– Нет, я иду с тобой, Оскар.
Голос дрожал, как и все мое тело. Я смотрела, как голубые глаза наполняются злостью, и кричать хотела: «Дурак! Ну, зачем ты снова лезешь в это?! Мало тебе одного раза за решеткой? Мало тебе проблем от меня и моей семьи?»
Но я понимала, что он не отступится. Уничтожит все, и себя в том числе. Упрется рогом и до последнего будет давить. Только Лука не убийца, а Оскар – да. Что—то подсказывает мне, что Глеба больше нет в живых…
– Ия! – раздается новый рев Оскара.
Я понятия не имею, сколько осталось до катастрофы. Сколько у меня в запасе секунд, чтобы прекратить все с Варламовым и уйти. Я должна что—то придумать, но мой скованный паникой мозг наотрез отказывается работать. И я выдаю первое, что приходит на ум.
– Я приеду вечером в клуб, там поговорим. Пожалуйста, Лука, я должна пойти…
И мои слова злят его еще больше. Его пальцы так больно сжимают мое колено, что кажется, останутся синяки.
Он подается ко мне, к самому лицу.
– Нет, Ия. Ты больше никуда не уйдешь.
У меня слезы в глазах, я слышу шаги Оскара. Он направляется к нам. И тогда я срываюсь на мольбу.
– Пожалуйста, Лука. Пару часов ничего не решат. Я все расскажу, только дай мне это время, это очень важно!
– Нет, – рычит сквозь зубы, смотрит поверх меня, на Оскара.
И в этот момент я вижу, как на его плечо опускается ладонь Илая.
– Лука, здесь менты. Не забывай, что ты вышел недавно, а завтра бой Демида и дело с Гессами.
Он скалится. Отбрасывает ладонь друга, передергивая плечом.
– Она никуда не уйдет…
Нейман поднимается, вставая между нами.
– Мы выйдем на улицу и разъ*бем ублюдка, слышишь?
Поднимает глаза на Илая. Молчит. Всего пару секунд проходит, а мне кажется адова вечность.
– Я приду сегодня, я даю слово… – шепчу пересохшими губами, умоляя его взглядом, когда он опускает на меня глаза. Пожалуйста, пусть не артачится. Хотя бы раз в жизни послушает меня. Видит бог, Лука самое дорогое, что у меня есть, и я не смогу вынести, если он пострадает из—за меня.
– Ия… – голос Оскара очередной сиреной в мозгу.
Поднимаюсь, буквально отдирая ЕГО ладонь от своей ноги. Знаю, что Нейман подстрахует, задержит его. Не даст ему уничтожить себя. Поэтому бегу. Быстрым шагом иду к выходу, туда, где стоит Оскар.
Стоит мне приблизиться к нему, он тут же направляется к выходу.
Сердце клокочет так громко, что я не слышу ничего кроме него. А еще я понимаю, что Лука не оставит все просто так. Стоит нам выйти на улицу, он догонит нас и тогда начнется ад. Я должна что—то сделать.
Всхлипываю испуганно, когда Оскар хватает меня за локоть и переходит на более быстрый шаг. Судя по его напряжению, он в ярости.
Решение приходит молниеносно. Я вдруг останавливаюсь, прижимая ко рту ладонь. Оскар замирает, переводит на меня удивленный взгляд.
– Тошнит. Я в туалет, подожди меня…
Не даю ему возможности на раздумья. Срываюсь в сторону коридора. Он знает, что в последнее время у меня частые проблемы с ЖКТ, и ничуть не удивлен внезапному приступу. Чувствую его напряженный взгляд на себе, но когда забегаю в коридор и оборачиваюсь, вижу, что он застывает у барной стойки.
Из коридора есть выход в наш обеденный зал. В прошлый раз долго блукала по этим лабиринтам, изучила все выходы. Я несусь со всех ног, желая поговорить с Лукой. Хотя бы минута, но мне она нужна. Я должна лишить его малейшей надежды на то, что останусь с ним. Я должна быть убедительной, чтобы он не думая, ушел из ресторана. Чтобы ненавидел всем сердцем.
И когда я уже вижу тот самый зал, мне навстречу вылетает высокий мужчина и я буквально вбиваюсь ему в грудь. Не успеваю ничего понять, как оказываюсь прижатой к стене. Его губы на моих, и это совсем не то, с чего я хотела начать разговор.
Настрой трещит по швам. Все, что я могу делать – схватиться за лацканы его пиджака и тянуть на себя, пока Лука погружается в мой рот языком, заставляя голову идти кругом.
Его запах, его тепло. Вот он – мой дом, тот, ради кого я должна уйти, ради кого прекратить все придется.
Пытаюсь оттолкнуть его. И когда он отстраняется, я собираюсь с силами для того чтобы навсегда стать сукой в его глазах.
– Варламов, я же сказала тебе, что между нами все кончено, – выплевываю с презрением, вытирая рот рукавом. – Так какого черта ты продолжаешь лезть ко мне?!
А он лбом к моему прижимается, рычит беззвучно. Я вижу, как на его скулах желваки заходят, как сильно напряжена его шея. Сдохнуть хочу, но продолжаю нести чушь.
– Ну трахнулись по пьяни, с кем не бывает? Это не дает тебе права лезть в мою жизнь! Сделай одолжение, вали к своей Элис, – произношу это тихим спокойным голосом, чтобы поверил. Чтобы даже сомнений не было, будто я со зла это говорю.
И он верит. Дает мне оттолкнуть себя. Смотрит так, словно я только что нож ему в грудь вонзила. Всполохи боли в его глазах поднимают мою собственную. А я душу ее, утрамбовывая все глубже в себя. Плевать. Я когда—нибудь выживу. Когда—нибудь встану на ноги и снова смогу улыбаться.
