Отлично. Теперь мне надо кое-кому позвонить.
— Привет, Леха. Двести лет не виделись.
— Привет, — откликнулся Алексей, майор оперативной части изолятора, около которого мы сейчас находились. — Вот уж точно двести лет.
— Ты где, на работе?
— А где же еще, — горестно вздохнул он. — На ней, родимой, будь она неладна. До пенсии год остался, надо доскрипеть.
— Не выйдешь поговорить? Я в машине около входа. Дело на сто рублей.
— На сто рублей — это хорошо, — оживился мой собеседник, и я, хоть мы общались без видеосвязи, буквально почувствовал, как у него заблестели глазки от понимания, что речь пойдет далеко не о ста рублях, — уже бегу.
Алексея я знал давно. Он всю жизнь работал оперативником в этой тюрьме и знал в ней все ходы и выходы. А еще он очень любил деньги и не чурался браться за самые рискованные предприятия.
Очень полезный человек. Как его до сих не задержала собственная безопасность, не представляю.
Через пару минут он уже выходил из ворот. Его пухлую физиономию не заметить было невозможно. Я высунулся из машины, помахал ему рукой, он направился к нам и приземлился на заднее сиденье.
— Алексей, это Вика. Вика, это Алексей. Не перепутайте, — пошутил я.
— Не перепутаю, — пробормотал Леша.
Хм… я вижу, что у него от ее вида улыбка до ушей. Ничего себе. Я думал, Леша, ты только деньги любишь, а оказалось, еще и женщин.
— Не знаешь, сидит у вас такой Роман Левшин? Молоденький парнишка, за наркотики?
— Отчего же не знать, знаю, — подумав, пояснил Леша, — даже в курсе, кто его папа. Хотя сидит он по-тихому, был дан приказ о нем помалкивать. Отвели ему одиночную камеру, с нашим контингентом он едва ли найдет общий язык.
— И как он, спокойный?
— Поначалу был в шоке, сейчас пришел в себя.
— Не наркоман? Не ломало его без наркотиков?
— Нет. Героином, хотя его с ним поймали, он не травился, а по клубам с разными кокаинами-амфетаминами лазил, он мне сам в этом признался. Но не так часто, чтобы без них ломало.
— Его задержали, получается, опера с Главного управления по наркоте?
— Ага. Приходили двое. Один совсем молодой, он там ничего не решает, а второй… второй известная личность. Игорь Смирнов. Он в Управлении очень давно, уже бы начальником стал, если бы осбэшники на него зуб не точили. Очень уж много он взяток подсобрал. Немного полненький, ему, если я не ошибаюсь, лет сорок. Ты наверняка с ним когда-нибудь сталкивался.
А вот это уже интересно.
— И что говорили? — уточнил я
— Просили никого к нему не подпускать и обо всех движениях вокруг его персоны сообщать в ту же секунду. А что?
— Да вот… надо! У кого он сидит? Кто из оперативников его курирует?
— Ээээ… — Алексей замялся, но ответил. — Я. Его поручили именно мне. Как-то так.
— Очень хорошо, — удовлетворенно кивнул я. — Нам нужно срочно устроить с ним свидание, на котором он подпишет соглашение с другим адвокатом, то есть с Викой.
Дальше случилось то, о чем я заранее догадывался. Алексей начал набивать себе цену.
— Это очень непросто, — заважничал он, и я безо всякого «видения» заметил, как у него в голове заработал калькулятор, подсчитывающий деньги. — Надо согласовывать с начальником оперчасти… Не знаю, как он отнесется… Следователь и управление по наркоте будут недовольны…
— Согласуй, пожалуйста, — попросил я. — Мы будем благодарны. Ты понимаешь, о чем я. Тем более, это не незаконно. От начальника требуется просто очень быстро рассмотреть заявление, а от тебя зайти к Роману и сказать, что люди его отца хотят с ним встретиться и продиктовать ему, что писать. У нас нет времени.
— Ждите меня, скоро приду, — почесав щеку, произнес Алексей, вылез из автомобиля и пошел к воротам тюрьмы. Вернулся он быстро, буквально через пятнадцать минут. Снова залез на заднее сиденье, достал ручку, листочек бумаги и написал цифру, при виде которой мои глаза округлились.
— Не я тут решаю, — развел руками Леша. — Сами понимаете. Мне как сказал начальник, так я и передаю. Дело-то почти политическое.
Ничего политического в нем, конечно, нет, но, тем не менее, ему ушла практически большая часть конверта, переданного Николаем. Хороший аппетит у тюремных оперативников.
— Сейчас вернусь, — сказал Леша, пряча пакет. — И хочу сказать еще кое-что.
— Говори!
— Какая-то чертовщина с этим его задержанием.
Глава 6
— Что ты имеешь в виду?
— Я разговаривал с ним в камере и он твердил про какие-то тайные знаки, мистику, которая связана с его арестом. Многие, попав в тюрьму, несут всякую чушь, но дело и впрямь очень странное. Не просто так его сцапали, ой, не просто так! Кто знает, что будет потом⁈ Хорошо бы немного добавить к тому, что в пакете. Страшно!
