- Да, - сказала она. - Но меня волнует, что будет с сыном. Скажите что-нибудь про него.
- Приведите его ко мне, тогда скажу.
- Не могу, он у бабушки.
- Ну, скажите хотя бы дату его рождения.
Она сказала. Хиромант достал таблицы эфемерид, составил гороскоп, сказал:
- Давайте сделаем коррекцию, правильно ли я построил дома. Вот по гороскопу получается, что у вашего сына есть шрам на лице...
- Есть! - оживилась она. - Месяц назад на улице бегал, споткнулся, упал, теперь шрам на подбородке.
- Хорошо... - сказал гадатель, вглядываясь в начертанный круг, и, тыча в него ручкой, пробормотал: - Хирон в четвертом доме, Хирон, Хирон... И Уран тут же... Странное дело получается, ничего не понимаю, - скоро у мальчика появится отец... Причем, судя по аспекту с Сатурном, тот же самый, родной...
- Ой! - сказала она и хлопнула в ладоши. - А мы с моим мужем опять сойтись собрались! Значит, все совпадает? Вот здорово! А я все не решаюсь, а он все просится назад! А дальше? А к чему сына готовить, к чему он предрасположен?
- Ну, - сказал вдохновленный успехом гадатель Х. - Вот смотрите, его Нептун...
И дальше он нагородил про любовь мальчика к воде и технике, что неизбежно приведет его если не в моряки, то в кораблестроители. Женщина ушла вдохновленная, напевая "Море, море", и оставив хироманту ("Да сколько не жалко", - сказал он привычно) вполне приличную сумму за такую легкую работу.
Вышел таившийся в своей кабинке массажист У.
- Не пойму, - сказал он, - ты в самом деле гадаешь, или так удачно врешь?
- Сложный вопрос, - сказал массажист Х. - Видишь ли, в чем дело... Когда я пытаюсь применить накопленные мною знания, и начинаю считать и анализировать, нихера не выходит. Зато, когда, взглянув на ладонь или гороскоп, я, используя знаки просто как зацепки, начинаю легко и непринужденно врать - все, как ни странно, получается! Да, и еще: здесь как в массаже, - нужно быть равнодушным к клиенту... А вообще, брошу я это дело, женщины зомбируются, сам видишь.
НАТАША ВО ХРИСТЕ
Раз уж мы прикоснулись к таинствам, то не лишним будет после языческих (поганых в первом смысле этого слова) дел наведаться в настоящую церковь. Хотя, кто нас туда пустит, учитывая все прегрешения? А мы сами туда и не пойдем...
- Я собралась покреститься, - сказала массажисту Х. медсестра Э. - Знаешь, мне все подруги говорят - покрестись, и жизнь действительно меняется. Ты веришь?
- Главное, чтобы ты верила, - уклончиво ответил массажист Х., скользя пальцами по обтянутой узким халатом попке медсестры.
- Ну, погоди ты! - стряхнула она его руку. - Это же важный вопрос! Дома как-то стало не очень. Муж, кажется, на стороне кого-то завел. Или мне это кажется? И вообще, денег нет. Ну, покрестят меня, - хуже от этого не будет, а может даже лучше, а?
- Вперед! - сказал массажист Х. - Потом расскажешь.
- Да мы после работы с подружкой в церковь собрались. Я даже Библию почитала. Ты сегодня как раз дежуришь, зайдем, расскажу.
Вечером, когда окончательно стемнело, в окно ординаторской, где сидел за печатной машинкой сторож Х., звякнул камешек. Девушки вернулись из храма. Они принесли с собой буханку хлеба, жареную, еще теплую курицу и бутылку водки.
- Святая вода? - плоско пошутил сторож Х., открыв дверь.
- Ага. Отметим мое возрождение к новой жизни, - сказала Э. - И новое имя, между прочим!
- Точно, там же новые имена дают! - сказал сторож. - И кто ты теперь?
- Вот, - с гордостью показала Э. картонку, - даже удостоверение дали. Теперь я - раба божия Наталья!
- Наташа - это хорошо, это определяет путь новой жизни, - пробормотал сторож, обнимая девушку. - Да и неофитка звучит как нимфетка, нет, нимфоманка! Это возбуждает...
- Ну ты че, озверел? - вывернулась она. - Это же кощунство! Уважай чувства верующих, блин! Между прочим, я сегодня с самим Христом сочеталась - так поп сказал, - и теперь умерла для греха...
- А я? - засмеялся сторож. - А как же я?
Потом пили водку и ели курицу. Подруга, медсестра из ортопедии, взмахнув пьяной рукой, опрокинула рюмку водки и стакан газировки на юбку рабы Натальи. Замыли.
- Включи в вашем кабинете обогреватель, повешу сушиться, - сказала Э., снимая юбку и оставаясь в одних трусиках и блузке.
- Пошли, - сказал сторож. - А вы, криворукая, ждите здесь.
В темном кабинете он включил обогреватель, повесил над ним юбку, потом прижал Э. к своей кушетке.
- А вот ходить так передо мной, - сказал он, - тебе было не след. Ты же знаешь, как действуют на мой извращенный мозг твои пубертатные формы...
Чем дальше живешь, тем меньше хочется расписывать общеизвестные алгоритмы, - хочется сразу перейти к желаемым результатам. Поэтому, опуская недолгую возню в полумраке...
Когда медсестра, изгибаясь под ним, протяжно закричала, дверь в кабинет открылась, и сварливый голос подруги сказал:
- Закройте за мной дверь, я пошла. Ну вас...
- Подслушивала, протезная душа, - сказал он, сползая.
