менно возвысит ее над простыми рабами; едва утвердившись в качестве закона, этот принцип станет наделять женщину в некоторой мере той прерогативой праздности, которая выступает главным признаком знатности и величия. Благодаря этому принципу наследуемости благородного происхождения жены все чаще освобождаются от труда, если позволяет благосостояние мужей, и в итоге такое освобождение распространяется на все поденные работы и занятия ремеслом. По мере развития производства собственность сосредотачивается в руках сравнительно малого числа людей, и повышается общепринятый стандарт достатка высших слоев общества. То же стремление к избавлению от ремесла (а с течением времени и от унизительного труда по хозяйству) будет присуще прочим женам, если таковые имеются, а еще затронет тех слуг, которые непосредственно заботятся об особе своего господина. Это избавление случается тем позднее, чем отдаленнее связь, в которой находится слуга по отношению к особе своего хозяина.
Если позволяет денежное положение хозяина, появлению особой категории личной прислуги также способствует та значимость, которую начинают приписывать личному услужению. Особа господина, будучи воплощением достоинства и чести, требует надлежащего попечения. Для уважительного отношения сообщества и для уважения к себе делом необходимо иметь в собственном распоряжении слуг, моментально являющихся по зову, причем слуг с различной специализацией, и от заботы об особе господина, их главной обязанности, не должны отвлекать никакие побочные занятия. Эта специализированная прислуга полезна больше для показа, чем для фактического услужения. В той степени, в которой ее содержат ради реального попечения о господине, она доставляет удовлетворение своему хозяину главным образом тем, что позволяет безоговорочно собой помыкать. Впрочем, содержание постоянно возрастающего штата домашней прислуги может потребовать добавочного труда, но так как прислугу обычно наращивают в числе с тем, чтобы она служила доказательством доброму имени хозяина, а не ради удобства, такое ограничение не будет слишком уж весомым. Во всех этих случаях наибольшей полезности прислуги служат увеличение численности и более разносторонняя специализация. Следовательно, идет углубление разделения труда и постоянное увеличение численности домашней и личной прислуги, заодно с сопутствующим постепенным ее избавлением от производительного труда. Благодаря тому что такая прислуга свидетельствует о благосостоянии своего господина, в обязанности этой прислуги включается все меньше хозяйственных дел, то есть со временем эти обязанности превращаются для нее в чистую условность. Особенно это справедливо в отношении тех слуг, которые поглощены явной и непосредственной заботой о хозяине. По большей части их полезность обуславливается теперь нарочитым избавлением от производительного труда, а также тем, что это избавление подтверждает власть и богатство господина.
С широким распространением практики содержания особого корпуса слуг для публичного предъявления нарочитой праздности там, где услужение подразумевало выставление прислуги напоказ, предпочтение начинает отдаваться мужчинам, а не женщинам. Мужчины, в особенности крепкие, привлекательные на вид парни, каким подобает быть лакеям у дверей и прочим, явно производят лучшее впечатление и обходятся дороже, чем женщины. Они лучше подходят для такой работы, сам их облик говорит о большем расточении времени и сил. Как следствие в экономическом укладе праздного класса работающая жена-домохозяйка времен раннего патриархата со своей свитой усердных служанок уступает место неработающей госпоже и лакеям.
Во всех проявлениях общественной жизни и на любой стадии экономического развития праздность госпожи и лакеев отличается от праздности благородных господ тем, что она представляет собой довольно утомительное занятие. Во многом это занятие предусматривает неустанное попечение о господине или хлопоты по содержанию и улучшению обстановки в доме; поэтому праздностью оно является лишь в том смысле, что почти или целиком не связано с производительным трудом, а не в том смысле, что подразумевает избавление от всякой работы вообще. Зачастую обязанности госпожи, домашней или личной прислуги чрезвычайно многочисленны и по своему назначению нередко считаются крайне необходимыми для блага всего домохозяйства. Поскольку это услужение призвано физически проявлять заботу о господине или о хозяйстве как таковом, его следует считать производительной работой. Лишь занятия, которые не входят в вышеперечисленные обязанности, нужно относить к праздности.
Впрочем, во многом это услужение, в сегодняшней повседневной жизни причисляемое к домашнему труду, а также многие из «удобств», необходимых цивилизованному человеку для благополучного существования, носят церемониальный характер. Следовательно, их корректно относить к проявлениям праздности в том смысле, в каком здесь употребляется это определение. Пусть такое услужение оказывается настоятельно насущным с точки зрения достойного существования, оно выступает условием личного блага, даже если носит главным образом или всецело церемониальный характер. Да и утрачивая такое свойство, оно остается настоятельно насущным, ведь мы приучены ожидать такого услужения благодаря укорененному страху церемониальной нечистоты или неблагопристойности. При отсутствии этого услужения мы испытываем неудобство, но не потому, что это отсутствие прямо ведет к физическому неудобству; чувство вкуса, не привыкшего отличать дурное от хорошего, по мнению общества, не пострадает при отсутствии услужения. В той мере, в какой сказанное справедливо, труд, затрачиваемый на услужение, надлежит относить к праздности, а когда такое услужение выполняют не те, кто экономически независим и владеет собственным хозяйством, следует говорить о мнимой праздности.
