К этим денежным занятиям, позволяющим сохранять хищнический темперамент, относятся занятия, которые связаны с владением собственностью (это непосредственная функция самого праздного класса), а также с побочными функциями приобретения и накопления. Они охватывают тот класс лиц и тот ряд функций экономического процесса, которые имеют отношение к владению предприятиями, вовлеченными в производственную конкуренцию; в особенности это основные области управления экономикой, относимые к финансовым операциям. Сюда же можно добавить большую часть коммерческих занятий. Из этих функций в их наиболее явно выраженной форме складывается экономическая функция «капитана индустрии». Капитан индустрии – это человек скорее хитроумный, чем изобретательный, а его капитанство скорее денежное по своему характеру, нежели производственное. Такое управление индустрией, какое он осуществляет, является обычно разрешающим. Механические тонкости производства и индустриальной организации делегируются подчиненным, обладающим менее «практичным» складом ума, то есть людям, наделенным скорее талантом к работе, чем склонностью к управлению. В том, что касается формирования человеческой природы через воспитание и отбор, эти внеэкономические занятия следует причислять к занятиям денежным. Таковыми выступают политика, церковные занятия и военное дело.
Денежные занятия также наделяют человека почетом в гораздо большей степени, чем занятия производственные. Тем самым нормы доброго имени, установленные праздным классом, поддерживают почетность тех способностей, которые служат завистническим намерениям; образ внешней благопристойности праздного класса тоже, следовательно, способствует сохранению и развитию хищнических черт. Все занятия выстраиваются в ряд на иерархической шкале репутации. Те, что непосредственно связаны с обладанием собственностью в крупном масштабе, являются наиболее почетными среди сугубо экономических занятий. Вслед за ними применительно к доброму имени идут те занятия, которые прямо подчиняются собственности и финансированию, такие как банковское дело и юриспруденция. Банковские занятия также предполагают владение крупной собственностью, и данный факт, несомненно, дополняет престижность этого дела. Профессия юриста не подразумевает владения крупной собственностью, но так как в этом ремесле нет и намека на полезность в какой-либо другой области, кроме соперничества, данная профессия считается почетной. Юрист занимается исключительно тонкостями хищнического мошенничества, либо устраивая махинации, либо их расстраивая, и потому успех на этом поприще признается за признак немалой одаренности тем варварским коварством, которое всегда вызывало у людей уважение и страх. Занятия коммерцией почетны только наполовину, лишь настолько, насколько они связаны с крупной собственностью и содержат малую толику полезности. Они ценятся высоко или наоборот, в относительно прямой зависимости от того, служат ли они высшим или низшим потребностям, и розничная торговля заурядными предметами первой необходимости приравнивается к ремеслам и фабричному труду. А вот ручной труд и даже работа по управлению механическими процессами имеют, конечно, мало оснований считаться почетными.
Необходимо сделать уточнение относительно того обучения, которое обеспечивают денежные занятия. Когда увеличиваются масштабы промышленного предпринимательства, денежное управление в отдельных моментах отчасти утрачивает мошеннический характер и отступает от грубой конкуренции. Иными словами, для того круга лиц, который постоянно разрастается и предусматривает соприкосновение с этой стороной экономической жизни, бизнес превращается в рутину, где уже меньше проявлений обмана или эксплуатации конкурента. Последующее избавление от хищнических привычек затрагивает в основном подчиненных лиц, занятых в бизнесе. На функции владения собственностью и управления это уточнение практически не распространяется.
Иначе обстоит дело с теми индивидуумами и социальными группами, которые непосредственно заняты ручным и механизированным производственным трудом. Их повседневная жизнь не превращается в такой же степени в процесс усвоения сопернических и завистнических мотивов поведения и маневров, как происходит в денежных занятиях. Они вынуждены непрерывно распознавать и осмыслять физические явления и их последствия, использовать эти явления в интересах жизни общества. В том, что касается этой части населения, воспитательное и избирательное действие производственного процесса, с которым эти люди прямо взаимосвязаны, направлено на приспосабливание их образа мысли к независтническим интересам коллективной жизни. Потому у них ускоряется отмирание явно хищнических способностей и наклонностей, перенесенных наследственностью и традицией из варварского человеческого прошлого.
Обучающее воздействие экономической жизни общества не является, следовательно, однородным во всех своих проявлениях. Экономическая деятельность там, где налицо денежное соперничество, стремится к сохранению определенных хищнических черт, тогда как производительные занятия, которые имеют непосредственное отношение к материальному производству, в целом направлены на достижение противоположного результата. Но применительно ко второй группе занятий нужно отметить, что почти все люди, в них вовлекаемые, до некоторой степени тоже участвуют в денежном соперничестве (например, в конкуренции за фиксированную заработную плату рабочих и служащих, при покупке потребительских товаров и т. д.). Поэтому проводимое здесь различие между двумя категориями занятий никоим образом не является строгим разграничением между классами общества.