- Ну и что ты наделал? - сказала она, поворачиваясь на живот и обнимая подушку. - Не видать мне теперь обещанной благодати. И, опять же, что скажет Христос?
Они засмеялись.
- Со мной - не грех, поверь мне как ему, - сказал он. - Сейчас я спущусь, дверь закрою, а ты иди в ординаторскую на диван. Это мы только репетировали...
Но когда он спускался по лестнице, внизу послышались шаги и голоса. Навстречу поднимались Лис и сторож И., волоча пакеты с бутылками и провиантом.
- Принимай, Брат! - сказал Лис, отдуваясь. - Гриша меня сюда заманил, обещал танцы живота. Но, как я понял, их мы не увидим, - перед самым носом танцовщица на колесе из двери выкатилась.
- На каком колесе? - удивился сторож Х.
- Ну, ножки у нее... длинные, но очень малого радиуса, или, что то же самое, большой кривизны. А то ты не знаешь. Что-то вкусы у тебя изменились, совсем одичал тут, где только таких отлавливаешь? - так говорил Лис, идя по коридору и сворачивая в открытую дверь ординаторской.
Вошел и замолчал. Потом сказал вежливо и даже робко:
- Здрассьте...
На диване, поджав ноги по-турецки, сидела медсестра Э. в блузке и трусиках, и грызла куриную ножку. Колени ее нагло сияли в электрическом свете.
- Здрассь.., - небрежно сказала она, бросила кость в тарелку, встала прямо на диване, спрыгнула, босиком прошла к шкафу, открыла его, достала халат невропатолога Л. - Я накину? - повернулась к сторожу Х. Он кивнул, и она накинула, обертываясь в крахмальный простор два раза.
- Ладно, пойду, посмотрю, высохла там юбка или нет, - сказала она, сунула ноги в туфли, и, проходя сквозь расступающихся мужчин, кивнула сторожу И.: - Привет, Гриш...
Сторож И. что-то промычал, отворачиваясь. Лис выглянул в коридор, проводил ее взглядом, втянул голову обратно и зашептал:
- Не, ну ты обнаглел! Одна выбегает, другая на очереди! И какая! Я, понимаешь, деньги, как Рогожин, свертками кидаю, и все каракатицы какие-то вокруг, а он тут сидит на хлебе и воде - и куриных костях, - кивнул он на стол, - и рядом такая волчица!
- Ты тоже заметил? - удивился сторож Х.
- Что?
- Что волчица?
- А то! Как она грызла! Я аж испугался! А как прошла! Пацанка с таким бюстом - это же эксклюзив! Слушай, - сказал он, садясь на диван, - давай не будем вокруг да около, - продай ее мне?
- Как это "продай"? Купи себе конюшню!
- Да брось ты! Я ж условно! Просто разреши мне ее соблазнить. Я ее одену как модель. И ты приходи в мой магазин...
- Ты забодал, бык ассирийский! - возмутился сторож Х. - Магазин! Сколько уже предлагаешь, давно бы просто одел меня только по старой дружбе! И потом, ей нужны буря и натиск, а не ленивое хрюканье и шлепанье пузом зажравшегося буржуа! Ты заработаешь комплекс!
- Ладно, ладно, я просто спрашиваю, можно мне попытаться?
- Да пытайся сколько угодно, я же не ее муж! - хмуро сказал сторож Х., наливая всем водки.
Они выпили. Гриша молча налил себе еще, выпил один, встал и сказал, насупившись и раздувая ноздри:
- Бык, бля, пойдем на улицу.
- Зачем? - сказал Лис, распечатывая банан.
- Затем. Пот-пыт-таюсь... - выговорил сторож И.
- Это он уже пьян, - сказал Лис сторожу Х. - Только что пили, - сам же ко мне пришел, сказал, что депрессия. Ты тут не сожри все... Пошли, Гриша.
Они вышли. Сторож Х. пошел в свой кабинет, где медсестра Э. уже надела юбку и гладила ее ладонями на бедрах.
- Ушли? - сказала она.
- Нет, Гриша что-то в психозе, Лиса на улицу потащил...
- А кто такой этот Лис? Такой большой, симпатичный...
- ...И к тому же владеет четырьмя магазинами одежды. Обещал тебя одеть, если ты станешь его. Так что думай.
- А что, и подумаю...
- Видишь, как удачно новая жизнь начинается, - не удержался и съязвил сторож Х.
- Я его за нос повожу, пусть сначала оденет, а там поглядим.
- Ну, ты это... - сказал сторож Х., обидевшись за друга, - Ты с ним или нет или да, динамить его не надо, он мой друг.
- Да шучу, шучу, - сказала раба Наталья. - Меня другое волнует. Гриша тут дебош не устроит? Я тебе не говорила, но вчера, в его дежурство, он утром в лабораторию ко мне спустился и подарил одну розу. Просто вручил и убежал. Такой смешной...
- Ё-о! - сказал сторож Х. - А что ж ты молчала? Тут не просто дебошем пахнет! Щас Гриша Лиса задушит, потом меня, а потом и тебя расчленит! А потом натянет твои трусики себе на голову и пойдет домой по ночному городу, нюхая розу... Он - душа нежная, тонкая, но сила в нем бешеная и неконтролируемая! Надо бежать на улицу...
На улице возле машины, в которой угадывался неподвижный шофер, была построена композиция "Геракл укрощает немейского льва". Лис стоял, вытянув руку, в ладонь которой упирался лбом Гриша. Он взмахивал руками, пытаясь дотянуться до партнера, и, выворачивая голову, плевал в сторону Лиса.