Я опустил взгляд. Все. Конец. Возможность была упущена. Угробил свой последний шанс. Ну что со мной не так?
– Ладно, – подошел ко мне Антоха, – пошли, надо хряпнуть для храбрости.
И потащил меня в дом.
– Хряпнуть? – попробовал упираться я. – Ты про алкоголь?
– Нет, про тренинг личностного роста!
– Что?
– Водички холодной, говорю, пойдем попьем!
– Эй, что ты делаешь?! – Я отобрала вазу у какого-то придурка, который вышел с ней из дома. – Ты что, пепел в нее стряхивал?!
Опорожнив вазу, прижала ее к груди и вошла в дом. Залитая светомузыкой гостиная больше напоминала развратный притон, чем комнату в приличном особняке. Какие-то малолетки скакали на белоснежном диване, а на журнальном столике расселись малоприятные типы: они курили прямо в доме и о такой вещи, как пепельница, даже не заморачивались – скидывали пепел прямо на любимый мамин ковер!
– Вы что! Вы что делаете?! – расталкивая незнакомцев, кричала я.
Никто не реагировал.
Пока подруги в компании Харитона и его друзей развлекались во дворе, я вынуждена была битый час бегать по периметру и орать на собравшихся, чтобы они вели себя скромнее и тише. Территория возле дома была уже настолько загажена, что напоминала свалку, а в гостиной было так грязно, что проще было сжечь мебель и ковры, чем попытаться навести порядок.
– Блин, вот я дурочка, – бормотала я, бегая по помещению, – зачем мне все это было нужно? Зачем? – Попыталась перекричать музыку: – Девушки, пожалуйста, слезайте отсюда! Нельзя! Нельзя прыгать на этом диване на каблуках!
Но в ответ раздался лишь дружный пьяный смех.
Все, с меня хватит.
Я подошла к выключателю и врубила свет.
– Все! Выметайтесь отсюда! – крикнула я.
Но свет тут же снова погас, и кто-то сильной рукой бесцеремонно отшвырнул меня к дивану.
– Ты что себе позволяешь? – взвизгнула я, подлетая к двухметровому верзиле, испещренному татуировками.
– Не мешай веселиться, – закуривая, хмыкнул он.
– Эй, ты! Это вообще-то мой дом, пусти!
Но верзила, вместо того чтобы отойти, ухватил меня за талию и притянул к себе:
– Расслабься, малышка. Давай просто потанцуем.
От него пахнуло горькой травой, дымом и алкоголем.
– Пусти! – Попыталась вырваться я, когда его пальцы нагло полезли мне под юбку.
Ничего не вышло. Он продолжал безжалостно мять меня лапищами. Я принялась колотить по его груди кулаками, но это только смешило верзилу. Он выглядел очень довольным, продолжая кружить меня в «танце», дымя сигаретой.
– Ой, пардон, – раздался вдруг чей-то мягкий низкий голос.
Верзила дернулся, отпустил меня и принялся неуклюже цеплять пальцами майку, внезапно прилипшую к его спине. Вырвавшись, я уставилась на стоящего рядом парня со стаканом в руке.
– Ты облил меня пивом, урод! – как-то растерянно и зло пробормотал верзила, оглядываясь на этого парня.
– Да, прости, я был неосторожен, – поправив очки, кашлянул он.
Я успела лишь выдохнуть и поправить платье, когда татуированный великан зарядил кулаком в лицо этому парню. Пивной стаканчик подлетел вверх, сделал в воздухе кувырок и упал прямо на то место, где стоял парнишка. Только теперь он не стоял, а валялся на полу: осел во время полученного удара и держался рукой за ушибленную челюсть.
– А ну, пошли все отсюда к чертовой матери! – заорала я, включая свет.
Как и следовало ожидать, меня мало кто услышал. Гости продолжали веселиться, не обращая внимания на то, что стало светло.
– Больно? – спросила я, склоняясь к парнишке.
– Нет! – вскочил он, убирая ладонь от щеки.
Я выпрямилась и бросила укоризненный взгляд в сторону удаляющегося танцующей походкой верзилы. Покачала головой и повернулась к очкастому:
– Идем-ка! – я позвала его за собой на кухню.
Он молча последовал за мной.
Пока мы пробирались сквозь толпу, какого-то парня вырвало за кресло. Опорожнив желудок, он бодро выпрямился, отряхнулся и пошел дальше.
– Ужас! – всхлипнула я.
Убедилась, что парень в очках идет за мной, и направилась дальше. В кухне было почти пусто: лишь какая-то парочка, поцеловавшись, схватила стаканы с пивом и удалилась прочь.
– Садись! – Я показала на стул.
Парень сел. Темно-синие глаза смотрели на меня, почти не моргая.
– Ты его специально облил? – спросила у него устало.
Подошла к холодильнику, открыла морозилку.
– Тебе же требовалась помощь? Так?
Я на секунду застыла, затем, сглотнув, посмотрела на него:
– Как тебя зовут?
– Женя.
Да, голос у него был мягким и бархатистым. Очень приятным и очень мужественным. Обволакивающим, точно молочный шоколад.
– Лена, – представилась я, доставая лед.
Закрыла холодильник, подошла ближе и приложила пакет к его челюсти.
– Ссс… – Сморщился парень.
Пахло от него тоже очень приятно.
– Спасибо, – тихо произнес он, – спасибо тебе.