Занятия праздного класса в современной индустрии таковы, что они не дают угаснуть ряду хищнических привычек и наклонностей. В той мере, в какой представители этого класса принимают участие в производственном процессе, их воспитание способствует сохранению черт варварского темперамента. Но кое-что следует сказать и о других проявлениях. Люди, занимающее положение, в котором не требуется напряжения сил, способны выживать и передавать по наследству характерные черты, даже если они сильно отличаются от среднего представителя человеческого рода как физически, так и по духовному складу. Вероятность выживания и передачи атавистических черт является наибольшей среди тех социальных групп, которые менее всего испытывают на себе давление обстоятельств. Праздный класс в известной мере укрыт от давления производственной ситуации и потому он должен бы, следовательно, предъявлять чрезвычайно высокое число примеров возврата к миролюбивому или дикарскому темпераменту. Для индивидуумов с подобными аберрантными или атавистическими признаками возможно развивать склонности, характерные для дохищнического периода, не страшась такого незамедлительного подавления или истребления, какие грозят низшим слоям общества.
Что-то в этом роде, видимо, и происходит на самом деле. Например, многие представители высших слоев обладают наклонностями к филантропической деятельности, и среди этого класса немало тех, кто поддерживает социальные реформы и улучшения. Кроме того, изрядная часть филантропических и реформаторских усилий отмечены той дружелюбной «хитростью» и непоследовательностью, которая является характерным признаком первобытного дикаря. При этом могут оставаться сомнения по поводу того, доказывают ли эти явления преобладание случаев возврата у высших слоев по сравнению с низшими. Даже присутствуй те же наклонности у нуждающихся слоев, они не нашли бы столь легкого выражения, поскольку низы лишены средств, времени и сил на воплощение в делах таких наклонностей. Prima facie свидетельства этих явлений нельзя не подвергнуть сомнению.
Далее следует сделать еще одно уточнение: в наши дни праздный класс пополняется из числа тех, кто преуспел в денежном выражении и кто поэтому, как предполагается, наделен избытком хищнических черт. Доступ в праздный класс пролегает через денежные занятия, каковые посредством отбора и приспособления содействуют допуску в высшие слои общества лишь тех линий родства, которые в денежном отношении пригодны к выживанию при проверке на хищничество. Едва верхи выказывают стремление вернуться к нехищнической природе, эти устремления обыкновенно выпалываются и отбрасываются на низшие денежные уровни. Чтобы сохранить свое место в праздном классе, род должен обладать денежным темпераментом, иначе его состояние растрачивается, и вскоре роду приходится покидать касту. Случаи такого порядка достаточно часты.
Состав праздного класса поддерживается непрерывным отбором, в ходе которого из нижних слоев извлекаются те индивидуумы и линии родства, которые более других приспособлены к агрессивному денежному соперничеству. Претендент на место в верхах должен не только обладать на деле типовым набором денежных способностей, но и быть в столь выдающейся степени одаренным этими талантами, чтобы преодолевать существенные затруднения, которые препятствуют его восхождению. Если исключить непредвиденные случайности, nouveaux arrives[41] благополучно приживаются на новой почве.
Этот процесс избирательного приема в праздный класс идет, конечно, с незапамятных времен, с тех пор, как как установилась практика денежного соперничества, то есть, иными словами, практически с тех пор, как впервые сложился институт праздного класса. Но конкретное основание отбора менялось, и потому этот процесс далеко не всегда приносил одинаковые результаты. На стадии раннего варварства, или на собственно хищнической стадии, мерилом приспособленности была доблесть – в наивном значении этого слова. Чтобы добиться принятия в праздный класс, претендент должен был обладать такими качествами, как приверженность своему клану, солидность, жестокость, неразборчивость в средствах и упорство в достижении цели. Эти качества способствовали накоплению и длительному владению богатством. На этой стадии, как и впоследствии, экономической почвой праздного класса было обладание богатством, но способы накопления богатства, а также качества, необходимые для его удержания, в известной мере изменились с тех ранних времен хищничества. Вследствие процесса отбора господствующими чертами праздного класса раннего варварства были открытая агрессия, строгое соблюдение статуса и широко распространенная склонность к обману. Праздный класс удерживал свое положение через демонстрацию доблести. В более поздней варварской культуре общество внедрило иные способы приобретения и владения имуществом при условно-миролюбивом режиме соперничества за статус. Простая агрессия и необузданное насилие во многом уступили место хитрости и мошенничеству как наилучшему способу накопления богатства. Значит, праздному классу пришлось, вероятно, вырабатывать ряд других способностей и наклонностей. Умение нападать и соответствующая солидность телесной конституции вместе с неукоснительным соблюдением статуса, быть может, все еще расценивались как важнейшие признаки принадлежности к классу. Они и поныне сохраняются в наших традициях в качестве типичных «аристократических добродетелей». Однако с ними стало сочетаться все больше менее броских денежных достоинств, таких как предусмотрительность, расчетливость и мошенничество. По прошествии времени, когда была достигнута современная миролюбивая стадия развития, повысилась относительная действенность обладания указанным рядом способностей и привычек в достижении денежных целей, и они начали цениться сравнительно выше в процессе того отбора, в условиях которого осуществляется допуск в праздный класс и сохраняется место в нем.