От него идет ужасный запах. Его лицо все в старых ранах, на шее, даже присох грязный бинт к порезу. Порез глубокий, местами загноившийся.
– Что ты с ним сделал? – меня трясет. По щекам слезы льют. Я пытаюсь приподнять Глеба, он открывает глаза, смотрит на меня так, словно и не узнает вовсе. Его ярко—голубые глаза скользят по мне, а потом снова закрываются.
– Ты думаешь, я виноват? Думаешь, я хотел сделать это? – раздается за спиной голос Оскара. Он подходит ко мне, а я оборачиваюсь к нему лицом, закрывая собой Глеба.
В его руках пистолет, и он пугает меня. Оскар опускает взгляд на свои руки и словно только сейчас понимает, что в них оружие.
– Не бойся, ладно? – поднимает ладони вверх. – Я не обижу тебя, не обижу.
Ставит пистолет на предохранитель и убирает его за пояс. А потом делает шаг, приближаясь ко мне вплотную. А я шелохнуться боюсь. Изо всех сил сжимаю руку Глеба.
– Ты… это был ты… Всегда ты, – до меня словно только сейчас доходит весь ужас произошедшего. Все это время пока я жила под крышей его дома, он держал тут Глеба и издевался над ним.
– Рома рассказал про наш план? – на его губах улыбка. Меня тошнит.
– Этот идиот никогда не мог быть сильным и стоять за своих. Другое дело, Глеб, – он заглядывает мне за спину. – Этот упрямый идиот столько дней терпит и не говорит ведь. Не признается… – смеется, потирая лицо.
А я ненавижу его. Ненавижу настолько, что попади в мои руки оружие – убью эту мразь без зазрения совести!
– Что тебе нужно от него? Что ты хочешь? Ты и так все забрал! Ты забрал его компанию, ты забрал его жизнь, ты забрал меня! Я наследница, и женившись, ты получишь все. Отпусти его, дай ему жить…
На этих словах пальцы Глеба слегка сжимают мои. Я понимаю, что для него сделать даже это слабое движение невероятно сложно. Но тот факт, что Глеб еще жив, дарит моему израненному сердцу надежду.
– Ты не понимаешь! Не понимаешь ничего! – Оскар кривится, будто я оскорбила его. Он принимается расхаживать по комнате взад и вперед.
– Я влюбился в тебя с первого взгляда! Когда мы с Глебом приехали к тебе, после смерти твоей матери. Ты была напугана, была убита горем! Как только я посмотрел в твои грустные глаза, понял, что это навсегда. Но Глеб не подпускал меня к тебе. Он всегда относился ко мне с презрением, с высокомерием. М*дак! А я всегда делал за него всю грязную работу! Когда я узнал про план Ромы и Давида посадить Глеба за убийство Потапа Неймана, решил все переиграть. Я предложил Роме более удобный вариант. Этот идиот совсем не знал дел Глеба, он купился на мое предложение оформить на него компанию в России. Все придумал я, каждую деталь разработал. Мы так хорошо разыграли партию! Я знал, что ты пойдешь просить помощи у Варламова по поводу ствола! Знал, что решишь защитить Глеба. И он отправился к Давиду за пистолетом. Остальное – дело техники. Я подставил Варламова очень красиво! А обиженный начальник безопасности Луки упростил нам задачу. Мы с легкостью рассорили вас с этим идиотом! Ты осталась одна. Глеб исчез, Варламов – предатель, Рома ненавидит – у тебя не осталось никого кроме меня. И я был рядом, Ия, – он подходит ко мне, за волосы меня хватает.
– Каждую секунду я был рядом с тобой, сука, – у самого лица. – Я делал для тебя все, Ия, а ты все равно вернулась к этому ублюдку Варламову! Думаешь, я не видел все то время, как ты убивалась по нем? Думаешь, не видел, как ты изнуряла себя диетами? Я видел это, и я ненавидел Варламова! И жалею только об одном – что не убил его, когда был шанс.
Я привыкла к угрозам Оскара. Но мне было важно понять, причину такого поступка по отношению к Глебу. Мучить человека, держать его в плену в течение полугода, для этого должны быть хоть какие—то мотивы!
– Но зачем тебе Глеб? Зачем ты издевался над ним все это время?
Он перевел взгляд на брата. Провел ладонью по лицу.
– Глеб мне нахр*н не сдался…, – прорычал брезгливо. – И целью всего плана был не его дом, и не его фирма в Москве. Целью был Китай. Там все основные запасы его бабла, там крупнейшие активы и компания. Я не могу добраться до всего этого без каких—то жалких цифр! – смеется с горечью во взгляде. – Мне нужен цифровой код, который позволит мне получить к этому всему доступ. Но эта сука все время упорно молчал! Он знал, что я убью его, когда узнаю правду. И я устал уже от этого гандона! У меня был шанс сломать его. Я хотел привести его бабу, но от нее и след простыл. Хитрая и умна девка… А ты была рядом. Но я не мог… я не хотел, чтобы ты пугалась и разочаровывалась во мне, Ия… – он подходит и тянется ко мне рукой. Ведет пальцем по скулам, спускаясь к шее. А меня знобит от его касаний. Омерзительный, бессердечный ублюдок.
– Я понимаю тебя и не злюсь на то, что ты ушла к Варламову, – внезапно его голос смягчается. Звучит с нежностью. – Я повел себя, как козел, ударил тебя, и нет мне за это прощения. Но теперь все будет иначе, Ия.
Я пытаюсь отойти, но он усиливает хватку своих пальцев.
