Следует отметить также, пусть кому-то это покажется скучной банальностью, что существующие в наши дни институты, то есть общепринятая сегодня схема общественной жизни, не совсем пригодны к текущей ситуации. При этом нынешний привычный образ мышления тяготеет к неопределенно долгому продлению своего существования, за исключением тех случаев, когда к его перемене принуждают внешние обстоятельства. Социальные институты, таким образом унаследованные, образы мышления, точки зрения, умонастроения и восприятия, как и все прочее, суть, следовательно, консервативный фактор. Это фактор социальной инерции, психологической инерции, фактор консервативности.
Структура общества изменяется, развивается, приспосабливается к изменяющейся обстановке лишь посредством перемен в образе мысли некоторых социальных групп или в конечном счете по причине изменений в привычном образе мысли индивидуумов, составляющих это общество. Эволюция общества есть, по существу, процесс умственного приспосабливания индивидуумов под давлением обстоятельств, когда уже невозможно терпеть долее привычный образ мыслей, сложившийся в прошлом при другом стечении обстоятельств и с ними сообразный. В данный момент можно не придавать чрезмерного значения вопросу о том, является ли этот процесс приспосабливания отбором и выживания устойчивых этнических типов или же перед нами индивидуальное приспосабливание с передачей приобретенных черт по наследству.
С точки зрения экономической теории социальное развитие заключается в поступательном приближении к почти однозначному «установлению внутренних отношений в соответствии с отношениями внешними»[35], но такое соответствие никогда точно не устанавливается, поскольку «внешние отношения» подвержены постоянному изменению вследствие последовательных изменений во «внутренних отношениях». Тем не менее степень приближения может быть большей или меньшей в зависимости от того, насколько гибко устанавливается соответствие. Перестройка образа мысли для соответствия измененной ситуации в любом случае производится людьми с опозданием и неохотно, лишь под принуждением обстоятельств, которые делают общепринятые взгляды невыносимыми. Перестройка институций и привычных взглядов под изменившееся окружение осуществляется в ответ на давление извне и сходна по своему характеру с реакцией на раздражитель. Свобода и гибкость такой перестройки, то есть способность социальной структуры развиваться, зависят поэтому в значительной мере от степени свободы, которую дает отдельному члену общества обстановка в какой-либо момент времени, иначе говоря, от степени подверженности отдельных членов общества действию принудительных сил социального окружения. Если какая-то часть класса общества избавлена от воздействия окружения в каком-либо существенном отношении, то взгляды и образ жизни этой части общества или этого класса будут медленнее приспосабливаться к изменению общей ситуации; до какого-то времени эта группа будет задерживать преобразование общества. В таком привилегированном положении в отношении экономических сил, направленных на изменение и перестройку, находится богатый праздный класс. Можно отметить, что силы, воздействующие на перестройку социальных институтов, особенно в современном индустриальном обществе, в конечном счете почти всецело экономические по своей природе.
Всякое общество возможно трактовать как промышленный или экономический механизм, структура которого складывается из того, что называется экономическими институциями. Такими институциями выступают привычные способы отправления общественной жизни в ее связи с материальным окружением, в котором общество проживает. Когда в конкретной обстановке совершенствуются определенные способы развития человеческой деятельности, жизнь общества будет довольно легко находить свое выражение в этих привычных направлениях. Общество использует в своих интересах силы окружающей среды согласно способам, которым оно научилось в прошлом и которые воплощены в социальных институтах. Но с ростом численности населения и с расширением познаний и человеческого умения управлять силами природы привычные способы установления отношений между членами социальной группы, а также привычная практика жизнедеятельности группы людей как целого перестают давать тот же результат, что и ранее, а итоговые различия в общественном положении членов общества перестают меняться или распределяться по тем же принципам, что и раньше. Если схема, согласно которой протекала общественная жизнь в прежних условиях, давала – при определенных обстоятельствах – почти максимум доступного с точки зрения пользы и легкости осуществления жизнедеятельности группы, то при изменившихся условиях этот не претерпевший изменений образ жизни не обеспечит максимального результата, которого возможно достичь в этом отношении. При изменении численности населения, уровня навыков и знаний общественная жизнь по традиционной схеме может развиваться не менее устойчиво, нежели при прежнем состоянии общества, но всегда существует вероятность, что она окажется менее пригодной, чем схема, измененная под изменившиеся условия.
