То же самое справедливо и для эмпиризма: это не просто эпистемология, а план для социального действия, основывающегося почти всецело на объективной причинности (и имплицитном отрицании субъективной причинности), что и представляло одну из основных мотиваций для его принятия. «Эмпиризм, аналогично этому, есть нечто большее, нежели эпистемологический анализ; не быть эмпириком – означает прослыть сторонником „господствующей системы“: быть приверженцем „священных“ доктрин и социальных институтов». Вера во что-либо, кроме эмпиризма, есть, по словам Милля, «оказание величайшей поддержки ложным доктринам и плохим социальным институтам». Эмпиризм, таким образом, представляет собой путь к безграничному совершенствованию человека (отсюда и появляется «усовершенствование» в качестве пункта повестки социальной инженерии).
С другой стороны, как мы увидим, это было благородной попыткой перейти от этноцентрических концепций врожденных, но зачастую дискриминирующих по своему характеру «различий» (например, веры в то, что язычники рождаются уже бездушными) к мироцентрической и постконвенциональной морали, настолько освобожденной от предрассудков и предубеждений, насколько возможно (и я разделяю данную мотивацию). Факт же в том, что значительная часть «господствующей системы» – которая во времена Милля включала этноцентрические и мификочленские доктрины Церкви («священных социальных институтов») – в действительности нуждается в критической переоценке, а эмпиризм, совершенно определенно, способен в этом помочь (ведь он ставит под сомнение эмпирические заявления узкой религии). С другой же стороны, отрицая то, что у внутренних измерений есть своя реальность, свои области, стадии и состояния – и на самом деле сводя их до простых отпечатков сенсомоторного мира, – либеральная философия и психология серьезно мешают достижению собственных же целей. Если они будут придерживаться исключительно идеологии сенсорного эмпиризма и чистой доски, то окажутся основной причиной мировоззрения научного материализма – флатландского взгляда на вселенную, который в действительности подрывает и иногда грубейшим образом нарушает рост и развитие внутренних измерений. Если и может быть «безграничное усовершенствование» человека, то оно лежит не просто в развитии внешних измерений, но также и в понимании спирали внутреннего развития. Как мы увидим на страницах данной главы, либеральная «чистая доска» благородно нацеливалась на мироцентрическое моральное сознание и затем сама же и закрыла к нему дорогу. Именно поэтому чем более «либеральным» и «разрешающим» становится общество, тем меньше в нем может процветать либерализм. Когда все позиции считаются равными и не выносится «никаких суждений» в отношении различных позиций – дескать, ни одну из них нельзя «притеснять», – тогда эгоцентризм и этноцентризм получают карт-бланш и все условия для процветания, и тогда само существование мироцентрического либерализма оказывается под серьезной угрозой. Традиционный либерализм своей деятельностью подрывает основания самого же традиционного либерализма. См. «Один вкус», записи от 3 и 15 октября и 10 декабря, а также «Бумерит». Поскольку волна мифического членства (синий мем) – это нормальная и необходимая волна человеческого развития, подлинно интегральная политика, основывающаяся на первичной директиве, должна осознать совершенно необходимую (но и ограниченную) роль, которую синий мем играет в любом обществе. Она не будет просто пытаться его разрушить, чем занимается либеральный зеленый мем всякий раз, когда получает такую возможность. Зеленый разрушает синий – это один из настоящих политических кошмаров в нашей стране и за рубежом.
5. Таким образом, интегральная политика пытается интегрировать политические ориентации по всему спектру по меньшей мере трех основных областей всеквадрантной и всеуровневой модели: социальная причинность, индивидуальное/коллективное и уровни развития. Есть ряд других областей, которых не нужно касаться в данном простом введении, такие как направление изменений (регрессивное, прогрессивное, стационарное; проявляется, например, в противостоянии взглядов «воссоздания благосостояния» и «роста к благосостоянию»), методы изменения (критические, транслирующие, трансформирующие) и типы свободы (отрицательная, положительная). Наиболее значимы следующие три области:
1) Социальная причинность. Если человек испытывает страдания, неравенство или притеснение своих прав, где нам следует искать основную причину: в самом человеке или в социальной организации? Вопрос ли это природы или воспитания? Внутренней причинности или внешней причинности? Либералы, как правило, ищут причину страданий в объективных социальных институтах: люди страдают, потому что общество несправедливо устроено. Если вы бедны, это значит, что вас притесняли, маргинализировали, лишали прав; или, по крайней мере, вы бедны потому, что вам не было дано равных по сравнению с другими возможностей (например, Дж. С. Милль). Консерваторы же, с другой стороны, склонны искать основную причину в самом человеке: вы бедны потому, что ленивы. Консерваторы обвиняют внутренние факторы во многих человеческих страданиях; социальные институты не притесняют людей в такой степени, скорее они помогают им реализовать свой высший потенциал (например, Эдмунд Берк). Для консерваторов основная причина страдания лежит, таким образом, в индивидууме, а не в его окружении, том, как он рос, или социальных институтах.
