[44], особой походкой и демонстрируют тщательно продуманную преувеличенность своих движений, когда таятся в засаде или когда нападают, предъявляя миру свои геройские подвиги. Так и в атлетике почти неизменно присутствует изрядная доля важничанья и показной таинственности – черт, характеризующих гистрионический характер этих занятий. Все это, безусловно, явно напоминает игру ребяческого воображения. Спортивный жаргон, между прочим, во многом состоит из крайне агрессивных выражений, заимствованных из военной терминологии. За исключением тех случаев, когда он служит необходимым средством тайной связи, использование жаргона в каком угодно занятии нужно, вероятно, понимать как свидетельство того, что рассматриваемое занятие оказывается отчасти притворством.
Еще одной характерной чертой, которой спорт отличается от дуэли и подобных нарушений общественного спокойствия, является та особенность, что они допускают приписывание мотивов, отличных от порывов доблести и жестокости. Быть может, какие-либо другие мотивы будут, вероятно, в любом конкретном случае несущественными, но тот факт, что увлечение спортом нередко мыслится как диктуемое иными причинами, подтверждает их незримое присутствие. Спортсмены – охотники и рыболовы – более или менее склонны в качестве побуждений, объясняющих проведение досуга излюбленным ими способом, рассуждать о любви к природе, потребности в развлечениях и тому подобном. Такие мотивы, конечно, нередко присутствуют и составляют часть той привлекательности, которой окружена фигура спортсмена, однако они не могут являться главными мотивами. Эти явные потребности могли бы проще и полнее удовлетворяться без систематического приложения усилий к лишению жизни тех созданий, которые составляют существенную часть самой столь любимой спортсменами «природы». Нужно признать, что самым заметным следствием деятельности спортсменов оказывается поддержание природы в состоянии хронического опустошения благодаря истреблению всего живого, что они только в силах уничтожить.
Но все-таки не лишено оснований утверждение спортсмена, будто при существующих условностях его потребность в отдыхе и во взаимодействии с природой лучше всего возможно удовлетворить именно тем способом, который он выбирает. Определенные каноны хорошего воспитания навязывались предписывающим образцом хищного праздного класса в прошлом и с приложением известных усилий сохраняются в употреблении современными представителями этого класса; эти каноны не допускают, чтобы спортсмен, не подвергаясь осуждению, пытался вступать в контакт с природой на каких-то других условиях. Вообще спорт, будучи почетным занятием, которое унаследовано из хищнической культуры как высшая форма повседневного досуга, стал единственной формой деятельности под открытым небом, полностью сообразной нормам приличия. Среди непосредственных побуждений к охоте и рыбной ловле в этом случае может быть и потребность в развлечении и отдыхе вне дома. Более отдаленной причиной, ставящей в качестве необходимого условия стремление к этим целям непременно в виде систематического кровопролития, является предписание, нарушить которое нельзя без риска утратить репутацию и тем ущемить свое самоуважение.
До какой-то степени сходно обстоит дело с другими видами спорта. Нагляднейшим примером здесь будет атлетика. В ней, безусловно, также действует предписывающее правило, которое устанавливает, какие формы деятельности, физической тренировки и отдыха позволительны по кодексу правил приличного существования. Те, кто увлекается атлетикой или восторгается этими увлеченными, заявляют, что такие занятия предоставляют наиболее доступное средство отдыха и «физической культуры». Предписывающий же обеспечивает моральную поддержку этим заявлениям. Каноны репутации исключают из жизненного уклада праздного класса всякую деятельность, которую нельзя отнести к категории нарочитой праздности. Вследствие этого они в целом предписывают исключать ее также из уклада жизни общества в целом. При этом бесцельное физическое напряжение утомительно и вызывает нестерпимое отвращение. Как было замечено в другой связи, в таких случаях происходит обращение к какой-либо форме деятельности, в которой имеется хотя бы благовидное намерение, пусть цель, приписываемая этой деятельности, будет даже мнимой. Спорт удовлетворяет этим требованиям фактической бесполезности при наличии благовидной воображаемой цели. Вдобавок в этих занятиях открывается простор для соперничества, чем они становятся дополнительно привлекательными. Чтобы выглядеть внешне приличным, то или иное занятие должно соответствовать канону почтенной расточительности; в то же время всякая деятельность, чтобы служить привычным, хоть и неполным выражением жизни, должна подчиняться общечеловеческому канону, настаивающему на полезной цели любой деятельности. Канон приличий праздного класса требует строгой и всесторонней бесполезности, а инстинкт к работе побуждает к целенаправленному действию. Канон праздного класса утверждается медленно и всепроникающе, отбирая и исключая из общепринятого жизненного уклада всякий существенно полезный или целенаправленный способ действия; инстинкт к работе действует спонтанно и может временно воплощаться постановкой непосредственной цели. Лишь когда вызывающая тревогу скрытая бесполезность конкретного действия входит в сознание в качестве элемента, по существу чуждого норме целенаправленности, присущей процессу жизнедеятельности, тогда эта бесполезность внушает человеку беспокойство и страх.
