Со стволов деревьев леса, возле которого умер импресарио Жагин, разом сорвались тысячи красноголовых дятлов. Десятки тысяч, они заслонили своими черными телами даже растущую планету. Птицы летели в город Ковров.
А потом Викентий замолчал. Он забыл про время, пропустил час X, увлеченный представлением, а природа сделала свое дело вовремя. Викентий в считаные минуты оборотился дятлом и взлетел под самую люстру, оставив в кресле одежду.
— Мудак ты! — закричал Яков Михайлович через весь зал Ивану Диогеновичу. — Говорящая деревяшка! Пиноккио! Какая, на хер, импровизация! Все материально! — Психиатр посмотрел под потолок и призвал Викентия: — Ату его, сынок! Ату!!!
Птица спикировала из-под самого потолка и вонзила клюв в деревянное тело человека-ксилофона.
От чего умирают дятлы? Говорят, от сотрясения мозга.
Удар был такой силы, что почти расколол деку инструмента надвое. Завизжала в ужасе Настя Вертигина, а Иван закашлялся, не смог остановиться, все кашлял и синел на глазах. Его вывернуло перемешанными с полиролью опилками, вместе с которыми исторгся небольшой камень.
— Блинчик, — прошептал Иван.
И с ним, с оракулом, с трактователем вселенских загадок, природа обошлась так же просто.
Не так быстро, как с Викентием, но шаг за шагом она вернула Ивану человеческую плоть, оставив Ивана Диогеновича Ласкина лежать на сцене голым. Рядом валялся мертвый дятел.
Весь зал встал и вскричал:
— Надувательство! Шарлатанство! Мистификация!!! Прикройтесь, здесь женщины!!!
Глухой осветитель, увидев на сцене дохлого дятла, смекнул, что дело плохо, и отключил световую пушку, оставив сцену в полной темноте.
Яков Михайлович сорвался с места, но уперся в спины гостей и их охранников, мгновенно явившихся из ниоткуда. Психиатр напряг все силы, чтоб протиснуться, но безрезультатно — уткнулся физиономией в стены мускулистых спин.
— Уйди отсюда в жопу! — заорал Яков Михайлович в ухо охраннику, и когда тот не отреагировал вовсе, вытащил из внутреннего кармана пиджака шприц и профессионально точно вонзил его в бычью шею секьюрити… Он шел через волнующуюся толпу элиты медленно, но уверенно, прокладывая путь химическими инъекциями.
Анастасия Полякова, до сего момента взирающая на происходящее с улыбкой, поднялась со своего места, встряхнула пышными цыганскими волосами, черными и искрящимися, вдохнула в легкие воздуха до края и запела:
— Валенки, валенки! Ох, да не подшиты, стареньки!
Ее голос — чистый и прекрасный, наполненный бескрайней степью, полетел над головами зрителей, заставляя вслушиваться в него. И столько тоски в этом голосе содержалось!.. Невероятная любовная сила тембра заставила всех мужчин замереть на месте и закрутить головами, отыскивая обладательницу сего богатства.
— …Коля-Николай…
Откуда-то в зале появились цыгане. Они окружили Настю Полякову, затем подняли на руки, дабы все увидели, все разглядели цыганскую царицу.
— …сиди дома, не гуляй!
Настя спрыгнула с рук соплеменников и пошла между рядов мужчин, улыбающихся ей поголовно, рот до ушей, в глазах умиление, перемешанное с вожделением. И лидер Российского еврейского конгресса хлопал в ладоши в такт песне, и миллиардер Меликян, и важный человек из ложи, Народная СССР — все аплодировали поголовно. Она оттянула резинку верхней юбки, и олигархи накидали в нее свои портмоне с наличностью и кредитными картами. А у кого с собой не было, заставляли жен снимать с ушей бриллиантовые серьги, роскошные колье с груди и бросать все это жертвенно в бездну, в Бесконечность ее подъюбочной Вселенной.
— Ва-а-аленки…
Она смогла обойти всех в считаные минуты и уже была у выхода, когда Яков Михайлович заметил ее.
— Ты куда?!! — закричал.
— Домой! — ответила она задорно, одарив психиатра сводящей с ума улыбкой.
— А как же треугольник Малевича?!! — завопил он. — Ты моя!!! Ты из меня!!! Из уха моего!!!
— Прощай, Яша! Не поминай лихом!
Она исчезла в темноте запасного выхода, уводя за собой маленький табор, и сердце Якова Михайловича на мгновение остановилось, но он взял себя в руки, так как был на половине пути к сцене.
В этот самый момент тысячи птиц долетели до филармонии и, взмыв к самым облакам, понеслись вниз со сверхзвуковой скоростью. Огромный кулак живой плоти врезался в крышу, проломил ее и проник внутрь здания, вновь рассыпавшись на отдельные птичьи особи. Дятлы клевали всех подряд. И випов, и их жен. В разные стороны летели выщипанные волосы, кому-то выклевали глаз. Визг стоял невообразимый. Охрана начала работать в чрезвычайном режиме. Десятки элитных телохранителей показывали чудеса скорострельности и точности. Сраженные дятлы падали под ноги десятками. Випы и их жены спрессовались в одну маленькую толпу, стремящуюся к выходу…
Глухой осветитель Лаврентий Сергеевич, так же как и охранники, неутомимо вкалывал, размахивая электрическим проводом с оголенным концом. Птицы дергались в конвульсиях на полу, а воздух наполнился едким запахом паленых перьев.