Эта мнимая праздность хозяек дома и прислуги под присмотром главы домохозяйства может зачастую превращаться в утомительные тяготы, в особенности там, где соперничество за почтение ведется непрестанно и яростно. Такое нередко случается в современной жизни. В этих случаях услужение, предусматривающее выполнение обязанностей домашней прислуги, справедливо и уместно именовать расточительными усилиями, а не мнимой праздностью. Но последнее определение имеет то преимущество, что указывает на происхождение домашней прислуги, а также в достаточной степени обосновывает реальную экономическую ценность их полезности, ведь эти занятия полезны главным образом как способ придания денежной почтенности хозяину дома или самому домохозяйству, поскольку все видят, что в поддержку этой почтенности нарочито растрачивается определенное количество времени и сил.
То есть возникает побочный, или производный, праздный класс, заботой которого является предъявлять праздность мнимым образом, ради сохранения репутации первичного, легитимного праздного класса. Этот мнимый праздный класс отличается от собственно праздного класса по характерному признаку – по свойственному ему образу жизни. Праздность легитимного класса, по крайней мере показная, есть публичное потакание склонности избегать труда, и считается, что тем самым господа приумножают свое благополучие и заполняют жизнь; но праздность услужливого класса, освобожденного от производительного труда, оказывается в некотором роде вынужденной и обычно не направлена – или направлена не в первую очередь – на их собственное благо. Праздность слуги – это не его собственная праздность. Оставаясь в полном смысле слова слугой, не будучи в то же время представителем низшего слоя собственно праздного класса, он, как правило, предается праздности под видом специализированного услужения, направленного на обеспечение благополучия господина во всей полноте. Свидетельство таких отношений подчиненности очевидным образом присутствует в поведении и образе жизни слуг. Подобное часто верно и для жены хозяина дома на протяжении продолжительной экономической стадии, когда она выступает в первую очередь как служанка, то есть пока сохраняется патриархальная семья с мужчиной во главе. Дабы удовлетворять притязания на образ жизни праздного класса, слуге полагается не просто выказывать подчиненность своего положения, но и демонстрировать специальную выучку и навык подчинения. Жена или слуга должны не только выполнять определенные обязанности и выказывать подчиненное положение, но от них требуется столь же настоятельно предъявлять приобретенные навыки в тактике подчинения, то бишь усвоенное соответствие канонам нарочитой праздности. Даже сегодня именно эта способность, это приобретенное умение публичного проявления подчиненного положения составляет главный элемент полезности наших высокооплачиваемых слуг, равно как и одно из главных украшений благовоспитанной хозяйки дома.
Хороший слуга должен знать свое место и всячески это демонстрировать. Недостаточно быть сведущим настолько, чтобы выполнять те или иные нужные физические операции для механического достижения результатов; прежде всего слуге надлежит знать, как обеспечивать эти результаты в должной форме. Можно было бы сказать, что домашнее услужение является не механической, а духовной функцией. Постепенно складывается проработанная система приличий, специфическим образом регулирующая способы надлежащего отправления мнимой праздности услужливого класса. Всякий отход от этих формальных канонов подлежит осуждению не только потому, что он обнажает недостаток механической полезности, и даже не потому, что он говорит об отсутствии расположенности и темперамента к услужению, но и потому, что при ближайшем рассмотрении он свидетельствует об отсутствии специальной подготовки. В личном услужении специальная подготовка стоит сил и времени, и там, где явно присутствует в высокой степени, она доказывает, что слуга, имеющий такую подготовку, не занят никаким производительным трудом и никогда не был к последнему привычен. Это prima facie свидетельство мнимой праздности, уходящее глубоко в прошлое. Услужение со специальной подготовкой полезно не только как способ удовлетворить инстинктивную расположенность господина к добротному и умелому труду наряду со стремлением нарочито господствовать над теми, чьи жизни подчинены его собственной, но и как свидетельство резко возросшего потребления человеческого труда, если сравнивать с текущей нарочитой праздностью слуги, не получившего специальной подготовки. Привратник или лакей благородного господина нанесет немалый урон положению своего господина, если станет выполнять свои обязанности столь неуклюже, будто ранее его привычным занятием было землепашество или выпас овец. Такая неуклюжая работа подразумевает, что господин не в состоянии обеспечить себя слугами со специальной подготовкой; другими словами, это будет предполагать его неспособность оплатить потребление времени, сил и наставлений, необходимых для того, чтобы подготовить слугу к специфическому услужению согласно жесткому кодексу внешних приличий. Если действия слуги обнажают недостаток средств со стороны его господина, они не достигают своего основного предназначения, поскольку главная польза от прислуги сос