Но когда Лука заносит меня в одну из комнат и ставит на ноги, мне резко не до смеха.
Черные безумные глаза и сжатые губы в миллиметре от моих. Он пригвождает меня к стене. Опустив голову, проходится жадным взглядом по моей фигуре. А потом ни слова не говоря, резко разворачивает к себе спиной и, надавив на нее, заставляет прогнуться.
Ладонь его горячая по обнаженной коже скользит, так нежно, что это раздирает мне сердце.
– Хотел же бл*ть подальше держаться… – дыханием горячим пересчитывает каждый позвонок. В каждом жесте его, в каждом слове и тембре голоса – дикий голод.
– Нет же, стерва… просто не можешь держаться подальше, – со злостью рычит, а потом под юбку пальцами забирается, сжимая бедра.
От каждого касания в дрожь бросает.
– Моя.. если я трахну, то уже не выпущу, ты ведь понимаешь, – горячий шепот обдает обнаженную спину. Ни черта не разбираю что он говорит, хочу только его в себе ощутить. Пальцы, язык, член – все равно. Хочу чтобы наполнил, сжал и сделал своей. На одну ночь. Но мне и этого будет достаточно.
С его губ рвется рычание, когда я подаюсь бедрами, буквально насаживаясь на него. И на этом терпение Варламова летит к чертям. Слышу, как воздух сквозь стиснутые зубы выпускает, как падает на колени, оттягивая ткань моих трусиков в сторону. Прохладный воздух помещение проходится по разгоряченной плоти. И это газ в пол. Не помню себя, не вижу ничего, и когда его язык касается моего лона, из груди рвется постыдный, громкий стон. И это проигрыш, по всем фронтам. Только не знаю, его или мой?
Не помню ничего. Отключаются все до единой функции, кроме того самого низменного из инстинктов. Трахаться хочу. Вот так, чтобы языком и дальше проникал в меня, а еще пальцы его хочу. И он дает. Бл*ть будто мысли мои читает. Набрасывается на меня жадным зверем. Хищник мой, лакомиться мной, рычит. И я знаю, никого ко мне не подпустит. Только его я. Всегда была.
Ноги отказывают, когда он начинает трахать меня на полную. Грубо, резко, с остервенением. Находит каждую из сладких мест внутри меня, делает так, что я плакать хочу, умолять его не останавливаться.
И я кричу. Стону во все горло, прошу его, умоляю делать это еще. Без конца, губами пересохшими имя его повторяю, несу сущий бред. А он буравит меня, своим языком и пальцами. Ноги дрожат и когда меня накрывает, я просто падаю. Он хватает меня за берда, буквально на весу удерживая, пока трахает языком. Упираюсь ладонями в стену, насаживаясь на него. И это чистый экстаз. Восторг. Он, и только он, может сделать мое лицо мокрым от слез, и заставить мое горло першить от криков.
И даже когда он вытаскивает из меня пальцы, меня не опускает.
– Твою мать… – тихо выругивается, а потом замолкает.
Не чувствую его больше, а сил повернуться нет. Так и стою, пригвожденная к стене. Чувствую его горячий дикий взгляд на своей мокрой, все еще пульсирующей после оргазма промежности. И это пиздец как заводит. Я чертова секс игрушка. И сейчас он размышляет, в какую игру поиграть со мной дальше.
Этой ночью я не против игр. Только они будут по моим правилам.
Опускаю юбку и к нему поворачиваюсь. Грудь ходуном, глаза чернючие, злость и похоть в них. И не знаю чего больше. Жалеет, что не устоял и дал повод для ревности своей Элис? Меня это злит.
– Можешь позвать свою подругу. Пусть посмотрит… – улыбаюсь, глядя в глаза ему.
Он щурится. Так, словно придушить меня хочет.
– Давай лучше рот твой займем чем—нибудь полезным. Чтобы перестала ху*ню нести.
Молчу в ответ.
– Идем, – за руку меня хватает и в комнату заводит, закрывает за собой дверь.
Значит, не хочет, чтобы мымра белобрысая узнала. Да и, в общем—то, плевать. Меня все еще не отпустило от недавнего оргазма. Между ног все еще набухшее, желающее продолжения.
Осматриваюсь по сторонам. Тут кровать, да два кресла и пилон. Фоном звучит тихая музыка. Варламов молча подходит к окну, достает из кармана пачку сигарет и закуривает.
Напряженный весь какой—то. Мышцы ходуном на спине. О ней думает? Жалеет, что трахнул меня? Начинаю злиться, но пульсирующая между ног жажда заставляет отбросить все до единого чувства. Все, кроме одного.
Я подхожу к нему. Нагло хватаюсь за ремень, расстегивая пряжку. Он выдыхает в сторону дым, на меня переводит взгляд прищуренный. Хочет. До безумия хочет, но держит себя. Из—за той бледной суки?
Моя рука в его джинсах, пробирается под плотную резинку трусов, накрывает огромный, напряженный член Варламова. В горле тут же пересыхает. Бл*ть, как я скучала по нему. По его силе, по грубой заботе и наглости.
Мои губы на нем. Он избавляется от сигареты, углубляет поцелуй. Варламов прижимает к себе. Я задираю его футболку, пальцами по крепкой груди провожу, замираю на мгновение, наслаждаясь видом его торса.
А он за подбородок меня хватает. Гладит так пальцами скулы… нежно гладит. Интересно, с ней он такой как же как и со мной? Тошнит от этих мыслей, не хочу сейчас думать. И он чувствует перемену во мне. С новой силой целует, обжигая шею своим языком, вытравливая собой все сомнения. Я в это время спускаю его джинсы и толкаю его на кровать.
