Все остальное печень легкие желчный пузырь
хребет голова
«можно стать еще хуже еще некрасивей стать…»
можно стать еще хуже еще некрасивей стать
можно вернуться к жизни и смерть свою обуздать
можно что хочешь с чем хочешь зарифмовать
можно уйти в кровать и там перезимовать
можно себя в зеркале якобы узнавать
лучше хороший конец чем такое вот продолжение
а ты обижаешься злишься делаешь предложение
а ты говоришь полвторого вставай совершай движения
я а я все пялюсь в похожее отражение
это же не я
а ты говоришь я колонку оставил иди скорее
а ты говоришь иди обниму согрею
но в ванной ужасный пол и завешена батарея
и выщипаная мочалка еще со времен переезда
детские вещи свисают как дохлые птицы с насеста
я говорю тебе дело не в нас тут просто такое место
чтобы здесь оставаться нужна особая сила
а ты говоришь ненадолго твоих таблеток хватило
«на самом деле, – сказал он, – нет никакого дели
и нет никакого гоа, нет вообще ничего другого»
те кто туда уехали умерли и не пишут
стучись им куда угодно они тебя не услышат
у них океан под боком по берегу ходят коровы
солнце манго кокосы и ничего другого
давай принеси мне запить ты же мудрый проворный дервиш
и можно тогда забыть что совсем ни во что не веришь
можно забыть про вес и провалы в памяти и одышку
дервишу тридцать пять он идет пинает ледышку
все постепенно тает и
кажется все срастается
«Думаю я, что всем…»
Думаю я, что всем
Стоит умирать в двадцать семь
Как Курт и Дженис
Как Джим и Джимми
Как Эми и Брайан Джонс
Не дожидаясь морщин и лишнего веса
И жен с
детьми, особенно бывших жен с
детьми
Варикоза, кризиса, стресса
Пожалуйста, из праздного интереса
Не лезь на рожон
Не доживай до двадцати восьми
А если поздно, вспомни себя в двадцать семь
Ты ведь тогда и кончился, может быть не совсем
Помер
А так, схолоднул
Чёт приуныл, серо-коричневым сном заснул
И напрасно с тех пор
Камушки бились в окно
Набирался номер
И надрывался зуммер
Помнишь, что с тобой тогда было/стало?
Вот ты тогда и умер
Если не подлетел звездой к двадцати семи
Смажь уже лыжи, откинь коньки
Вериги с себя сними
Все с себя сними, и бежим
Как Курт и Эми
Как Брайан Джонс
Как Дженис, Джимми и Джим.
Переход
Ничего не хочет происходить,
Человек живет, чтоб поесть, родить,
Раздавить врага, умереть, уснуть,
Ему некого обмануть.
Но читает, курит, идет в музей,
Моет руки, в гости ведет друзей,
Покупает бритву, крем обувной,
И кого-то зовет неземной.
Дальше-ближе, а ближе уже нельзя,
Семеня, балансируя и скользя,
Он спешит с головой нырнуть в переход.
Новый год. И не первый год.
Каждый день он трудится, каждый день
Он за что-то платит, встречает людей,
Выключает свет, и включает свет,
И опять выключает свет.
Главный день в его жизни придет тогда,
Когда он поймет, что ему всегда
Верилось, что главный день впереди,
И поймет, что он позади.
В переходах дарят и продают
Бесполезные вещи, чтоб был уют.
Человек ступает на голый лед.
Будет долгим его полет.
Катарина
что-то внутри болезненно сжалось и сократилось
будто само Великое по имени обратилось
будто бы голова болела вздрогнула и прошла
что-то надорвалось откуда-то покатилось
будто скатилось с грани добра и зла
обручем ребер шариком лимфоузла
будто откуда-то выбралось куда-то что-то сместилось
будто шершавая краска кожу руки свезла
Есть целый мир квартир где не живет никто
Кухонь где не готовят спаленок где не спят
Там позаботились о комнате и для тебя
Коврики в стиле эшера стены в духе кокто
Свечи зеркальный столик сверху кровать-чердак
Книжные полки а на полу подушки и гостевая перина
Все в калейдоскопических туго пошитых чехлах
Из некой фрактальной ткани а вот и название – «Катарина»
что-то внутри болезненно сжалось и сократилось
будто открылась полость в которой семя ютилось
будто бы жизнь болела вздрогнула и прошла
и проросло ведомое и в неведомом распустилось
«Все убегает – деньги, выходные…»
Все убегает – деньги, выходные,
Чужие дети, кофе, поезда –
Никто не поразит меня отныне,
Не исцелит, не бросит никогда
Сейчас добью последнее печенье,
Смахну ладонью крошки со стола,
И так и быть отчалю по теченью,
Толкнусь ногой – любовь моя прошла
Куда душа летит, раскинув ноги,
Коврами-самолетами звеня,
Через водовороты и пороги –
Беда моя, не отпускай меня!
