ошибочную теорию из нескольких противоречащихдруг другу теорий, разделяемых специалистами, тоон пойдёт по неправильному пути, и его работаокажется бесполезной. Вполне может быть, что онвыбрал несостоятельную теорию вследствие своейпредубеждённости, а эта теория лучше всегоотвечала его партийному духу. Однако принятие навооружение ложной доктрины часто может бытьпросто следствием невежества или того, что онапользуется большей популярностью, чем болееправильные доктрины.
Основным источником разногласий средиисториков являются расхождения относительноучений всех других отраслей знания, на которыхони основывают своё изложение. Историку прежнихэпох, верившему в колдовство, магию ивмешательство дьявола в человеческие дела,события виделись в ином свете, по сравнению систориком-агностиком. Неомеркантилистскиедоктрины платёжного баланса и нехватки доллароврисуют совершенно иной образ ситуации всовременном мире, нежели современнаясубъективная экономическая теория.
Глава 14. Эпистемологические особенности истории
В естественных науках существует два способапредсказания будущих событий: обобщающеепредсказание и статистическое предсказание.Первое говорит: из а следует b. Второеговорит: в х% всех случаев из а следует b;в (100-х)% всех случаев из а следует не-b.
Ни одно из этих предсказаний не может бытьназвано аподиктическим [54]. Оба основываются наопыте. Опыт необходимо является опытом прошлыхсобытий. Для предсказания будущих событий к немуможно прибегнуть только при помощи допущения,что в стечении и последовательности природныхявлений существует неизменное единообразие.Опираясь на это априорное допущение,естественные науки переходят к синтетическойиндукции, выводящей из регулярности, наблюдаемойв прошлом, такую же регулярность в будущихсобытиях.
Синтетическая индукция являетсяэпистемологической основой естественных наук.Тот факт, что различные механизмы и устройства,сконструированные в соответствии с теоремамиестественных наук, управляются и работаютожидаемым образом, обеспечивает практическоеподтверждение как соответствующих теорем, так ииндуктивного метода. Однако это подтверждениетакже касается только прошлого. Оно не исключаетвозможность того, что однажды силы, до сих пор намнеизвестные, могут внести хаос в наше знание итехнологические навыки. Философ должен признать,что не существует способа, с помощью которогосмертный человек может получить определённоезнание о будущем. Но у действующего человека нетпричин придавать какое-либо значение логическойи эпистемологической ненадёжности естественныхнаук. Они являются единственным имеющимся в егораспоряжении умственным инструментом, которыйможно использовать в безостановочой борьбе зажизнь. Они доказали свою практическую ценность.Поскольку у человека нет другого пути к знанию, унего не остаётся другой альтернативы. Если онжелает выжить и сделать свою жизнь более сносной,он должен признать естественные науки в качествепроводника к технологическим и терапевтическимуспехам. Он должен вести себя как если быпредсказания естественных наук были истиной,пусть не вечной, непоколебимой истиной, но покрайней мере остающейся истиной на тот периодвремени, на который человек может планироватьсвои действия.
Уверенность, с которой естественные наукиобъявляют добытые сведения, не основываетсяисключительно на этом как если бы. Онавыводится также из интерсубъективости иобъективности опыта, т.е. сырья естественных науки отправного пункта их рассуждений. Способностьвосприятия внешних объектов характеризуетсятем, что все, кто способен их воспринимать, легкоприходят к согласию относительно природы этоговосприятия. Не существует расхождений по поводусчитывания показаний, которые не могут привестик окончательному решению. Учёные могут споритьпо поводу теорий. Споры относительно того, чтоназывается чистыми фактами, никогда не бываютпродолжительными. Невозможны никакие дебаты отом, является ли данное вещество медью илижелезом или весит ли оно два фунта или пять.
Нелепо не признавать важностиэпистемологических дискуссий по поводуиндукции, истины и математического вычислениявероятности. Однако эти философские изыскания непомогают нам в анализе эпистемологическихпроблем наук о человеческой деятельности. Всё,что эпистемология наук о человеческойдеятельности должна помнить о естественныхнауках, это то, что их теоремы, несмотря на то, чтоони выведены из опыта, т.е. из того, что случилосьв прошлом, успешно применяются для планированиябудущих действий.
С точки зрения логики процедуры, применяемые всамых сложных исследованиях в областиестественных событий, не отличаются отповседневных занятий любого человека. Логиканауки не отличается от логики, используемойлюбым индивидом в размышлениях, предшествующихего действиям, или в оценке их результатоввпоследствии. Существует только одно a priori,только одна логика, понятная человеческомуразуму. Следовательно, существует только одинкорпус знаний естественной науки, который можетвыдержать критическое исследование имеющегосяопыта посредством логического анализа.
