соответственно действую, и ложно, если на самомделе я предпочитаю Легара и по некоторымпричинам лгу о моих реальных чувствах, вкусах илипредпочтениях. Аналогичным образом утверждениео существовании «Пол предпочитает ЛегаруБетховена» может быть истинным или ложным.Заявляя, что относительно ценностных суждений неможет существовать проблемы истинности илиложности, мы говорим о суждении как таковом, а нео предложении, сообщающем содержание этогосуждения ценности другим людям.
Ценностное суждение является чистоакадемичным, если не побуждает высказывающегоего человека ни к какому действию. Есть суждения,которые должны оставаться академичными, потомучто действия, направляемые ими, превышают силыотдельного человека. Человек может предпочитатьзвёздное небо беззвёздному, но он не можетпытаться заменить второе состояние, нравящеесяему меньше, первым, которое нравится ему больше.
Значимость ценностных суждений заключаетсяименно в том, что они представляют собой источникчеловеческих действий. Направляемый этимиоценками, человек стремится заменитьобстоятельства, которые он считает менееудовлетворительными, обстоятельствами, которыенравятся ему больше. Чтобы достичь преследуемыецели, он применяет средства.
Следовательно, история дел человеческих должнаизучать ценностные суждения, побуждающие людейдействовать и направляющие их поведение. То, чтослучилось в истории, не может быть обнаружено иизложено безотносительно к разнообразнымоценкам действующих индивидов.
В задачу историка как историка не входит даватьоценки индивидам, поведение которых являетсятемой исследования. Как отрасль знания историявысказывает только утверждения о существовании.Но эти утверждения о существовании частокасаются наличия или отсутствия определённыхценностных суждений в умах действующихиндивидов. Именно установление содержанияценностных суждений действующих индивидовявляется одной из задач специфического методапонимания исторических наук.
Именно задачей истории, например, являетсясвести происхождение кастовой системы в Индии кценностям, направлявшим поведение поколений, еёразрабатывавших, совершенствовавших исохранявших. Затем её задача – выяснить, каковыбыли последствия этой системы и какое влияниеони оказали на ценностные суждения последующихпоколений. Но не дело историка высказыватьценностные суждения относительной системы вцелом, восхвалять или осуждать её. Он долженобсуждать её значимость для хода событий, ондолжен сравнить её с замыслами и намерениями еёавторов и сторонников, а также описатьпоследствия и результаты её функционирования. Ондолжен спросить, годились ли применённыесредства для достижения целей, преследуемыхдействующими индивидами.
В действительности, нет историка, полностьюсвободного от субъективных оценок. Но подобныесуждения всегда второстепенны относительноподлинных задач истории. Высказывая их, авторговорит как индивид, судящий с точки зрения своихличных оценок, а не как историк.
Все ценностные суждения являются личными исубъективными. Не существует иных ценностныхсуждений, кроме утверждающих: я предпочитаю,мне больше нравится, я хочу.
Никто не может отрицать, что между разнымилюдьми существуют широкие разногласияотносительно их ощущений, вкусов и предпочтенийи что даже одни и те же индивиды в различныемоменты своей жизни ценят одни и те же вещипо-разному. Учитывая это, бесполезно говорить обабсолютных и вечных ценностях.
Это не означает, что каждый индивид выводитсвои ценности на основе собственного разума.Подавляющее большинство людей берёт свои оценкииз социального окружения, в котором они родилисьи выросли, которое сформировало их личность и вкотором они получили образование. Немногие имеютсилы отклониться от традиционного набораценностей и установить свою собственную шкалутого, что представляется лучшим, и того, чтокажется худшим.
Теорема субъективности оценок означает, что мыне располагаем критериями, которые позволили быотвергнуть какое-либо конечное ценностноесуждение как неправильное, ложное или ошибочноеподобно тому, как мы можем отвергнутьутверждение о существовании как очевидно ложное.Бессмысленно спорить о конечных ценностныхсуждениях, как мы спорим об истинности и ложностиутверждения о существовании. Как только мы спомощью аргументов начинаем доказыватьнесостоятельность конечных ценностных суждений,мы начинаем рассматривать их как средствадостижения определённых целей. Но тогда мыпросто переводим дискуссию в другой план. Мыпредставляем рассматриваемый принцип уже не какконечную ценность, а как средство достиженияконечной ценности, и снова сталкиваемся с той жепроблемой. Например, мы можем продемонстрироватьбуддисту, что если действовать в соответствии сучениями его веры, то это приведёт к результатам,которые мы считаем катастрофичными. Но мы ничегоне сможем сказать, если он ответит, что на еговзгляд эти последствия являются меньшим злом иливообще не являются злом по сравнению срезультатами несоблюдения его правил поведения.Его представления о высшем благе, счастье,блаженстве отличаются от наших. Он не разделяетценности, которые волнуют его критиков, и ищетдругие источники удовлетворения.
