции.
Однако во многих случаях лингвистическиеизменения были следствием политических ивоенных событий. Народ, говорящий на иностранномязыке, достигал политического и экономическогогосподства либо путём военного завоевания, либоблагодаря превосходству своей цивилизации. Те,кто разговаривал на местном наречии, оттеснялисьна подчинённые позиции. По причине их социальнойи политической недееспособности, не игралобольшой роли, что они должны были говорить и какони это говорили. Важные дела велисьисключительно на языке их господ. Власть, суды.церковь и школы пользовались только этим языком;он был языком законов и литературы. Старыйместный язык использовался тольконеобразованным населением. Если кто-то хотелповысить свой статус, то должен был выучить языкгоспод. Разговорный язык предназначался длясамых неповоротливых и наименее честолюбивых: онвызывал презрение и в конце концов исчезал с лицаземли. Иностранный язык вытеснял местноенаречие.
Политические и военные события, являвшиесядвижущей силой этого лингвистического процесса,во многих случаях характеризовалисьтиранической жестокостью и безжалостнымпреследованием всех оппонентов. Подобные методывстречали одобрение со стороны некоторыхфилософов и моралистов докапиталистическихэпох, также они иногда удостаивались похвалы состороны современных «идеалистов», когда к ихпомощи прибегали социалисты. Однако «ложномурационалистическому догматизму либералов»они казались шокирующими. В исторических работахпоследних отсутствовал высокий релятивизм,побуждавший самозванных «реалистических»историков объяснять и оправдывать всё, чтопроисходило в прошлом, а также отстаиватьсохранение деспотических институтов. (Какукоризненно заметил один критик, у утилитаристов«древние институты не вызывают трепета; ониявляются просто воплощением предрассудков» <StephenL. The English Utilitarians. – London. 1900. V. 3. Р. 70 (sо Дж. Ст.Милле)>.) Не требует объяснения, почемупотомки жертв этих репрессий и угнетения иначеоценивали опыт своих предков, тем более почемуони стремились уничтожить те последствияпрошлого деспотизма, которые продолжалипричинять им вред. В некоторых случаях, неудовлетворившись устранением существующегоугнетения, они планировали отменить также и теизменения, которые больше не причиняли имникакого вреда, каким бы вредным и пагубным вдалёком прошлом ни был вызвавший их процесс.Именно на это нацелены попытки отменитьлингвистические изменения.
Самый яркий пример – Ирландия. Иноземцывторглись и завоевали эту страну,экспроприировали землевладельцев, разрушили еёцивилизацию, установили деспотичный режим ипытались силой оружия обратить людей ввероисповедание, которое они презирали.Насаждение чуждого вероисповедания не заставилоирландцев отказаться от католицизма. Ноанглийский язык вытеснил гэльский язык. Когдапозднее ирландцы постепенно обуздалииностранных угнетателей и, в конце концов, обрелиполитическую независимость, большинство из нихлингвистически уже не отличались от англичан.Они разговаривали на английском языке, а ихвыдающиеся писатели писали английские книги,некоторые их которых входят в число самыхвыдающихся образцов мировой литературы.
Такое положение дел затрагивает чувства многихирландцев Они стремятся побудить своихсограждан вернуться к наречию, на котором ихпредки разговаривали в давно ушедшем прошлом.Мало кто выступает против этих попыток. Немногиеимеют мужество открыто бороться противпопулярных движений, а радикальный национализм,после социализма, является самой популярнойидеологией. Никто не хочет рисковать получитьклеймо врага народа. Но лингвистической реформемолчаливо противостоят мощные силы. Людицепляются за язык, на котором говорят, внезависимости от того, кто желает его подавить– иноземные деспоты или отечественные фанатики.Современные ирландцы полностью отдают себеотчёт в преимуществах, которые они получают засчёт того, что английский язык является основнымязыком современной цивилизации, который долженучить каждый, чтобы прочитать много важных книгили принять участие в международной торговле, вмировых делах и в великих идеологическихдвижениях. Именно потому, что ирландцы являютсяцивилизованной нацией, чьи авторы пишут не для