Данное определение либерализма и консерватизма впервые было предложено мною в книге «Восхождение из Эдема» (1981) и с тех пор стало весьма популярным. Вот пример из написанного Лэнсом Морроу обзора книги «Ненавистные белые» Дэвида Горовица, который был опубликован в журнале «Тайм» («Time», 12 ноября 1999): «Вот где прочерчена грань между теми, кого можно назвать Экстерналистами, и теми, кого можно назвать Интерналистами[157]. Экстерналисты, склонные к левому крылу политики, утверждают, что расовые проблемы США должны решаться посредством внешних видов вмешательства (через аффирмативные действия, государственные программы намеренного объединения представителей разных рас и другие подобные программы, чтобы компенсировать вред, нанесенный несправедливостью в прошлом, и способствовать возникновению социальной справедливости). Интерналисты же, которые предпочитают быть консерваторами, акцент делают на решениях, которые требуют внутренних усилий со стороны людей: образование, честный труд, самомотивирование, нравственность, буржуазные ценности, отложенное вознаграждение, традиционные добродетели иммигрантов». Это различение – внутренней и внешней причинности – представляет собой одно из измерений интегральной политики.
2) Индивидуальное/коллективное. При создании справедливого общества необходимо ли больше внимания уделять индивидуальному или же коллективному? Это многовековая дилемма, которая вышла на первый план с расцветом идей Просвещения и индивидуализированной личности – что является весьма недавно возникшим эмерджентным качеством (см. «Восхождение из Эдема»). Лоуренс Чикеринг в книге «За пределами левого и правого» назвал данные полярности крылом «свободы» и крылом «порядка», и они могут быть у любой политической партии. Если объединить это со значениями терминов «либеральный» (левый) и «консервативный» (правый), которые предложены выше, то мы получим определенную версию левых ориентаций на свободу или порядок и правых ориентаций на свободу или порядок. (См. прим. 8 к матрице Чикеринга/ Спрекера.)
Таким образом, например, экономические либертарианцы, как правило, придерживаются свободного правого крыла (свободного – потому что они больший акцент делают на индивидуальных свободах; правого – потому что, согласно этому взгляду, вы бедны, если недостаточно хорошо трудитесь. Следовательно, правительство не должно вмешиваться в рынок и должно позволить самому рынку подкреплять наградами индивидуальную инициативу). Традиционные консерваторы придерживаются правого крыла порядка (порядка – потому что они подчеркивают коллективные ценности, гражданскую доблесть, семейные ценности и т. д.; правого – потому что они верят во внутреннюю причинность: с обществом плохо то, что индивидуумы имеют в себе недостаточно традиционных ценностей, так что требуется ввести молитвы в школе, возвести на пьедестал этику трудолюбия, поддерживать семейные ценности и т. д.).
Классический либерал эпохи Просвещения представлял собой левое свободное крыло (свободное – в том, что индивидуальные свободы превозносились перед лицом стадного чувства и этноцентрической религии; левое – в том, что причиной человеческого страдания считались гнилые и репрессивные социальные институты; все люди рождаются с равными правами, однако общество несправедливо к ним относится. Эта левая свободная ориентация, таким образом, зачастую выступала за революционную политику: если общество несправедливо, то избавьтесь от него, как это произошло в случае с Францией и США). Гражданские либертарианцы следуют этой свободной левой ориентации и утверждают примат свободных прав индивидуума почти в любом вопросе.
Зеленые либералы почти всегда принадлежат левому крылу порядка: они хотят, чтобы к их ценностям – неважно, мультикультурализм, феминизм или что-то еще – принуждалось общество в целом через образование и действия правительства. Именно поэтому правые и левые крылья порядка в истории часто объединялись, чтобы заключить самые странные союзы. Например, некоторые консерваторы и некоторые радикальные феминистки призывали к запрету порнографии: то, что их объединяет, – это желание принуждать других к своим ценностям, и это оказалось более значимым, нежели различия их либеральных и консервативных позиций.
В общем, отмечалось, что либерализм начал свою историю с левой ориентации на свободу (утверждая, что правительство не должно вмешиваться в жизнь индивидуумов) и медленно передвинулся к левой ориентации на порядок (утверждая, что большое правительство, имея на то моральные основания, должно регулярно вмешиваться в жизнь индивидуумов). Стандартный пример этого – гражданские права: если бы не вмешательство правительства, в США до сих пор была бы расовая сегрегация. В этом, очевидно, есть доля истины. Однако столь же очевидно и то, что левое крыло порядка – в дополнение к тому здоровому и значимому вкладу, который оно вносит, – также выступает и пристанищем бумерита (постконвенционального зеленого плюрализма, зараженного доконвенциональным нарциссизмом), а бумерит желает вмешиваться в жизнь людей просто ради утверждения своей власти. Левое крыло порядка тем самым превратилось в прибежище бумеритического феминизма, бумеритического мультикультурализма, бумеритической экологии (также известной как экофашизм) и так далее. По теме интеграции свободы и порядка (или деятельности и сообщности) см. прим. 7.