Иван Диогенович дотянулся до камня-блинчика, положил его в рот и вновь проглотил. На миг ему привиделся хитро улыбающийся дед. Он приглаживал жидкую бороденку и кивал на каменную скалу: мол, пройди через нее!
Ведущий главного канала страны, преодолевая ужас, орал на оператора, чтобы тот продолжал снимать происходящее. Оператор также орал в ответ, что камера уже час как накрылась!
Через несколько мгновений зал филармонии был почти пуст. Лишь несколько птиц продолжали кружиться вокруг остова раскуроченной люстры.
С колен на ноги поднимался Иван Диогенович.
— Во мне антиматерия! — тихо повторял он. — Антиматерия…
Навстречу бывшему человеку-ксилофону, зажав в кулаке десяток шприцев, двигался психиатр Яков Михайлович.
— А я — материя!
Они приближались друг к другу маленькими осторожными шажочками, шипя, словно змеи перед схваткой.
Откуда-то появилась большая толстая ворона. Она с трудом приземлилась на подмостки рядом с мертвым дятлом по имени Викентий и переступала с лапы на лапу.
— Адочка! — вдруг притормозил Яков Михайлович. — Ада…
Она поглядела на него черными бусинами глаз и отвернула голову.
Иван потянулся к шее своего врага, а Яков Михайлович замахнулся рукой, сжимающей смертоносные шприцы…
«Что бывает при встрече материи с антиматерией?» — вдруг вспомнил Яков Михайлович.
«Что же бывает, когда сталкиваются такие противоположности?» — подумал Иван Диогенович.
Оба синхронно вспомнили ответ из учебника физики — ВЗРЫВ!
Нельзя сказать, чтобы взрыв был очень мощным. Примерно как от современной ручной гранаты. Но его взрывной силы хватило, чтобы разметать два человеческих тела по всей сцене. Остатки материи смешались с фрагментами антиматерии и стекали с бордовых кулис…
Всю эту сцену, оцепенев от ужаса, наблюдала Настя Вертигина. Она закричала беззвучно, затем лишилась чувств, а рыжий Митя подхватил ее и понес подальше от смерти…
Вне филармонии жизнь изменилась в считаные часы.
Над Ковровом, над всею Россией, над миром человеческой цивилизации поднималась огромная планета. Уже через два дня после своего зарождения она выросла окончательно, и всем стало ясно, что эта планета — точная копия планеты Земля. С такими же континентами, архипелагами, морями и океанами.
Миллионы телескопов уставились в двойника, стараясь разглядеть — что же там, за их атмосферой? Есть ли люди? И злые ли они по отношению к нашей Земле?.. Большинство населения планеты не считало двойника агрессивным, наоборот, всем казалось, что с появлением такого феномена жизнь станет прекрасной!
Ну, человеку только дай повод для веселья.
И закрутились карнавалы по всей планете — от Бразилии до Венеции! И в Германии лилось рекой пиво, и в России заливались водкой на последнее!.. Все, кто мог на этой планете держать стакан, праздновали чудо небывалое! А как иначе? Здесь брат находит брата — гулянье на годы, а тут целая планета-близнец!..
Президенты «Восьмерки» постоянно были на прямой связи, а министры обороны просчитывали возможность войны между планетами.
— Все может быть! — сказал министр обороны России.
— Все! — подтвердил министр обороны США.
Совместной выдумкой они решили послать к двойнику Земли по истребителю от страны и посмотреть на реакцию тамошнего населения.
Сказано — сделано!
Полетели Ф-16 и МиГ.
На высоте тридцать тысяч метров оба пилота, русский и американец, достигли потолка полета. Оставалась лишь ниточка до космоса. А потом Майкл и Иван увидели точно такие же истребители, как и у них, но прилетевшие с другой стороны. Оба были готовы поклясться, что смотрят в зеркало, так были похожи самолеты. У Ивана на фюзеляже была изображена карточная комбинация — каре из тузов, и у того, с другой Земли, — каре! А у Майкла под крылом был приклеен постер с изображением Мэрилин Монро — и у того парня она так же призывно улыбалась…
— Круто, Майки! — обалдело проговорил в радио русский пилот.
— Круто, Иван! — отозвался американец.
С Земли последовал приказ сделать несколько фигур высшего пилотажа. Оба пилота, интернациональный тандем, крутанули несколько примитивных бочек, и, что странно, те ребята, с другой атмосферы, сделали эти же бочки синхронно с ними… Встали в кобру — и те в то же самое мгновение стойку изобразили, будто предвосхищали мысли их. Казалось, что все четыре самолета работают в полном синхроне, по одной команде.
С Земли приказали попробовать связаться с экипажами двойников.
— Прием, друзья! — приветствовал Иван на открытых частотах.
— Хеллоу, — поддержал Майкл.
Ответа не последовало. Попробовали еще раз — ничего.
Получили приказ возвращаться, оба упали в пике, и те ребята в то же самое мгновение ушли в штопор, но только в противоположную сторону…
В Роскосмосе все испытывали потрясение. Да что говорить, и в NASA все пребывали в стрессе.
— Я понял! — вдруг вскричал Ливашвили.