Образ мышления индивидуума образует органическую совокупность, общим направлением действия которой неизбежно является наделение жизнедеятельности пользой. Когда предпринимается попытка дополнить эту органическую совокупность систематическим расточительством или бесполезностью в качестве одной из жизненных целей, то вскоре вслед за этим возникает чувство отвращения. Но отвращения возможно избежать, если удастся сосредоточить внимание на достижении ближайшей, не требующей размышления цели в проявлении ловкости или в соперничестве. Спорт – охота, рыбная ловля, атлетические соревнования и тому подобное – позволяет тренироваться в ловкости, свирепом соперничестве и хитрости, то есть в характерных чертах хищнического образа жизни. Пока индивидуум лишь в незначительной мере наделен способностью к размышлению или пониманием скрытого направления собственного поведения, иначе говоря, пока его жизнь фактически остается подверженной наивным порывам, инстинкт к работе будет до известной степени воплощаться в непосредственной, не требующей размышления целенаправленности спорта как способа достижения превосходства. Это особенно справедливо в том случае, когда господствующими побуждениями являются бездумные, сопернические склонности хищнического темперамента. При этом спорт под влиянием канонов внешних приличий будет прельщать индивидуума как выражение жизни, безупречной в денежном отношении. Удовлетворяя этим двум требованиям, требованию скрытой расточительности и направленности на достижение непосредственной цели, всякое конкретное занятие становится традиционной и привычной формой отдыха, которая соответствует внешним приличиям. Значит, в том смысле, что другие формы отдыха и физических упражнений для людей благовоспитанных и утонченных являются невозможными с нравственной точки зрения, спорт выступает наиболее доступным средством досуга при существующих обстоятельствах.
Правда, те члены почтенного общества, которые выступают в защиту атлетических состязаний, обыкновенно объясняют свое отношение к ним (самим себе и своим соседям) тем, что эти состязания служат бесценным средством развития. Они не просто улучшают физическую силу соревнующихся, но и, как обычно добавляется, воспитывают мужественность, как у спортсменов, так и у зрителей. Футбол является той игрой[45], которая, вероятно, прежде всего приходит на ум всякому члену общества, когда встает вопрос о полезности спортивных состязаний, поскольку эта форма атлетического соперничества стоит в настоящее время выше всех прочих в помышлении тех, кто ратует за или против состязаний как средства физического или духовного спасения. На примере этого типичного атлетического вида спорта можно, следовательно, показать, какое значение имеет атлетика для развития физических качеств и характера у участников состязаний. Как-то было сказано (вполне уместно), что футбол имеет такое же отношение к физической культуре, как бой быков к сельскому хозяйству. Полезность для этих развлекательных институтов требует прилежной подготовки или усердного воспитания. Используемый материал, будь то животные или люди, подвергается тщательному отбору и выучке ради сохранения и развития определенных способностей и склонностей, характерных для дикого состояния и тяготеющих к исчезновению при одомашнивании. Это не означает, что в обоих случаях происходит всестороннее и полное восстановление звериного или варварского склада ума и тела. Результатом является скорее односторонний возврат к варварству, или к ferae natura[46], то есть восстановление и подчеркивание тех диких черт, которые направлены на нанесение ущерба, без соответствующего развития тех черт, которые служили бы самосохранению индивидуума и полноте его жизни в зверином окружении. Плодами культуры в футболе являются экзотическая дикость и коварство. В этой игре восстанавливается в своих правах темперамент раннего варварства и происходит подавление как раз тех свойств темперамента, которые полезны для общества и экономики в характере дикаря.
Физическая сила, приобретаемая в процессе атлетических тренировок (насколько можно говорить, что эта подготовка дает такой результат), является преимуществом для индивидуума и для коллектива; это при прочих равных условиях есть свидетельство ее экономической пользы. Духовные черты, которые сочетаются с атлетическими занятиями, сходным образом экономически выгодны для индивидуума – в противоположность интересам коллектива. Это остается справедливым для любого сообщества, где в населении в какой-то мере присутствуют эти черты. Соперничество сегодня во многом представляет собой процесс самоутверждения на основании наличия этих характерных признаков хищнической природы человека. При той неоднозначной роли, которую они играют в мирном соперничестве в наши дни, обладание ими для человека цивилизованного является почти жизненно необходимым. Но пусть эти черты важны для соперничающих индивидуумов, они не приносят непосредственной пользы сообществу. В том, что касается полезности индивидуума для целей коллективной жизни, подготовленность человека к соперничеству если и полезна, то лишь косвенно. Свирепость и хитрость лишены какой бы то ни было общественной пользы, годятся разве что для враждебных сношений с другими сообществами, а для индивидуума они полезны только потому, что в человеческом окружении, в котором он пребывает, эти черты проявляются в изобилии. Всякий человек, который вступает в соперничество без должного обладания названными качествами, оказывается в невыгодном положении подобно безрогому самцу в стаде рогатого скота.