Уникальность Интернета как коммуникационного пространства и среды распространения медиаконтента неизбежно превращает его в существенную часть российской медиасистемы. Кроме того, цифровизация подтверждается и стабильным ростом количества мобильных телефонов, находящихся в пользовании россиян, и числа веб-сайтов, присутствующих в национальном доменном расширении Ru.Net, и расширением сегмента интернет-рекламы (Вартанов, 2015: 9-15). Рост проникновения Интернета обусловил и то, что в 2012 г. поисковая система «Яндекс» опередила «Первый канал» по доходам от рекламы. Таким образом, Интернет стал самым серьезным конкурентом традиционному телевидению, радио и прессе по затратам времени аудитории (Финансовые показатели. Первый канал, 2019; Финансовые показатели. Яндекс, 2019).
Телевизионный сегмент отечественной медиаиндустрии — еще один интересный пример ощутимого внедрения цифровых технологий в производство, распространение и потребление СМИ. Во-первых, в 2019 г. прошел масштабный переход «на цифру» отечественного телевидения в большинстве регионов России (в соответствии с Федеральной целевой программой «Развитие телерадиовещания в Российской Федерации на 2009–2018 годы»). Сейчас практически все россияне могут принимать у себя дома 20 каналов двух цифровых мультиплексов, что для большой территории нашей страны, несомненно, означает снижение уровня цифрового неравенства. Несмотря на проблемы, прежде всего неопределенный статус региональных вещателей, не получивших значительного присутствия в мультиплексах (Дугин, 2018), у них сохраняется возможность вещать в аналоге.
Хотя в середине 2010 гг. лидирующие позиции в медиаиндустрии все еще занимали несколько крупнейших федеральных эфирных телеканалов, среднесуточные доли их аудитории постоянно снижались. Это свидетельствовало о фрагментации массовой аудитории и сокращении аудитории российской «большой тройки» — телеканалов «Россия 1» (13,8 % от суточной доли аудитории), «Первого канала» (12,6 %) и «НТВ» (12,2 %).
Снижение объемов аудитории федеральных вещателей долгое время не оказывало влияния на среднесуточную продолжительность телепросмотра среди россиян, которая сохранялась на уровне четырех часов. Однако в 2018 г. время телесмотрения впервые с 2014 г. снизилось до 3 ч 50 мин. в день, что отразило не только уход аудитории от традиционного телесмотрения в новые цифровые среды (Телевидение в России в 2018 году, 2019: 37).
Процесс цифровизации затронул и традиционные СМИ, которые стали осваивать интернет-пространство с начала 2000 гг. К настоящему времени традиционные вещатели активно распространяют свой контент через Интернет, хотя до сих пор им не удалось содать стабильных и прибыльных бизнес-моделей для телепроизводства в онлайн-среде. Этого уже нельзя сказать об адаптировавшихся к цифровому пространству газетных и журнальных брендах: аудитория самых популярных интернет-СМИ в 2017 г. превзошла тиражи печатных изданий. Это Kp.ru (10,5 млн), Aif.ru (5,9 млн), Mk.ru (5,7 млн), Vedomosti.ru (3,6 млн), и Kommersant.ru (3,6 млн). Важно отметить, что некоторые популярные СМИ (Gazeta.ru, Lenta.ru, Republic.ru) существуют только в онлайн-формате. Конвергентные платформы заставляют традиционные медиа создавать новые цифровые стратегии, включая конвергенцию контента, интеграцию платформ и взаимодействие с аудиторией — особенно с молодым цифровым поколением, на модели потребления которого все больше влияют социальные медиа (Медиапотребление в России — 2017, 2017).
Что касается возникающих на наших глазах бизнес-моделей цифровых медиа, то чаще всего встречается гибридный подход, который представляет собой поиск баланса между комбинациями:
• рекламы, адресованной пользователю на основе подписки,
• персонализированной рекламы (социальные медиа),
• кросс-таргетинга на мобильные устройства,
• дополнительных приложений (сайты федеральных телеканалов),
• поддержки электронной почты, блогов и сервисов агрегации новостей («Яндекс», Mail.ru).
Вследствие масштабного воздействия цифровых изменений российской медиаиндустрии эксперты отрасли обсуждают появление цифровой экосистемы медиа, которая будет объединять людей, персональные устройства, технологические приложения, бизнес-структуры, технологические инфраструктуры и социальные институты. Данная экосистема сформирована такими крупнейшими цифровыми медиакомпаниями, как поисковые системы «Яндекс» и Mail.ru, социальная сеть «ВКонтакте» или мессенджер Telegram, которые уже сейчас представляют собой среду взаимозависимых экономических и технологических составляющих, формируют некую целостную систему производства, хранения и распространения цифрового контента между производителями и аудиторией (Веселов, 2017).