Снова хочу. Раствориться. Забыться. Чтобы не помнить про скорое замужество, про жизнь без него.
Лука сидит на краю кровати, на меня снизу вверх, жадно смотрит. А я стягиваю топ и юбку, расстегнув лифчик, сбрасываю его на пол. Взгляд его голодных, исступленный по телу скользит.
– Изменилась так.. другая.. –выдыхает хрипло. Сильная, исчерченная венами рука тянется ко мне… к самому эпицентру пожара. И когда его пальцы касаются плоти, меня снова трясет.
Нет. Хочу сама. За плечи его хватаюсь и сверху усаживаюсь. Его член упирается в мой вход, и от этого голова кругом.
Трусь о его головку, дразня, вырывая рык из его твердой груди. И когда у Варламова больше не остается выдержки, он за бедра меня хватает и давит.
Но я так не готова… Есть условие.
– Обещай мне, – на выдохе, когда он уже во мне. Растягивает до предела, заставляя голову кружиться. Но я цепляюсь за последние остатки разумного. В глаза ему одурманенные смотрю, выискивая последние капли обид.
– Обещай, что после этого мы не станем родными.
Его хватка на моих бедрах становится стальной. В глазах пламя адское. Он замирает, прекращая движение во мне, заставляя двигать бедрами самой.
– Ничего тупей не могла, бл*ть, придумать? – сквозь зубы цедит, а я улыбаюсь в ответ. Лучший катализатор – его гнев. И я насаживаюсь на полную, стону бесстыдно и в грудь его толкаю, заставляя улечься спиной на матрац.
Пусть думает, как хочет. Для меня это только месть. Только способ самоутвердиться. Лишь передышка.
Скачу на нем как чокнутая. Справа зеркало и я прекрасно вижу нас со стороны. Охеренная, идеальная… я сейчас именно такая, под стать Варламову. Мы теперь одной лиги.
Он приподнимается и грудь мою жадно сминает, впиваясь зубами в сосок. А я пальцы в волосы его запускаю, сжимаю кудряшки, уже начиная улетать. Теряюсь в родном, любимом запахе уже не моего – чужого мужчины.
Балансировать на краю всегда было сложно. Это гребаное чувство, оно рвется из меня. А я заталкиваю его вглубь, утрамбовывая с каждым прыжком на нем. Это все просто секс.
Варламов как и я на грани. Но ждет, когда я улечу. А я глаз с него не свожу… Одному богу известно, как я хочу видеть его «кончающий взгляд».
Его член во мне просто огромный. Лука хватает меня за шею, вторую запускает между нашими телами, нащупывая мой клитор. Давит на него.
Я вздрагиваю, упираюсь ладонью в его живот, поднимаю лицо в глаза ему смотрю и кончаю. Кончаю, наблюдая за его восторгом, который тает вместе с моим сознанием.
Я хочу встать и уйти. Я должна. Но нет сил даже пошевелиться. Руки его сильные поднимают и укладывают меня на что—то мягкое. Мне так хорошо, что я даже глаз не могу открыть. Алкоголь, плюс усталость играет свою роль.
Он укрывает меня, и ложится рядом, сгребая в объятия. Чувствую жар его тела, и он как лучшее снотворное.
Я не знаю, сколько так проспала. Просто в один момент распахнула глаза, а вокруг все та же полутьма комнаты. И дыхание его рядом. Не спит. Взгляд его задумчивый, тяжелый ощущаю. Алкоголь выветривается, и теперь я могу оценить масштабы бедствия, которое я учудила.
Твою мать! И как теперь уходить? Как сделать так, чтобы он отпустил? Я ведь знаю Варламова, он решил, что этот секс сделал меня его собственностью. Только это не так.
Господи, я ужасный человек. Я поссорила его с этой блондинкой. Да, я злюсь на нее, но у них ведь были отношения, а я влезла, зачем? Сама замуж выхожу, а его ревную. Идиотка.
Тишину комнаты разрывает рингтон мобильного Луки. Его рука покидает меня, Варламов осторожно поднимается с кровати, боясь разбудить.
– Да, – его хриплый тихий голос ласкает слух. Мне безумно хотелось бы остаться. Хотелось, чтобы не было Элис, Ромы и Оскара.
– Дем, какого хрена? – взрывается шипением. – Мы с тобой пару часов не виделись, а ты в отделение загремел..– помимо злости в его голосе усталость. Что там начудил Огинский? Через секундную паузу, выдает устало.
– Ладно, жди, сейчас приеду.
Он ходит по комнате, по всей видимости, собирает одежду с пола. Слышу, как ко мне приближается. Взгляд его нежным теплом по коже скул, вниз по шее, по оголенным плечам скользит. Мое сердце грохочет так громко, что мне вдруг становится страшно быть пойманной. Но спустя несколько мгновений, Лука выходит из комнаты, а я открываю глаза. Справа от меня за стенкой раздается шум воды. По всей видимости, это апартаменты для хозяина клуба и его ВИП гостей. Что—то типа комнаты отдыха и утех со смежной ванной комнатой.
Пока Варламов приводит себя в порядок, я подскакиваю с кровати и принимаюсь метаться по комнате в поисках одежды
Меня мутит, голова все еще кружится. И все мои силы уходят на то, чтобы не свалиться на пол и кое—как натянуть на себя одежду. Повесив сумочку через плечо, подхожу к двери и хватаюсь за ручку. Вдруг слышу, как за спиной открывается дверь в ванную и он застывает в проходе.