Понятно, что эти склонности и обусловленный ими образ жизни там, где обстоятельства благоприятствуют их выражению, или там, где они оказывают господствующее влияние, идут вразрез с образом жизни праздного класса, но не вполне очевиден тот факт, что жизнь общества по схеме праздного класса в том виде, в каком она предстает на поздних стадиях развития, неуклонно стремится к подавлению этих склонностей или к избавлению от них образа мыслей, в котором они выражаются. Позитивное влияние образа жизни праздного класса довольно сильно выражается совсем иначе. В своем позитивном выражении, через предписание и через отбор, жизнь общества по схеме праздного класса благоприятствует всеохватному и всевластному господству канонов расточительства и завистнического сравнения при всяком стечении жизненных обстоятельств. Но вот в своем негативном влиянии схема праздного класса уже не столь однозначно соответствует этим основополагающим канонам. Направляя человеческую деятельность к соблюдению денежных приличий, канон праздного класса настаивает на отказе от участия в производственном процессе. Иначе говоря, он подавляет деятельность в тех направлениях, в которых по обыкновению прилагают свои усилия безденежные члены общества. В особенности в отношении женщин, прежде всего женщин из верхов и из верхних слоев среднего класса в развитых производственных обществах, этот запрет подразумевает даже отказ от участия в соперничестве по накоплению с использованием условно-хищнических методов, присущих денежным занятиям.
Денежная культура, или культура праздного класса, возникшая как сопернический вариант реализации побуждения к труду, теперь, в своем позднем проявлении, начинает нейтрализовывать собственное основание, устраняя привычку к завистническому сопоставлению в отношении производительности индивидуумов или даже денежного положения. С другой стороны, тот факт, что представители праздного класса, равно мужчины и женщины, до некоторой степени освобождены от необходимости искать средства к существованию в сопернической борьбе со своими собратьями, дает возможность членам этого класса не только выживать, но и следовать, в определенных пределах, своим наклонностям в случае, если они лишены способности к достижению успеха в конкурентной борьбе. Иными словами, при наиболее полном развитии института праздного класса средства к существованию у его представителей не зависят ни от обладания теми способностями, которые характеризуют преуспевающего человека эпохи хищничества, ни от их неустанной тренировки. Шансы выживания у индивидуумов, которые не одарены такими способностями, следовательно, выше среди верхов праздного класса, нежели в общем на среднем уровне населения, живущего в условиях соперничества.
В одной из предыдущих глав при обсуждении условий сохранения архаических черт выяснилось, что особое положение праздного класса открывает исключительно благоприятные возможности для сохранения черт, характеризующих типы человеческой природы, присущие одному из наиболее ранних и устаревших этапов развития общества. Праздный класс избавлен от давления острых экономических потребностей и потому стоит в стороне от грубого воздействия сил, требующих приспособления к экономической ситуации. Ранее уже говорилось о сохранении в праздном классе и в обществе, живущем по его схеме, черт и типов человеческого характера, которые напоминают об эпохе хищничества. Эти склонности и привычки имеют исключительно благоприятную возможность выживания при режиме господства праздного класса. Обособленное денежное положение праздного класса действительно создает ситуацию, благоприятную для выживания тех, кто не одарен набором способностей, необходимых для обретения полезности в современном производственном процессе, а каноны почтенности праздного класса требуют нарочитой демонстрации определенных хищнических способностей. Занятия, в которых находят свое проявление хищнические способности, служат доказательством богатства, знатного происхождения и отказа от участия в производственном процессе. Сохранению хищнических черт в условиях господства праздного класса способствуют как негативный, то есть избавление от участия в производстве, так и позитивный фактор, то есть одобрение канонов благопристойности праздного класса.
Что касается сохранения черт, характерных для дохищнической дикарской культуры, дело обстоит несколько иначе. Выгодное положение праздного класса благоприятствует и сохранению этих черт, но проявление склонности к миру и доброй воле не получает утвердительной санкции со стороны кодекса приличий. Люди, одаренные темпераментом, который напоминает о дохищнической культуре, обретают в праздном классе некоторое преимущество по сравнению со сходным образом одаренными индивидуумами вне праздного класса, поскольку они не испытывают денежной потребности пресекать проявление тех склонностей, что способствуют несопернической жизнедеятельности; но такие люди все же подвержены некоей внутренней ограниченности, которая побуждает пренебрегать этими склонностями, ведь кодекс приличий предписывает им образ жизни, основанный на проявлении хищнических способностей. Пока остается в целости система статуса, пока праздный класс может заниматься иными непроизводственными видами деятельности, а не только явным убиванием времени в бесцельном и изнурительном расточительстве, до тех пор не следует ожидать никаких значительных отклонений от привычной схемы почтенной жизни. Случаи хищнического темперамента в праздном классе на этом этапе нужно рассматривать как спорадические примеры обращения в прошлое. Но предрасположенность к доставляющей почет непроизводственной человеческой деятельности в настоящее время не находит выражения вследствие экономического развития, исчезновения крупной дичи, упадка военного дела, устаревания собственнического управления и разложения священнической институции. В этих обстоятельствах ситуация начинает меняться. Жизнедеятельность человека должна искать выражение в том или другом направлении, и если хищничество более невозможно, человек ищет утешения в чем-то еще.
