ный, проявляющийся через неопределенное время эффект. В созерцании искусной работы удовлетворяется чувство художественного вкуса. Но нужно также добавить, что никакое свидетельство высокого мастерства или оригинального и практичного использования средств для достижения цели в дальней перспективе не встретит одобрения у современного цивилизованного потребителя, если его не подтолкнет канон нарочитого расточительства.
Наши рассуждения удачным образом подкрепляются оценкой того места, которое отводится в экономике потребления продуктам машинного производства. Вопрос материального различия между товарами машинного производства и товарами ручной работы, отвечающими одному и тому же назначению, заключается обыкновенно в том, что первые больше соответствуют выполнению своего исходного назначения. Эти товары более совершенны, в них ощущается более целесообразное использование средств. Впрочем, это вовсе не избавляет их от неуважения и осуждения, ведь они не выдерживают проверки на почетную расточительность. Ручной труд представляет собой более расточительный способ производства; следовательно, товары, получаемые таким способом, надежнее служат цели приобретения денежной репутации; следовательно, признаки ручного труда становятся почетными, и товары с подобными признаками ценятся выше, нежели соответствующие им продукты машинного производства. Обычно, если не всегда, почетными признаками ручного труда считаются известные несовершенства и неправильности в линиях сделанного вручную предмета: они показывают, где именно мастер не достиг цели в осуществлении своего замысла. Почвой для преимущественного положения товаров ручной работы является поэтому известная грань утонченности. Эта грань должна оставаться достаточно тонкой, чтобы не выдать низкую степень мастерства, иначе она будет доказательством низкой стоимости; при этом она не должна наводить на мысль об идеальной точности исполнения, достижимой лишь для машин, ибо это тоже свидетельство низкой стоимости.
Восприятие таких признаков почетной простоты сделанных вручную товаров, которым они обязаны своей превосходящей значимостью и очарованием в глазах людей утонченного вкуса, обуславливается умением проводить тонкие различия. Оно требует подготовки и формирования правильного образа мыслей в отношении того, что может быть названо физиогномикой товаров. Товары машинного производства для повседневного потребления нередко вызывают восхищение и пользуются предпочтением в силу своего чрезмерного совершенства среди людей заурядных и недостаточно благовоспитанных, которые не заботятся в должной мере о щепетильных требованиях изысканного потребления. Церемониально низкое качество товаров машинного производства призвано показать, что совершенство умения и мастерства, воплощаемое в любых дорогостоящих новшествах обработки товаров, не является само по себе достаточным, чтобы снискать таким товарам одобрение и неизменное расположение. Новшество должно опираться на поддержку со стороны канона нарочитого расточительства. Любой признак физиогномики товаров, сколь угодно приятный сам по себе и сколь угодно удовлетворяющий вкусу к умелой работе, будет отвергнут, если он окажется неприемлемым для этой нормы денежной почтенности.
Церемониальная низкосортность, или «нечистота», потребительских товаров, проистекающая из их «обыкновенности», то есть, иными словами, из малой стоимости производства, очень многими воспринимается крайне серьезно. Отказ от товаров машинного производства часто выражается в форме неприятия заурядности таких товаров. То, что обыкновенно является доступным (в денежном выражении) многим людям. Потому его потребление не доставляет почета, так как оно не служит цели благоприятного завистнического сопоставления с другими потребителями. Поэтому потребление и даже сам облик таких товаров неотделимы от уничижительного указания на более низкие уровни человеческого существования, а после их созерцания остается глубокое ощущение убожества, отвратительное и угнетающее для чувствительной натуры. У тех, чьи вкусы заявляют о себе властно и у кого нет дара, привычки или желания разбираться в основаниях для вынесения суждений по вопросам вкуса, приговоры склонности к почету срастаются с вердиктами чувства прекрасного и чувства полезности; это происходит уже упоминавшимся образом, и итоговая составная оценка выступает в качестве суждения о красоте предмета или его полезности согласно тому, как пристрастия или интересы потребителя склоняют его воспринимать объект в одном или в другом выражении. Довольно часто из этого следует, что признаки дешевизны или общедоступности трактуются как определенные признаки художественной негодности, даже создается на этом основании кодекс, или инвентарь, эстетических достоинств, с одной стороны, и эстетически неприемлемых свойств, который становится руководством в вопросах вкуса.
Как уже было указано, дешевые, а потому не соответствующие внешним приличиям предметы повседневного употребления в современном индустриальном обществе обычно являются продуктами машинного производства; общим признаком таких товаров, в сравнении с предметом, сделанным вручную, выступает их значительно более совершенная обработка и большая точность в исполнении проекта. Следовательно, зримые несовершенства сработанных вручную товаров, будучи почетными, оказываются знаками превосходства в красоте или полезности (или того и другого одновременно). Отсюда и возникло возвеличивание несовершенного, которое превозносили столь горячо Джон Рескин и Уильям Моррис[29]; на том же основании их пропаганда простоты и расточения сил была подхвачена и донесена до наших дней. Тому же источнику мы обязаны пропагандой возврата к ремесленному труду и домашнему промыслу. Сколь многое из того, над чем работали и размышляли эти люди, вполне подходит под нашу характеристику; сколь многое было невозможным в те времена, когда явно более совершенные товары стоили дешевле прочих.
