Важную роль вертикальных волн, или мемов, можно увидеть и в воссоединении Германии. Обе Германии, Западная и Восточная, совместно разделяли единый цивилизационный блок, единый генетический пул и значительную часть единой истории. И все же вследствие событий периода холодной войны Восточная Германия попала под влияние марксистско-фундаменталистской государственной власти – по сути, древней синей страны, которой правила одна партия и в которой требовалось подчинение государству, тогда как Западная Германия продолжала свое развитие в оранжевое корпоративное государство с сильными зелеными элементами. Воссоединение, таким образом, стало главной проблемой сочетания этих двух весьма отличных друг от друга волн культуры и развития (синей против оранжевой/ зеленой). Разумеется, позади обеих Германий осталось временное безумие регрессии времен Второй мировой войны к пурпурным/красным этническим чисткам и холокосту, производившимся посредством крайне мощных оранжевых технологий: уникальный межуровневый кошмар, возможность для которого открыла современность. Трудности, с которыми столкнулась Германия после своего воссоединения, вызваны не горизонтальным столкновением цивилизаций, а вертикальным столкновением мемов.
Сходное произошло и с Советским Союзом. Хотя СССР демонстративно и выставлял себя как современное государство, его инфраструктура в значительной степени соответствовала древнему синему национальному государству с тоталитарным правлением, доминированием одной партии, плановой экономикой и коллективистскими идеалами. Поскольку при таких условиях не может развиваться продвигаемый индивидуальной инициативой капиталистический рынок оранжевого мема, то, когда некое подобие рыночной экономии было довольно грубым образом введено, эта древняя нация не эволюционировала вперед, к оранжевому современному государству, а во многом регрессировала к красной феодальной империи, наполненной столкновениями между преступными группировками, криминальными авторитетами и русской мафией, контролирующей значительную часть рынка. Это сопровождалось соответствующими структурными недостатками нижне-правого квадранта, наблюдаемыми в то время, как древняя нация продолжает свой сложный путь развития к современному государству. Нужно ли говорить, что в данный момент зеленые права человека находятся в конце списка проблем или интересов данной страны[138].
Сходные трудности в плане культуры и процессов развития испытывает и континентальный Китай, в котором древняя синяя нация бьется в конвульсиях и начинает свое движение к современному оранжевому государству. В общем, подобному развитию не способствует вынесение зеленого понимания прав человека в качестве главной повестки дня: синие нации интуитивно (и правильно) понимают, что зеленые права человека окажут губительное воздействие на синюю структуру, что приведет Китай к катастрофе. Только по мере того, как оранжевая инфраструктура – с растущим средним классом, его технологией, уважением к объективным правам человека и освобождением индивидуальной инициативы – начнет укореняться в стране, зеленые права человека начнут в ней иметь какой-либо смысл, не говоря уж о том, чтобы стать привлекательными для населения. Даже если бы синяя нация и хотела перейти к зеленому плюрализму, в структурном плане она не могла бы этого сделать, а посему давление по данному вопросу, как правило, просто усиливает реакционные и параноидальные реакции.
Все это указывает на основополагающую реалию всех цивилизаций и испытываемых ими напряжений: лишь при соответствующем внутреннем развитии можно применять и пожинать плоды устойчивого и поступательного внешнего развития. Дело не в том, что одно более важно, чем другое, а в том, что они воздвигаются и рушатся вместе. Всеквадрантный и всеуровневый анализ позволяет нам вникнуть в эту фундаментальную проблему.
Хотя анализ Хантингтона и лишен вертикальной глубины, он предлагает замечательное описание того, что горизонтальные цивилизационные блоки являются некоторыми из основных факторов в международной политике, торговле, культурном обмене и вооруженных конфликтах. Весь анализ в целом (который я очень рекомендую) служит свидетельством тому факту, что в великой спирали развития от эгоцентризма к этноцентризму и мироцентризму значительная доля населения находится на этноцентрическом уровне и, скорее всего, будет оставаться там невообразимо долго (коль скоро она там уже находится тысячелетиями). Это не значит, что мироцентрические культуры не могут возникнуть или же не возникнут в будущем: на самом деле Хантингтон приводит некоторые данные в пользу того, что это уже происходит сейчас (как мы увидим позже). Это значит лишь то, что центр притяжения в различных цивилизационных блоках преимущественно этноцентричен, и из-за влияния пирамиды развития данные этноцетрические кластеры всегда будут оставаться мощными (и зачастую доминантными) факторами в индивидуальном и культурном сознании.
