Чудовищный документальный фильм «Тайна воды» получает высшие журналистские награды при том, что фильм заказан сектантами, делающими деньги на продаже якобы информативно чистой воды. И этот фильм идет на втором общероссийском канале, и на следующий день вся страна повторяет сказки о том, что структура воды обладает памятью! Но мне точно известно: большинство историй, рассказанных в этом фильме, выдумано журналистами за бутылкой водки. И единственное достоинство фильма в том, что он красив. Что, впрочем, неудивительно, ведь он снят на щедрые деньги сектантов.
И с теорией выигрыша так же! Дешевый ловчила разглагольствует о возможности предсказывать и вызывать удачу. Затем он пугает смертью тех, кто проболтается о пустоте его лекций. И все его отличие от так называемых белых и черных магов состоит лишь в том, что для закрепления своей лжи он использует физику.
Использовал бы химию – все наряднее бы вышло. Там все-таки можно из двух прозрачных жидкостей сделать одну синюю. Чем не чудо?»
На всякий случай она записывает фамилию автора и название статьи.
К чаю Лидия выходит повеселевшая.
– Наш хозяин – торговец оружием! – объявляет она матери.
– Прибыльное дело! – радуется мать. – Ничего, Лидусь, прорвемся! У меня тоже была черная полоса в жизни. А потом все изменилось как по волшебству. За один день!
В понедельник Лидии сообщают, что проект «Калужское счастье» закрывается. Зарплату не заплатят. Советуют судиться. С продавцом оружия, бормочет она. Спасибо за совет. Весь день она набирается смелости, чтобы обратиться к людям, с которыми проработала больше года. Она заранее знает, что ей не помогут. Так и происходит.
– На «Большой стирке», вроде, требуются редакторы по випам. У тебя есть базы данных?
Примерно догадавшись, о чем это, Лидия отвечает: «Нет».
Пожимают плечами.
Она звонит Артему.
– Я сам на радио по договору, – недовольно говорит он. – Но давай встретимся, о чем речь.
Они встретились в пиццерии на Ленинском проспекте. Артем выглядел потрепанным. Лысина на всю голову и меню читал, отведя руку – он и раньше плохо видел вблизи. Но раньше это Лидию умиляло, а теперь вдруг вызвало приступ тошноты.
– Тебе что заказать? – спросил Артем, и до Лидии донеслась волна перегара. Ах, вот почему мы такие отекшие. Ну-ну.
Принесли вино. Артем оживился.
– А я тут одну вчера бросил. Такой бабец пошел корыстный. Еще и месяца вместе не прожили, она уже шубу требует.
Пришлось поддерживать разговор.
– Молодая?
– Да. На тебя похожа, когда я тебя первый раз увидел.
Это был комплимент.
– Не, ну сразу шубу просить – это как?
Еще раз чокнулись.
– Артем, у тебя там нет свободных мест на радио? Я без работы осталась.
– Да я сам на птичьих правах.
– Твоя продюсерская компания меня ограбила.
– Я виноват, короче? – с вызовом спросил он. – Ты туда устроилась черт знает когда. Мы не в Японии, пожизненного найма нет. Бывает, что и закрываются компании, такой теперь у нас бизнес-климат. И знаешь, что еще, – сказал он, трижды свернув салфетку.
– Что еще?
– Тебе все должны. Тебя мамаша избаловала. Своими супчиками.
– Она всю жизнь работала по двадцать часов в сутки. Я ела одну яичницу. Супчики – это легенда.
– Замуж выходи за своего миллионера. Или он тебя бросил, когда мамаша работу потеряла?
– Он ждал меня несколько лет, пока я была с тобой. И ему надоело ждать.
– Снова я виноват! – развеселился он. – У тебя все виноваты, кроме тебя самой! Слушай, давай начистоту?
– Давай.
– Какая ты журналистка? Зачем ты пошла в журналистику? Надо было идти по материным стопам. Ты же писать не умеешь. Как я устрою человека, который не умеет писать?
– Я у тебя в газете семь лет писала. За двенадцать тысяч рублей.
– Ты и этого не стоила.
Какой ужас. Какой жалкий, какой невозможно жалкий мужчина! И это единственный человек, к кому она может обратиться за помощью?
Она покопалась в сумке.
– Вот моя доля за обед, – протянула деньги.
Его рука была теплой и потной.
Лидия встала.
– Ой-е-ей, – насмешливо произнес он. – Не думай, что ты меня этим уешь. Я за тебя платил семь лет.
В этот миг и закончилась ее любовь, на которую ушла молодость.
Даже странно: что только ни делала, чтобы порвать путы, казавшиеся железными. А теперь тронула ладошкой и стала свободной.
(«Моя любовь – на кончике иголки. И глупый мальчик-жизнь на сером волке уже качнул сундук, и звенья разошлись». Павел Штальман, из неопубликованного).
Уходила Лидия красиво: цокала каблуками, крутила бедрами, но в душе ее была полная растерянность. Она вдруг поняла, что хотела сказать ей мать все эти годы: Артем – самовлюбленный старик. Ну да. Почему же она раньше этого не замечала? Как в норвежской сказке: тролли отвели глаза, но действие колдовства кончилось. Вместо огромной любви – бедный потрепанный мужик с лысиной на всю голову.
Упрекающий ее мелочью, которую давал на такси после секса.