Так как существует только один способлогического мышления, то существует только однапраксиология (и, коли на то пошло, только однаматематика), действительная для всех. Как несуществует человеческого мышления, которое неможет разграничить А и не-А, так и несуществует человеческой деятельности, котораяне сможет разграничить средства и цели. Эторазграничение подразумевает, что человек даётоценку, т.е. что он предпочитает А посравнению с В.
Для естественных наук пределом знания являетсяустановление конечной данности, т.е. факта,который не может быть сведён к другому факту, изкоторого он возникает как необходимое следствие.Для наук о человеческой деятельности конечнойданностью являются ценностные суждениядействующих субъектов и порождающие этиценностные суждения идеи.
Именно этот факт не позволяет использоватьметоды естественных наук для решения проблемчеловеческой деятельности. Наблюдая природу,человек обнаруживает неумолимую регулярность вреакции объектов на раздражения. Онклассифицирует предметы в соответствии сосхемой их реакции. Конкретное вещество, напримермедь, представляет собой нечто, что реагируетточно так же, как реагируют другие образцы тогоже класса. Так как схема этой реакции известна, тоинженер знает, какой реакции в будущем следуетожидать от меди. Это предвидение, несмотря наэпистемологические оговорки, упомянутые впредыдущем параграфе, считается аподиктическим.Вся наша наука и философия, вся наша цивилизациямгновенно будут поставлены под сомнение, если быхоть в одном случае хоть на мгновение схемы этихреакций изменились.
Отличительной особенностью наук очеловеческой деятельности является то, чтотакого предвидения не существует в отношенииценностных суждений индивидов, целей, к которымони хотят стремиться под воздействием этихценностных суждений, средств, к помощи которыхони желают прибегнуть, чтобы достичьпреследуемых целей, и результатов их действий,поскольку они не определяются полностью силами,знание о которых предоставляется естественныминауками. Нам кое-что известно об этих вещах, нонаше знание их и о них категориальноотличается от типа знания, которое сообщаетсянам экспериментальными естественными науками оприродных событиях. Мы могли бы назвать этоисторическим знанием, если бы термин неподвергался неправильному толкованию,предполагающему, что историческое знание служитпреимущественно для разъяснения прошлыхсобытий. Однако самую важную сферу егоиспользования следует видеть в предвосхищениибудущих событий и планировании деятельности,которое всегда нацелено на оказание влияние набудущие состояния.
Пусть что-то произошло в области внутреннейполитики какой-либо страны. Как будетреагировать сенатор X, выдающийся деятельзелёной партии? Многие информированные людимогут иметь своё мнение по поводу ожидаемойреакции сенатора. Возможно, одно из этих мненийокажется правильным. Однако может случиться, чтовсе они оказались не правы, и никто из них не смогспрогнозировать реакцию сенатора. Затем точнотакая же дилемма возникает в связи с оценкойпоследствий, к которым приведёт реакциясенатора. Вторую дилемму нельзя разрешить так желегко, как первую, как только станут известныдействия сенатора. Историки столетиями могутспорить по поводу последствий, вызванныхконкретными действиями.
Традиционная эпистемология, занимавшаясяисключительно логическими проблемамиестественных наук и даже не ведавшая о сфередействия праксиологии, пыталась изучать этипроблемы с точки зрения своей узколобой,догматической ортодоксии. Она клеймила всенауки, которые не являлись экспериментальнымиестественными науками, как отсталые иприверженные устаревшему философскому иметафизическому, т.е. по их терминологии – глупому, методу. Она путала вероятность, как этоттермин использовался в разговорных выражениях,относящихся к истории и повседневнойпрактической деятельности, с вероятностью,используемой в математических вычисленияхвероятности. В конечном итоге, на свет появиласьсоциология. Она обещала заменить истинной наукойвздорную и пустую болтовню историков, разработавапостериорную науку о «социальных законах»,выводимых из исторического опыта.
Такое умаление методов истории поставила воппозицию сначала Дильтея, затем Виндельбанда,Риккерта, Макса Вебера, Кроче, Коллингвуда. Ихинтерпретации были во многих случаяхнеудовлетворительными. Они были введены взаблуждение многими фундаментальными ошибкамиисторизма. Все они, за исключением Коллингвуда,совершенно не сумели осознать уникальныйэпистемологический характер экономическойнауки. Их ссылки на психологию весьма туманны.Более того, первые четверо были несвободны отшовинистических предрассудков, побуждавших ввек пангерманизма даже самых выдающихся