– Уговори его, – Оскар кивает на Глеба. – Уговори назвать мне чертов код. И мы уедем с тобой, а он останется в живых. Я обещаю, я отпущу его…
Я понимаю, что мне нужно подыграть Оскару. Мне страшно, но сейчас я думаю о Глебе, думаю о Луке. Как бы они поступили в такой ситуации? Брат провел все эти дни в мучениях не ради того, чтобы я сдалась. Он карабкался, цеплялся за жизнь, даже когда шансов почти не оставалось. И я не буду его подводить.
– Хорошо, – киваю и тянусь к нему. Касаюсь пальцами щетины, веду по губам. Я ужасная актриса, знаю. Но сейчас я должна быть убедительной. Он замирает удивленно. Не верит мне. Но спустя несколько секунд накрывает ладонью мою, прижимая к себе еще крепче.
– Я поговорю с ним, я все узнаю, – в глаза ему смотрю, умоляя. – Только, давай, чтобы больше без жертв. Давай уедем вместе. А все они пусть остаются здесь. Я попробую… попробую сделать так, чтобы тебе больше не пришлось злиться, я буду делать все для этого!
Ему нравятся мои слова. Взгляд Оскара теплеет, а черты лица разглаживаются.
– Ты будешь счастлива со мной, Ия. Только я могу сделать тебя такой, – водит по лицу моему ладонями, шепчет как повернутый.
– Я знаю…, – киваю послушно. – Оставь меня с ним наедине, пожалуйста. Я должна поговорить с ним, должна уговорить сказать правду. Он послушает меня…
Оскар недоверчиво смотрит на Глеба.
– Ты уверена?
– Он за полгода не сказал тебе правды, и сейчас не скажет. Я должна поговорить с ним. Только если Глеб будет знать, что я в порядке и хочу этого, он скажет. Больше никак, Оскар.
Молчит. Переводит нервный взгляд с меня на брата и обратно.
– Хорошо, – наконец—то сдается, а я выдыхаю в облегчении.
Оскар отходит от меня. Нервно озирается по сторонам.
– Я пока перегоню машину во двор. Надеюсь, ты не обманываешь меня, Ия… – его лицо вновь становится злым. – Иначе, мне придется убить тебя.
В горле пересыхает.
– Не придется.
Он выходит из комнаты. Остаюсь неподвижной до тех пор, пока не слышу, как запирается последний из пяти замков. Как только раздаются его удаляющиеся шаги, я вытаскиваю телефон Луки из кармана, и, включив его, молюсь, чтобы на гаджете не стояло пароля.
Глава 32. Жертва
– Ты можешь ехать быстрей?
Мирон покосился на меня, ничего не сказал.
– Десять минут, Лука, и мы на месте, – ответил Исай с заднего сидения. – Твое счастье, что этот идиот звонил со своего мобильного Элис. Думаю, он решил, раз она помогла ему, то не сдаст. Вот и не парился особо…
Сжал кулаки.
– Хотелось бы верить, что он просто идиот.
Помимо Мирона и Гесса—старшего с нами был еще Амир. Своих ребят я дергать не стал, да и не успели бы уже. Братья вооружились до зубов, у каждого по два ствола, не считая автоматов в багажнике. Мы не знаем, чего ждать там… Место довольно глухое.
– Бл*ть, самое интересное, я ж нарыл про эту халупу, – злится Мирон. – Оскар оформил ее толи на сестру, то ли на мать, уже не помню. Давал команду парням смотаться на место и проверить все. Говорят, хочешь сделать хорошо – сделай сам. Вернусь, поувольняю к херам, – цедит сквозь зубы.
А я словно в киселе погряз. Все происходящее вокруг как шум. В черепной коробке пульсация бешеная. Такое чувство, что вот—вот и разорвет башку к чертям собачьим. Пока не узнаю, что она в порядке, пока не заберу ее, с*ка, дышать нормально не смогу.
Зажатый в руке телефон оживает. Высвечивается мой второй номер, и я понимаю, что это ОНА.
– Тихо!
Принимаю вызов.
– Да… – слетает сиплое.
– Он похитил меня, тут Глеб… Лука, ему нужна помощь! – ее голос срывается на хрип, она плачет, и я не могу разобрать всех ее слов.
От ее испуганного голоса нервы скручивает в спираль.
– Ослик, я уже еду. Скажи мне, сколько у него человек? Где именно он тебя держит? – стараюсь, чтобы голос звучал спокойно, хотя самого ебать как трясет.
Она замолкает на секунду, всхлипывает.
– Мы в доме за городом, в лесу. Я видела только Оскара. Он сейчас вернется, мне страшно… Я в самой дальней комнате, тут дверь с замками.
Снова всхлип, и связь обрывается.
Твою мать! Сжав пальцами виски, пытаюсь взять себя в руки.
– Говорит, никого кроме Оскара нет…
Чувствую хватку на плече. Исай.
– Мы найдем ее, с ней все будет в порядке, я даю тебе слово, Лука.
Киваю в ответ, потому что в этот момент даже слова из себя выдавить не смогу. Только бы успеть к Ослику, только бы ублюдок ей больно не сделал.
Тачку бросаем за два дома. Из багажника разбираем стволы. Мы с Мироном направляемся через главный вход, Исай с Амиром идут в обход, с задней стороны.
Во дворе никого. Проходим по стенке к дверям, Мирон открывает дверь и врывается внутрь, я захожу следом.
– Никого, – рычит, заходя в следующую дверь. Я без остановки, направляясь вглубь по коридору. По правой стене, в самом конце дверь на замках..