Пытаюсь уйти. Но он ловит меня.
– Сюда иди! – рычание над головой, и я снова лечу в стену. Больно. Но это к лучшему. Это приводит в чувства.
– На меня смотри! – за скулы меня хватает, кривится. – Ты больше не вернешься к нему. Ты – моя.
Нет—нет. Я не могу позволить ему все испортить.
Отталкиваю его снова, только на этот раз он будто скала.
– Я замуж выхожу, придурок! – ненавижу его в этот момент. Почему он все усложняет?! – А ты к своей Элис вали!
– Ты сама себя слышишь? Ни слова адекватного из твоего рта не вылетело!
– Да убирайся же ты, – в горле ком огромный, молочу его по плечам, а он грудью к стене пригвождает меня. И шепотом рваным, надтреснутым.
– Нет у меня ничего с Элис и не было! Я ее пальцем не тронул, Ослик! – по коже дыхание его скользит, посылая дрожь по телу. – За все полгода у меня никого не было! Ты, одна ты! Всегда ты!
Зачем он делает это? Мне же больно! Говорить ему эти мерзости больно, смотреть в его глаза и врать! Нагло врать! Но пусть уж лучше так. Лучше эта боль, чем боль его гибели.
И когда он отстраняется, чтобы в глаза мои посмотреть, то ничего кроме презрения не видит.
– Отпусти!
Кривится.
– Ты всерьез думаешь, что я отдам тебя ему? Что я вообще кому—то тебя отдам?! – цедит сквозь зубы, а наглые пальцы лицо мое трогают. Его взгляд опускается вниз, он скользит по синяку на скуле. Вижу, как дергается мускул в уголке его губ.
– Он ударил тебя… – хрипло, с булыжником в горле. – Я убью его…
Отпускает меня. Меня больше ничего не держит у злосчастной стены. Я смотрю в его широкую спину, удаляющуюся от меня, и понимаю, что это худшее, что могло случиться!
– Нет, стой! – срываюсь следом. Онемевшими пальцами хватаюсь за его пиджак. А он тянет меня вперед бульдозером.
– Пожалуйста, Варламов, не надо! – в глазах слезы, я вцепляюсь в него мертвой хваткой, так что ему волочить меня приходится. Но пройдя пару метров, он останавливается.
Когда Лука опускает на меня глаза, я понимаю, что он в бешенстве.
– В машину сядь, я сейчас.. –мои руки от себя отрывает, отталкивает.
А у меня слезы взор застилают. Понимаю, что весь план летит к чертям. И он не отпустит меня. Сейчас нужно любым способом увезти его подальше от Оскара. А там будь что будет…
– Пожалуйста, Лука… – как липучка льну к нему. С мольбой в глаза его бешеные смотрю. И не вижу ни капли рассудка. Чистая ненависть.
– Я уеду с тобой прямо сейчас. Мы выйдем через задний вход и поедем к тебе. И я все расскажу тебе. Все. А потом делай, что посчитаешь нужным, но только не сейчас… поехали…
У самой ноги дрожат, едва ли не падаю на пол. Вдруг слышу чьи—то шаги за спиной.
– Лука, – рука Неймана ложиться на его плечо. Он отодвигает меня в сторону, беря Варламова на себя.
Варламов еще больше заводится
– Ее забери и в машину посади,– рычит на Неймана.
– Идем! – отвечает Илай, после того как Лука отталкивает его.
– Пошел на хер!
Нейман злится. Он делает рывок, вбивая Луку в стену. Его локоть давит на шею Варламову.
– Он ударил ее! Если бы это была Нинель?! – рычит, после неудавшихся попыток вырваться их хватки друга.
Нейман молчит. Не выпускает его.
– Там Юля, она предала Потапа. Предала его с убийцей отца. Ты думаешь, я не хочу разъ*б*ть там каждого?! Думаешь, не хочу вцепиться в их глотки?! Но в зале начальник полиции, а у нас с тобой послезавтра дело с Гессами, где мы морды свои засветить можем. Я не хочу, чтобы ты снова загремел за решетку, Лука! Ия рядом, у вас наконец—то есть шанс поговорить.
Лука молчит. Смотрит на Неймана волком.
– Забирай свою женщину и поехали. Мы уроем его, я даю тебе слово, брат.. Но не сейчас.
– Выпусти… – хрипит Лука.
Нейман напряженно всматривается ему в лицо.
– Только без загонов, – предупреждающе.
– Выпусти, бл*ть!
И он отпускает. Отходит на пару шагов. Варламов бешеным взглядом сканирует пространство в поисках меня.
– Иди сюда, – вытягивает ладонь, и я бегу к нему. Когда наши пальцы соприкасаются, я поднимаю глаза к его. И в этот момент понимаю, что не смогу уже отпустить его руку.
Он ничего не говорит. Тянет меня к заднему выходу из ресторана. Я благодарна ему за то, что пошел навстречу. Хотя знаю, с каким трудом это далось Варламову.
На всем пути я испуганно озираюсь, боясь увидеть Оскара, идущего следом. Но позади только Нейман. Сосредоточенный и спокойный с виду. Но я знаю, что внутри него сейчас настоящая война. Как и в каждом из нас.
Машина Луки припаркована в нескольких метрах от входа. Он усаживает меня на пассажирское и пока обходит авто, я смотрю на Неймана. Он устраивается на водительское своей машины, стоящей чуть в стороне от нас. И когда он заводит мотор и поднимает глаза, наши взгляды встречаются.
– Спасибо, – шепчу бесшумно пересохшими губами. Илай кивает.