Если же мы говорим об отличиях отечественной медиасистемы от медиасистем Западной Европы и Северной Америки, представляющих наиболее изученные медиаисследователями регионы мира, следует признать, что самым заметным являются взаимоотношения государства и СМИ, журналистики, их взаимосвязи в регуляторной и экономической сфере.
В настоящее время присутствие государственной собственности и государственных финансовых ресурсов в российской медиаиндустрии заметно и важно. Но это следует рассматривать как продолжение исторической традиции, возникшей в российской журналистике еще несколько веков назад, когда Петр I постановил учредить первую российскую газету «Ведомости» (1702 г.). И в дальнейшем — через практику цензуры, введенной Александром II, через систему идеологического контроля в Советской России (с 1922 г.) и в СССР (до 1991 г.) — государство не только сохраняло контроль за содержанием СМИ, но и осуществляло их финансирование. Как утверждали некоторые исследователи, «российские СМИ возникли как государственное предприятие, и они существовали и продолжают существовать как частное государственное предприятие» (Trakhtenberg, 2007: 124).
Однако вопрос государственного вмешательства в медиаиндустрию всегда был одним из центральных в исследованиях медиа в разных странах. Как подчеркивала британский исследователь Д. Дойл, «на медиаиндустрию влияют не только “нормальные” проблемы экономической и промышленной политики (например, рост и эффективность), но и целый ряд особых соображений, отражающих социально-политическое и культурное значение массовых коммуникаций» (Doyle, 2013: 165).
И даже после распада СССР, после установления в отечественном медиабизнесе рыночных отношений, патерналистская традиция в отношениях государства и СМИ сохранила свое влияние на медиасистему (Медиасистемы стран БРИКС, 2018: 53–54). Это проявлялось как в активной позиции государства в области законодательного регулирования СМИ, в том числе и их экономической сферы, так и в экономических отношениях.
Регулирование деятельности российских СМИ, в том числе в сфере медиабизнеса, осуществлялось в постсоветский период рядом государственных организаций. Это и Министерство связи и массовых коммуникаций (с 2018 г. — Министерство цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации), которое определяло цели стратегического развития медиаиндустрии. За финансовую поддержку отрасли отвечает первое подразделение (служба) Министерства — Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям (известное с 1990 гг. как Роспечать). В задачи второго подразделения (службы) Министерства — Роскомнадзора — входит надзор за соблюдением законодательства в области СМИ и информационных технологий, соблюдением авторских прав, деятельность по организации радиочастотной службы. В последние годы, после принятия ряда новых законов, касающихся цифровых медиа, РКН также должен заниматься выявлением и картографированием сайтов с нелегальным контентом, который противоречит российскому законодательству.
Помимо регуляторной сферы государственные структуры играют в медиаиндустрии важную роль в качестве собственников медиакомпаний, а также источников их финансовой поддержки. В государственной собственности — крупнейшие медиакомпании: ВГТРК, федеральный вещатель с развитой сетью региональных филиалов, «Российская газета», одна из ведущих национальных ежедневных газет, информационные агентства ТАСС и МИА «Россия сегодня». В отрасли также наблюдаются примеры государственно-частного партнерства («Первый канал») или подконтрольных государству структур («Газпром-Медиа»).
Медиакомпании в России часто используют государственную финансовую поддержку в виде субсидий и грантов, направленных на поддержку важных социальных проектов, избирательных кампаний и рекламы госкомпаний (Отчет коллегии Министерства связи и массовых коммуникаций РФ. 2012–2017, 2018). Многие региональные медиакомпании находятся в финансовых отношениях с региональными или местными государственными органами в форме государственных информационных контрактов, которые заключены с целью освещения деятельности региональных и муниципальных органов государственной власти (Щепилова, Бурьянова, 2014). С одной стороны, такая форма финансовых отношений оказывает положительное влияние на экономическую деятельность региональных медиакомпаний, борющихся с дефицитом рекламных доходов, а также помогает СМИ выполнять функцию социальной ответственности. С другой — к ней следует относиться весьма осторожно и критически, поскольку во многих случаях поддержка социальной значимости содержания может привести к выражению лояльности властям (Там же).
Следует заключить, что сегодня в России не только зародилась, но и институализировалась медиаиндустрия, которую В. Иваницкий называет также «отрасль СМИ». Современная российская медиаиндустрия — это система предприятий, производящих и распространяющих новостное/актуальное, общественно значимое и развлекательное содержание для (массовой) аудитории, а также удовлетворяющих общественные потребности в информировании и рекреации. В свете этого понимания модернизация теоретических подходов к медиаиндустриям становится не только теоретической задачей профессиональных преподавателей и научных работников высшей школы, но и актуальным вопросом социального развития, затрагивающим интересы и развивающейся медиаиндустрии, и множества россиян, а именно аудитории СМИ — их читателей, зрителей, слушателей и пользователей.