И улыбнулся. Так открыто, тепло. Так, словно между нами существовала какая-то тайна, какой-то секрет. Хотя, кроме того случая в автобусе, и не было ничего…
– Второй раз меня спасаешь, – улыбнулся он опять.
И я чуть не отшатнулась от внезапного смущения и от того, как среагировало на него мое тело. Мелкие мурашки щекоткой разбежались по коже, живот свело, и все внутренности будто сжались в комок.
– А, ты об этом… – хрипло сказала я, возвращая взгляд на его лицо. – Не за что. – Жар вдруг прилил к лицу так сильно, будто бы я наклонилась к разогретой печи. – И это… Носи с собой шприц-ручку для таких случаев. Их теперь везде продают, и это удобнее, чем возиться с ампулами. Сам себе сможешь поставить, если понадобится. На дай бог, конечно…
Не знаю почему, но у меня затряслись руки. Все-таки стоять так близко к незнакомому человеку, ощущать его дыхание на своей коже – это… это было жутко неловко.
– Угу, – кивнул парень, глядя неотрывно мне в глаза.
Сердце в груди трепыхнулось, и я глубоко вдохнула, боясь упасть в нечаянный обморок.
– Вот черт! – Я не могла сдержать крик. – О ужас!
Возле раковины валялись осколки тонкого фарфора. Много осколков, черт подери!
– Что такое? – спросил Женя.
– Держи! – Я отдала ему пакет со льдом и метнулась к мойке. – Любимый мамин сервиз! И кому понадобилось брать его? Хлестали из него пиво, что ли? – Я охнула, разглядывая то, что осталось от китайского чайничка. – Расколотили в хлам! Теперь даже не склеишь!
– У меня дома есть такой. Хочешь, принесу? – предложил Женя, подходя ближе. – Я быстро.
Теперь, когда он не сидел, а стоял рядом со мной, я заметила, что он был почти на голову выше меня. А глаза… глаза у него были такими синими – ярче неба, синее морской волны. И такие чистые-чистые, что у меня опять невольно вспыхнули щеки.
– Поздно, – тихо прошептала я, улавливая из общего шума мамины крики. – Она уже вернулась домой.
– Кто? – успел спросить Женя как раз перед тем, как моя родительница фурией влетела в кухню.
– Где? Где этот засранец?! – задыхаясь, спросила она. – Где твой брат?!
– Здравствуйте, – пробормотал парень, втягивая голову в плечи.
– Тебе лучше пойти домой, – прошептала я, бросая на парня виноватый взгляд.
– Хорошо, – кивнул он и попятился к выходу. Прямо с пакетом льда, прижатым к щеке.
– Я придушу его! – всхлипнула мать.
И замерла, увидев то, что стало с ее сервизом.
– Мам, – пискнула я, – ты прости. Но Рома тут совсем ни при чем…
13
О боже мой! Как я все это пережила?
– А я тебя предупреждал, – не упустил возможности напомнить брат, когда я спускалась утром в гостиную.
Мне захотелось показать ему средний палец, но руки от усталости даже не поднимались. Оставшихся после ночной уборки сил хватало лишь на то, чтобы с трудом переставлять ноги, заставляя изможденное тело двигаться строго в направлении двери.
– Надеюсь, ты добилась именно того, что замышляла, – усмехнулся Рома, накидывая на плечи куртку.
Я предпочла не отвечать ему. Молча прошла мимо и направилась в сторону выхода. В ушах все еще стоял мамин визг, граничащий с ультразвуком. Мои бедные мозги под его воздействием будто через мясорубку провернуло. Стоило вспомнить, как она вышвыривала ночью пьяных гостей из нашего дома, у меня от стыда случился нервный тик – глаз задергался и губы задрожали.
До трех часов ночи я на коленях драила гостиную под звон ее нравоучений, а потом еще час собирала пустую тару на истоптанной лужайке возле дома. Если бы Ромка не помог мне убрать на кухне, я бы точно не соскребла себя с кровати утром.
– О, королева вечеринок соизволила спуститься! – остановил меня голос матери в коридоре.
Я замерла. Вообще-то я надеялась, что, израсходовав все силы на перебранку, родительница будет спать до обеда. Теперь же ее голос обрел еще большую силу и звучал уже беспощадной бензопилой, вонзающейся в мои оголенные нервы горячим опасным острием. Бррр!
– Доброе утро, – отозвалась я, впиваясь пальцами в ремень сумки.
А потом осторожно обернулась и натянула на лицо безразличную улыбочку. Если уж хватило наглости устроить вечеринку и разнести в пух и прах дом, то нужно быть дерзкой до конца.
– Я позвонила отцу! – предупредила мама. Лицо у нее было припухшим, глаза покраснели от недосыпа. – Пусть сам с тобой теперь разбирается!
– Ладно, – вздохнула я, поправила волосы и зевнула, – пока!
– Ты куда так вырядилась? – Она с недовольным видом сложила руки на груди.
– В универ.
– Не могла еще покороче юбку надеть? Что за набедренная повязка?!
От все возрастающего звука ее голоса у меня опять зашумело в ушах.
– Нормальная юбка, – ответила я, доставая и закидывая жвачку в рот.
– Ты никуда в таком виде не пойдешь! – решительно заявила мать.
– Мам, не начинай. – Я поморщилась.
– Нет, я сказала. Иди переодевайся! Живо!