Хантингтон затем предлагает свои рекомендации по социальному регулированию ситуации, в отношении которых нет никаких сомнений: они очень сильно основываются на синем меме (общем республиканско-консервативном взгляде на мир). Это нередко вызывает ярость у либералов (и зеленого мема), потому что нарушает заявленные ими цели по обеспечению многообразия, мультикультурализма и социальной чувствительности. Однако, опять же, как и в случае с анализом Фукуямы, либеральный зеленый анализ применим лишь к очень небольшому проценту мирового населения. В действительности Бек и Кован обнаружили, что меньше 10 % населения планеты находятся на зеленом (и почти все оно базируется в западном цивилизационном блоке, что представляет собой предмет стыда для зеленых мультикультуралистов, которые воспевают все что угодно, кроме западной цивилизации).
Кроме того, для того чтобы остальной мир добрался до зеленого, индивидуумам нужно развиться от пурпурного к красному, синему, оранжевому и затем уже зеленому. Как Бек и Кован (и буквально все исследователи развития) постоянно подчеркивают, синий мем (какое бы название ему ни давали) совершенно фундаментален, неизбежен и необходим в качестве строительного блока для более высоких стадий развития (включая зеленый), и все же зеленый и вправду из кожи вон лезет, делая все, что в его силах, чтобы уничтожить синий всюду, где обнаруживает его. Как отмечает спиральная динамика, «зеленый растворяет синий», – а поступая так, по словам Бека: «зеленый принес больше вреда за последние тридцать лет, чем любой другой мем».
Дело не в том, что то, что говорит и делает зеленый, неверно. Дело лишь в крайне неудачно подобранном времени для подобной деятельности. Мир в целом – и значительная часть Америки – попросту не готов к зеленому плюрализму. Более того, Хантингтон достаточно правильно указывает на тот факт, что ни одна цивилизация в истории не пережила плюралистической повестки. Однако причина этого, как считает Хантингтон, не в том, что одна цивилизация не может выжить, а в том, что до тех пор, пока более десяти процентов населения не находятся на зеленой волне, культурный центр притяжения будет преимущественно на дозеленом уровне. Поэтому культура, которая пытается запихнуть плюрализм и мультикультурализм всем в глотку, разойдется по швам быстрее, чем вы сможете сказать слово «деконструкция». Бек имеет в виду именно это, когда говорит, что вред, принесенный зеленым, перевешивает принесенное им благо. То же самое метко критикует и Хантингтон.
Различие же, однако, – и это большущее «однако» – в том, что Бек предлагает постзеленый анализ, основывающийся на первичной директиве: а именно – когда зеленый растворяет синий, он подрывает спираль развития. Пурпурному и красному становится совершенно невозможно развиваться далее, ведь нет синего основания, которое могло бы принять их дальнейшее развитие. Синий, таким образом, ужасно вредит всей спирали человеческого развертывания как в США, так и за рубежом, тем самым разрушая то неоспоримое добро, которое зеленый способен создавать и которое он и создавал. Первичная директива такова: все мемы, включая синий и зеленый, должны рассматриваться как необходимые части всей спирали, а посему каждому мему должно быть позволено вносить свой жизненно важный вклад в комплексное здоровье всей спирали.
Хантингтон же, с другой стороны, предлагает нечто вроде дозеленой атаки на зеленый. Он превозносит синий, потому что ему не нравится зеленый. (Он не подвергает нападкам то, что можно назвать «интернациональным плюрализмом», признающим важность и легитимность основных цивилизационных блоков: на самом деле Хантингтон – серьезный сторонник интернационального плюрализма. Он нападает на мультикультурализм в Америке, который, по его ощущениям, растворяет ряд важнейших оснований.) Это привело к тому, что многие либералы полностью проигнорировали значимые аргументы Хантингтона. Тем не менее даже если рекомендации Хантингтона и преобладающе синие, во многих случаях начинать нам следует именно оттуда. Зеленый, желал он того или нет, повредил синие инфраструктуры в США и за рубежом, и поэтому настало время для структурного обновления (восстановления всего, что было разрушено тем, что Джордж Буш-мл. назвал «мягкотелой слепой приверженностью заниженным ожиданиям»).
На крепких синих и затем оранжевых основаниях можно выстраивать зеленые идеалы. Если нет синего и оранжевого, то не будет и зеленого. Посему атака зеленого на синий и оранжевый глубоко самоубийственна. Но дело не только в этом: когда высокоразвитая постформальная волна выступает в качестве поборника любого «мультикультурного» движения вообще, она тем самым способствует тому, чтобы другие мемы не развивались до зеленого. Таким образом, в лучших интересах зеленого перенять первичную директиву и начать способствовать росту и движению всей спирали развития, вместо того чтобы придерживаться левой повестки порядка, в приказном порядке требующей, чтобы все были чувствительны.