Разумеется, все сказанное выше и все, что можно было бы сказать еще, касается лишь экономической ценности данного направления эстетической мысли. Сказанное не следует понимать как осуждение; преимущественно это характеристика развития данного направления применительно к потреблению и к производству потребительских товаров.
Манеру, в которой развитие вкуса проявляет себя в производстве, иллюстрирует, быть может, убедительнее всего книжное дело, которым Моррис занимался на протяжении последних лет своей жизни; но слова, справедливые в изрядной степени для издательства «Келмскотт пресс»[30], применимы в целом, с незначительными оговорками, и к более позднему искусству книгопечатания вообще: имеются в виду шрифт, бумага, иллюстрации, переплетные материалы и переплетное дело вообще. Притязания на превосходство со стороны позднейшей продукции книгопечатного производства в какой-то мере опираются на степень приближения к той грубой простоте, свойственной времени, когда книгопечатание было ожесточенной схваткой с непокорными материалами при помощи несовершенных приспособлений. Эта продукция, требуя ручного труда, является более дорогостоящей и менее удобной для пользования, чем книги, выпускаемые с целью одной только полезности; поэтому она доказывает как способность со стороны покупателя легко тратить деньги, так и способность расточать время и силы. Именно на этом основании нынешние печатники возвращаются к «старинному» и другим, более или менее устаревшим стилям шрифта, которые менее разборчивы при чтении, но которые придают странице более грубый вид, нежели современный шрифт. Даже научный журнал, вряд ли ставящий перед собой иные цели, кроме наиболее действенной подачи предмета, которым занимается данная наука, готов уступить требованиям денежной красоты настолько, чтобы печатать свои научные дискуссии старинным шрифтом на бумаге верже с неразрезанными страницами. А книги, для которых неочевидна забота о сугубо действенном представлении их содержания, идут, безусловно, в этом направлении еще дальше. Тут мы имеем шрифт несколько погрубее, напечатанный на верже ручной выделки, с широкими полями и неразрезанными листами, с переплетом преднамеренно простой и изысканно неуместной выделки. Издательство «Келмскотт пресс» довело дело до абсурда, если рассуждать с точки зрения одной только грубой целесообразности: книги для современного читателя издаются в устаревшей орфографии, набираются жирным шрифтом и переплетаются в мягкий, тонкий пергамент со стяжками. В качестве дополнительной характеристики, отражающей экономическую значимость искусства книгопечатания, выступает тот факт, что эти более изысканные книги печатаются довольно малочисленными тиражами. Ограниченный тираж на деле является гарантией (несколько вульгарной) того, что данная книга будет редкостью, а потому она дорого стоит и дает возможность потребителю выделиться в денежном отношении.
Особая привлекательность такой книжной продукции для покупателя с утонченным вкусом состоит, конечно, отнюдь не в сознательном, наивном признании ее дороговизны и превосходящей неуклюжести исполнения. Здесь, как и в случае превосходства сработанных вручную предметов над продуктами машинного производства, осознаваемым предпочтением служит некое внутреннее совершенство, приписываемое более дорогому и более неудобному предмету. Превосходящее качество приписывается книге, которая имитирует плоды старинных и вышедших из употребления технологических процессов, прежде всего вследствие ее более высокой полезности в эстетическом выражении; но вполне возможно встретить благовоспитанного любителя книг, который станет настаивать на том, что более грубый продукт также более пригоден для передачи печатного слова. В том, что касается превосходящей эстетической ценности декадентских книг[31], можно признать, что утверждения такого книголюба не лишены оснований. Над книгой трудится художник, искренне стремящийся к красоте, и книга обыкновенно показывает, насколько успешно ему удалось достичь цели. В данном тексте утверждается, впрочем, что канон вкуса, которым руководствуется в своей работе художник, есть канон, сложившийся под воздействием закона нарочитого расточительства, а указанный закон избирательно исключает все те каноны вкуса, которые не соответствуют его требованиям. Иными словами, пусть декадентская книга может быть красивой, границы, в пределах которых трудится художник, устанавливаются требованиями внеэстетического порядка. Плоды его труда, прекрасные сами по себе, одновременно должны быть дорогостоящими и плохо приспособленными для использования по очевидному назначению. Правда, этот обязывающий канон вкуса не определяется у нашего художника всецело законом расточительства в его первозданном виде; этот канон до некоторой степени формируется в согласии со вторичным выражением хищнического темперамента, то есть с благоговением перед архаичным или устаревшим, в одном из своих особенных проявлений именуемым классицизмом.