Группа складывается из отдельных личностей, а жизнь группы есть жизнь индивидуумов, отправляемая – по крайней мере, внешне – каждым человеком по отдельности. Принятый в группе образ жизни знаменует единодушие взглядов, которых придерживается большинство людей применительно к пониманию хорошего, правильного, надлежащего и прекрасного в образе жизни. Исход перераспределения условий жизни, обусловленного изменившимся способом взаимодействия со средой, вовсе не означает одинаково более простой жизни для всех членов группы. Изменившиеся условия могут облегчить жизнь группе в целом, но перераспределение условий обычно приводит к затруднениям, к усложнению жизни отдельных членов группы. Техническое развитие, рост населения или улучшение индустриального производства потребуют, хотя бы от отдельных членов общества, изменения привычного образа жизни, дабы они могли стать частью измененной системы производства, и тем самым они окажутся не в состоянии жить на уровне общепринятых понятий о правильном и прекрасном.
Любой, от кого потребуется изменить образ жизни и привычные отношения с окружающими его людьми, ощутит расхождение между тем способом жизни, который диктуют вновь возникшие условия, и традиционной схемой, к которой он привык. Именно индивидуумы, оказавшиеся в таком положении, обладают самым насущным побуждением к перестройке общепринятого уклада жизни и наиболее охотно принимают новые жизненные нормы; именно вследствие потребности в средствах к существованию люди попадают в такое положение. Давление, которое испытывает группа со стороны внешнего окружения, и стремление к перестройке группового уклада жизни возникают у людей из-за формирования внешних, денежных условий; именно благодаря этому обстоятельству (тому, что внешние факторы большей частью переводятся в форму денежных или экономических потребностей) мы можем сказать, что силы, которые имеют значение для перестройки институтов любого современного индустриального общества, являются преимущественно экономическими силами или, если формулировать более точно, эти силы принимают форму денежного давления. Перестройка наподобие той, что здесь рассматривается, есть по существу изменение во взглядах на хорошее и правильное, а средством, которым осуществляется изменение в представлении о том, что хорошо и правильно, выступает прежде всего давление денежных потребностей.
Всякое изменение во взглядах на то, что хорошо и правильно в жизни человека, расчищает себе дорогу в лучшем случае крайне медленно. В особенности это справедливо применительно к любым так называемым прогрессивным изменениям, то есть к изменениям в направлении отклонения от архаического состояния, которое можно считать отправной точкой на любой ступени в социальном развитии общности. Регресс во взглядах, возвращение к тому восприятию, какое в течение долгого времени было привычным роду человеческому в прошлом, происходит легче. Это особенно заметно в том случае, когда новое порождалось главным образом не из-за того, что замещался этнический тип, темперамент которого был чужд прежним воззрениям.
Стадия развития общества, которая непосредственно предшествует настоящему моменту истории западноевропейской цивилизации, есть именно та, которую на этих страницах мы именуем условно-миролюбивой стадией. На этой условно-миролюбивой стадии господствующей чертой в схеме жизни выступает закон социального статуса. Нет необходимости разъяснять, насколько современные люди подвержены желанию вернуться к духовному восприятию господства и личного подчинения, столь характерному для этой стадии. Можно сказать, скорее, что это желание находится в неопределенном состоянии при современных экономических условиях, что оно не было окончательно вытеснено образом мысли, который полностью согласуется с этими недавно выросшими потребностями. Хищническая и условно-миролюбивая стадии экономического развития длились, по всей видимости, долго в истории жизни всех главных этнических групп, которые позднее образовали западноевропейское население. Поэтому темперамент и наклонности, свойственные этим стадиям развития, обрели такое постоянство, что неизбежным сделалось возвращение к общим чертам соответствующей психологической конституции любой социальной группы или сообщества, которые избавлены от воздействия сил, направленных на поддержание недавно сложившегося образа мысли.
Общеизвестно, что, когда отдельные люди и даже большие группы людей отделяются от высокоразвитого индустриального общества и попадают в окружение на более низком уровне развития или в экономическую ситуацию более примитивного характера, они быстро возвращаются к тому духовному облику, который был присущ хищническому типу; вполне вероятно, что европейский долихоблонд наделен большей склонностью к такому возврату в варварство, нежели прочие этнические элементы, взаимодействующие с ним в рамках западноевропейской культуры. История недавних переселений и колонизаций богата примерами такого возврата в малых масштабах. Если бы не опасение оско