Ценностное суждение смотрит на вещи с точкизрения высказывающего его человека. Оно ничегоне утверждает о вещах как они есть. В нихпроявляется эмоциональная реакция человека наконкретные обстоятельства по сравнению сдругими конкретными обстоятельствами .
Ценность не является имманентной категорией.Она содержится не внутри вещей и обстоятельств, авнутри оценивающего субъекта. Нельзя приписатьценность только одной вещи или состоянию дел.Оценка неизбежно сравнивает предмет илиобстоятельство с другим предметом илиобстоятельством. Оценка ранжирует различныесостояния внешнего мира. Она противопоставляетодин предмет или состояние, реальное иливоображаемое, другому предмету илиобстоятельству, реальному или воображаемому, иупорядочивает их на шкале предпочтений субъекта.
Может случиться так, что индивид считает обапредставляемых предмета или обстоятельстваравноценными. Его не интересует ни наличие А,ни наличие В. Тогда ценностное суждениевыражает безразличие. Результатом такогонейтрального отношения не может стать никакоедействие.
Иногда высказываемое ценностное суждениесжато и имеет смысл, если будет соответствующимобразом дополнено слушателем. «Я не люблюкорь» означает «я предпочитаю отсутствиекори её наличию». Такая незаконченность –знаклюбой ссылки на свободу. Свобода всегда означаетсвободу от (отсутствие) чего-либо, явноупоминаемого или неявно подразумеваемого.Грамматическая форма такого суждения может бытьквалифицирована как отрицательная. Нобессмысленно из идиоматического облика этогокласса ценностных суждений выводить какие-либоутверждения о их содержании и обвинять их в такназываемом негативизме. Любое ценностноесуждение допускает формулировку, в которой болеевысоко ценимая вещь или состояние логическивыражается как положительно, так и в формеотрицания, хотя в языке соответствующий терминможет и отсутствовать. Свобода печатиподразумевает отвержение или отрицание цензуры.Но выраженное явно она означает положение дел,при котором автор один определяет содержаниесвоих публикаций, в отличие от положения, прикотором полиция имеет право вмешиваться в этотвопрос.
Действие неизбежно предполагает отказ отчего-то, чему приписана более низкая ценность,чтобы достигнуть или сохранить нечто чемуприписана более высокая ценность. Таким образом,например, отказываются от определённогоколичества досуга, чтобы получить продуктопределённого количества труда. Отказ от досугаявляется средством достижения более высокоценимого предмета или состояния.
Некоторые люди столь чувствительны, что труднопереносят голые факты физиологии человеческоготела и праксиологический характер человеческойдеятельности. Таких людей обижает констатация,что человек должен выбирать между возвышеннымиидеалами, с одной стороны, и потребностями тела, сдругой. Они считают, что такие заявленияпринижают благородство высших вещей иотказываются замечать, что в жизни человекабывают ситуации, когда он вынужден выбиратьмежду верностью высоким идеалам и такойфизиологической потребностью, как еда.
Когда человек сталкивается с необходимостьювыбора между двумя предметами или состояниями,его решения представляют собой ценностныесуждения вне зависимости от того, высказываютсяони в грамматической форме, обычно используемойдля выражения таких суждений, или нет.
Глава 2. Знание и ценность
Обвинение в предвзятости выдвигалось противэкономистов задолго до того, как Марксинтегрировал его в свои доктрины. Сегодня оноразделяется почти всеми авторами и политиками,которые хотя во многих отношениях и находятсяпод влиянием марксистских идей, не могут простосчитаться марксистами. Смысл их упрёковотличается от смысла в контекстедиалектического материализма. Поэтому мы должныразграничить две разновидности доктриныпредвзятости: марксистскую и немарксистскую.Первая будет обсуждаться ниже по ходукритического анализа марксистскогоматериализма. В этом параграфе рассматриваетсятолько последняя.
Сторонники обеих разновидностей доктриныпредвзятости признают, что их позиция была быкрайне слаба, если бы они обвиняли в предвзятоститолько экономистов, не возлагая ту же самую винуна все отрасли науки. В результате, они расширилидоктрину предвзятости, – но нам нетнеобходимости обсуждать здесь эту расширеннуюдоктрину. Мы можем сконцентрироваться на егоядре – утверждении, что экономическая науканеизбежно не является wertfrei<ценностнонейтральный (нем.) – Прим. перев.>, азаражена предвзятостью и предубеждениями,укоренёнными в ценностных суждениях. Ибо всеаргументы, выдвинутые в поддержку доктрины общей