Весь день бурят, гудит всю ночь убойно,
Уходит рев в гудроновую гать
Душа моя, мне будет очень больно!
Мне надо будет очень помогать!
И если ты назначишь мне леченье,
Лекарства, сбор, согретую кровать,
Придешь, успеешь – вот оно, печенье,
Я ничего не стала добивать
На чистых полках бесконечный фетиш
Не сохранит покоя за стеной.
Душа моя, ты никому не светишь.
Я все. Еще – ты все еще за мной.
«Люби любого если не его…»
Люби любого если не его
И допустив что есть вторая свежесть
Ее со всею щедростью прими
Не бегай к не ему от не его
И не его не с ним не обмани
Что отдается с радостью отдай
И стань по чистой правде не его
И если ты когда-нибудь умрешь
С той стороны тебя пусть встретит он
Такой как был беспечный бессердечный
И молча уведет тебя с собою
К беспечным бессердечным небесам
Кто ангел твой ты по тому и рай
Себе ему послушный выбирай
«А жизнь осталась там где в жизни не бывала…»
А жизнь осталась там где в жизни не бывала
Не видела ни гор ни океана
Ни лотоса ни тали ни шафрана
Ни мантры отродясь не распевала
А жизнь осталась там где сроду не была
Не видела ни фриско ни непала
Кэр-параваля оза эсгарота
А жизнь по миру шла и губы раздвигала
И не было улыбке той конца
И к раю подошла и стукнула в ворота
И прикоснулась к замыслу Творца
И жить осталась там
А жизнь всю жизнь шла мимо и прошла
И только смерть никак не наступала
«Я тебя не ценю, не знаю, не чувствую, не понимаю…»
Я тебя не ценю, не знаю, не чувствую, не понимаю
Я люблю не тебя, а того, кого по ночам обнимаю
Я с тобой не лажу, тебя не глажу, не терплю и не выношу
Я люблю не тебя, а того, в чей затылок утром дышу
Не тебя, а рельефы тела, отзывчивого, как слово
Не тебя, а ландшафты мира, пушистого и незлого
Не тебя люблю, а масштабы знака и звука
Во вселенной, где общие ноги и рука продолжает руку
Умоляю тебя, ни слова, обнимай меня и плыви
Вдоль кривых берегов земли, не созданной для любви.
«Мы стоим и качаемся…»
Мы стоим и качаемся
Стоим и качаемся
Два плеера, черный и белый,
Качаются между нами
Свободных поручней нет
Держимся друг за друга губами
Качается черный вагон
И мы качаемся в нем
И между нами плееры
Вынутые из-за пазух
Ты поцелуй прерываешь
Рот кулаком прикрываешь, зевая
Потерпи, дорогая
Следующая – кольцевая
Все выйдут, мы сядем,
Увидим небо в алмазах
Мы отдохнем
Нежность моя изнаночная
Щелочь моя лицевая
Как одиноко и страшно
Давай никогда не ссориться
Ты на губах у меня уснула
А у меня бессонница
Сплю по два часа в сутки
И, как правило, днем
Потерпи, дорогая
Люди черствы и нечутки
Но следующая – кольцевая
Все Встанут Выйдут Пойдут Поедут
эскалаторы пересадки остановки пробки
подземные переходы зебры
светофоры с цифрами и без
посты охраны и гибдд
проезды улицы переулки тупики
домофоны кодовые замки и дверные
лифты лестничные пролеты перила ключи
Мы Сядем и Отдохнем