Как указывалось выше, избавление от денежных затруднений усугубляется для женщин праздного класса в развитых производственных сообществах сильнее, чем в любых других социальных группах. Поэтому женщины праздного класса, как можно ожидать, будут выказывать более ярко выраженный возврат к независтническому темпераменту, чем мужчины. Но среди мужчин праздного класса также наблюдается заметное увеличение масштабов и размаха деятельности, берущей свое начало в склонностях, которые нельзя отнести к эгоистическим и целью которых не является завистническое отличие. Так, например, немалое число мужчин, связанных с производством через денежное управление предприятием, проявляет некоторый интерес и отчасти гордится хорошо выполняемой и производительной работой; эти чувства присущи им даже независимо от прибыли, которую может приносить любое улучшение такого рода. Хорошо известна также деятельность коммерческих клубов и объединений фабрикантов по независтническому развитию производительности.
Во множестве организаций, целью которых является какая-либо благотворительность или улучшение общественного устройства, проявляется стремление к той или иной независтнической цели. Эти организации часто носят условно-религиозный или псевдорелигиозный характер, и участвуют в них как мужчины, так и женщины. Если подумать, найдется обилие примеров, но, дабы обозначить масштаб склонностей, о которых идет речь, и их охарактеризовать, можно сослаться на некоторые наиболее очевидные конкретные случаи. Таковыми являются, к примеру, агитация за трезвость и тому подобные социальные реформы, за тюремную реформу, за распространение образования, за избавление от порока, за избежание войны через мирное разрешение споров, разоружение или иными средствами; таковы в какой-то мере благотворительные заведения при университетах, соседские «гильдии», различные организации, типичными образцами которых являются Ассоциации молодых христиан, Общество молодежи христианского стремления, швейные кружки, общественные клубы, художественные клубы и даже коммерческие клубы; таковы, в меньшей степени, и денежные фонды полуобщественных организаций, ратующие за благотворительность, образование или развлечения, причем не важно, жертвуют ли туда богатые люди или взносы поступают от людей меньшего достатка, коль скоро эти учреждения не носят религиозного характера.
Разумеется, из сказанного вовсе не следует, что такие усилия происходят только от мотивов, принципиально отличных от себялюбивых побуждений. Можно утверждать лишь то, что в обычного рода случаях здесь присутствуют и другие мотивы и, что заметно, распространенность подобных усилий в условиях современной производственной жизни, большая, чем при непрерывном господстве режима статуса, указывает на наличие сегодня действенного скептицизма в отношении такой полностью узаконенной сопернической схемы жизни в обществе. Общеизвестно и стало поводом для расхожих шуток то обстоятельство, что среди побуждений к этому роду деятельности налицо мотивы посторонние, эгоистического свойства, в частности завистническое стремление отличиться. Это до такой степени верно, что многие общественные деяния, официально бескорыстные по духу, предпринимаются и выполняются, безусловно, прежде всего ради повышения репутации или ради денежной прибыли их устроителей. В значительном числе такого рода организаций и учреждений завистническое побуждение явно выступает господствующим мотивом, как у зачинателей такой деятельности, так и у их сторонников. Это последнее замечание особенно справедливо в отношении таких дел, которые придают отличие людям, к ним причастным, вследствие крупных, нарочитых расходов, будь то учреждение университета, или публичной библиотеки, или музея; но это также, возможно, в равной степени, справедливо в отношении банальной работы по участию в таких организациях и движениях, которые очевидно великосветские по своему характеру. Они служат тому, чтобы удостоверять денежную репутацию своих членов, а также приятно напоминать об их превосходящем статусе, подчеркивая контраст между ними и нижестоящими людьми, среди которых должна производиться работа по улучшению жизни, – таковы, например, благотворительные заведения при университетах, которые ныне пользуются известной популярностью. Но, когда учтены всякого рода обстоятельства и сделаны соответствующие поправки, в нашем распоряжении остаются мотивы несопернического характера. Сам тот факт, что именно таким способом люди стремятся отличиться и снискать доброе имя, является доказательством широко распространенного чувства легитимности и свидетельством предположительного наличия несопернического, независтнического интереса как составной части образа мышления в современных обществах.