Это был холодный душ – приводящий в чувство, как в вытрезвителе. Ее знобило, и в голове стоял мороз. Ясная погода.
Слава богу, что хоть сейчас это поняла. Впереди – целая жизнь. Зарплату отсудим, квартира есть, дача есть, надо дачу продать, она стоит больше ста тысяч долларов, этого надолго хватит. Приодеться, машину купить, стать шикарной женщиной, выйти замуж, как-нибудь встретить Артема, выходя из ресторана с мужем под руку – старый ты дурак, Артем, мама права.
Она говорит вслух: «Старый дурак», маршрутка резко останавливается, и все пассажиры летят вперед, слипаются в один комок.
Это авария.
Место неудачное, посреди пустыря. Никаких остановок. Приходится стоять на обочине, потирая плечо, ждать еще одну маршрутку. Проезжает уже пятая – но все они полные, не тормозят. Половина пассажиров ушла к автобусной остановке. Девушка в длинном пальто поймала такси.
Лидии становится интересно: надо же, какие разные у людей характеры. Она любит ходить пешком. Но теперь стоит, ждет. Потому что не видит смысла двигаться. Куда ей спешить? Она просто постоит здесь, не тратя силы.
Подумает.
Наконец, останавливается маршрутка. Ее водитель – приятель попавшего в аварию, он позволяет им доехать до метро стоя. И они впятером втискиваются в микроавтобус. И что вы думаете?
Они обгоняют тех, что идут к остановке пешком!
Лидия улыбается.
– Вам тоже смешно? – спрашивает мужчина, скрючившийся напротив нее. – Смешные мы, да? Скрючились так, умора.
Это из ее маршрутки мужчина. Ему лет пятьдесят. Он в пальто и шляпе – диковинный такой прикид по нынешним временам. Но чистый мужчина, приличный. И говорит без акцента. Москвич.
К метро они идут вместе. Мужчина спрашивает, куда она едет. На работу. А где вы работаете? Лидия говорит, что делает реалити-шоу. Ей приятно его уважительное удивление.
– У меня все проще, – признается он. – Я преподаватель в колледже. В смысле в бывшем ПТУ. Но тоже интересно. Детки у нас хорошие, многие с отличием… И что интересно, все потом поступают в вузы. У нас практика со второго курса. На заводе «Красный пролетарий», это самый большой станкостроительный завод в Москве, не слышали?
Он явно ухаживает.
– Давайте я проведу вас по своему льготному? – предлагает он.
Через три станции ему выходить.
– А вы где живете? А я в Люблино. Соседи получаемся. Лидия, у вас есть собака?
– Нет.
– А то бы гуляли вместе. У меня есть. Сеттер. Знаете? Такая с ушами, охотничья.
– Бордовая?
– Какая?
Поезд страшно шумит, приходится наклоняться друг к другу. У мужчины плохо пахнет изо рта.
– Бордовая! – кричит Лидия, отстраняясь подальше.
– А, ну да. Можно сказать, что и бордовая. Коричневая в красноту. Пятнадцать лет ей, это по человеческим меркам сто с лишним! Вы как вечера проводите? С мужем-детьми?
– Я не замужем, – успокаивает Лидия. Не потому, что ей хочется продолжения, а потому, что ей жалко мужчину. Нелепый он какой-то, и ногти у него, пятидесятилетнего, обгрызены под мясо. Нервный.
– А как вы проводите вечера? – Он повеселел, становится даже игривым.
– Вечера я провожу с мамой, – говорит Лидия.
Поезд замедляет ход. Мужчина начинает торопиться.
– Может, дадите телефончик? У нас много общего, я тоже живу с мамой, она у меня тоже хорошая, мы с ней проводим вечера. Еще я гуляю с собакой. Она старая, слепая, с ней надо часто гулять… Я как беру ее, так на два часа ухожу… Туда, где поля фильтрации. Ну… Где какашками пахнет, – он смущенно хихикает. – Но это вранье, ничего там не пахнет. Мы там каждый вечер гуляем… Какой ваш телефончик?
Она диктует ему первый пришедший в голову. Он выбегает, когда двери уже закрываются, и потом еще стоит – машет ей рукой.
Лидия думает, что вот – она проехала мимо возможного своего романа. И если бы она умела обманывать себя так же, как это умеет мать, роман можно было сделать красивым. Из свиданий и поцелуев. Из бескрайних полей и ночного неба… А какашками… А какашками… А какашками…
Стоящая рядом девушка косится: ей странно, что Лидия смеется до слез. Стоит одна и смеется.
А какашками не паа-а-ахнет… Это все придумывают… Роман посреди люблинских полей фильтрации, ой! Ой-е-е-ей! Со слепой собакой и двумя старыми мамами, с которыми так хорошо проводить вечера!
Она видит себя в стекле, за стеклом бегут темные змеи проводов. Она – женщина тридцати пяти лет, полная и большая, в шапке и пуховике. Обычная москвичка.
Бегут за стеклами темные змеи, качаются на них угрюмые лица ее соотечественников.
На следующей станции ей выходить.
16
Из Мосторга Верка ехала ошеломленная, как никогда в жизни. Ей казалось, что вся Москва только что превратилась в золотой счастливый океан, и если она выйдет из машины, то не почувствует силу тяжести; она просто оттолкнется ногой от асфальтового дна и поплывет вверх, к солнцу.