— Имей совесть, — слегка упрекнул я. — Больше никак не выйдет.
— Ну ладно, ладно. Это я так. Зарплата маленькая, семья большая, детей кормить надо.
— А сколько у тебя детей? — напряг я память. — Помню, ты еще не так давно был холостым.
— Я и сейчас такой… — поморщился Алексей, — но когда жена с детьми появится, их непременно придется кормить! Я заранее готовлюсь!
— Все с тобой понятно. Давай, иди, а то целый день ждать будем. И ты, пожалуйста, в помещении, где будем с Романом общаться, прослушку не включай.
— Включить придется. Если не включу, будет выговор. Но там техника старая, ничего не запишется.
Благодаря любви к деньгам, Леша все сделал быстро. Уже через полчаса на телефон Вики поступил звонок из тюремной канцелярии. У них есть номера адвокатов Москвы.
— Виктория Сергеевна, добрый день. С вами хочет поговорить в Следственном Изоляторе № 1 задержанный Левшин Роман Владимирович. Если вы не против, на какое время назначать встречу?
— Хоть через десять минут, — ответила Вика. — я нахожусь около вас. Со мной на встрече будет мальчик, мой помощник.
— Хорошо, тогда подходите вместе с мальчиком к воротам. Вас сейчас пропустят.
Мальчик — это я, если что. Для посещения тюрем, судов и всего такого я числюсь у Вики в помощниках адвоката, и она не устает меня за это подкалывать. Никакого нарушения закона тут нет. Он не запрещает частному детективу быть помощником адвоката.
— Пойдем, юноша, — сказала Вика, открывая дверь машины. — Если будешь плохо работать, сниму с тебя брюки и отшлепаю ремнем.
— Да ты только обещаешь, — огрызнулся я.
Когда мы приблизились к воротам, нас уже ждал сержант. На КПП меня и Вику записали в журнал посетителей, мы сдали телефоны и стали пробираться по темным лабиринтам тюремных коридоров.
Как люди тут работают, не могу понять. Всюду решетки, так просто не выйти даже сотруднику. Они здесь и сами почти заключенные, арестованные в течение рабочего дня. Потом их ненадолго отпускают домой, а на следующее утро они возвращаются к месту лишения свободы. Б-р-рр. Я бы так не смог.
Сержант завел нас в комнату свиданий, сказав: «Подождите немного», — и ушел.
Я осмотрелся.
Почти что камера, только без нар. Посередине стол и три стула, все привинченные к полу. Сделано это затем, чтоб лучше записывался разговор. Леша обещал, что техника тут старая и неработающая, но я давно не слишком доверяю людям и поэтому включил «видение».
Да, действительно, старая. В прорезь деревянного стола вставлен доисторический микрофон, от которого в пол уходил провод, светящийся от колдовского зрения, как горящий бикфордов шнур. Видеокамер я не обнаружил.
На микрофон управу найти нетрудно. Для этого у нас с Викой есть специально сконструированная папка с бумагами — положить ее сверху, и хоть кричи — микрофон ничего не услышит.
Я ткнул пальцем в то место, где он находился, Вика кивнула и аккуратно накрыла его папкой. Красной, с гербом Империи. Извините, господа тюремщики, случайно получилось, больше не будем.
Дверь открылась, и сержант привел к нам Романа.
Похож на отца, но повыше ростом, и лицо… нет тех неуловимых аристократических черт. Другой Рома человек. С более приземленными взглядами на жизнь — поболтаться по клубам, пощупать девок. Вот оно, счастье.
Парень поздоровался и после того, как сел за стол, молча уставился на нас. Вопросительно. Вижу, говорить побаивается. Наверно, подозревает, что могут записать.
Я протянул ему записку Левшина-старшего. Он медленно прочитал ее и вернул. На губах появилось подобие улыбки.
— Можно спокойно разговаривать, посторонние не услышат.
Роман облегченно выдохнул.
— Когда мне сообщили, что нужно встретиться кое с кем и написать заявление на смену адвоката, я понял, что это от отца, но все-таки хотелось убедиться.
— Вот адвокатский ордер, — Вика передала ему документы, — ознакомься и подпиши.
Роман все подписал, не читая. Рука у него чуть заметно дрожала.
— Объясни, как тебя задержали, — попросил я.
Его рассказ длился минут пятнадцать. Он был до того напуган, что не врал. Это подтверждалось всем его видом. С такими глазами люди не обманывают.
Как я и предположил, Смирнов его запугивал: мол, «если не будешь делать то, что скажут, то к отцу приедут с обыском», и так далее. А потом был адвокат, которого предоставили в соответствии с законом.
Тот Романа почти не слушал и рекомендовал со всем соглашаться, «иначе будет совсем плохо». Но больше всего Романа потрясло то, что и гаишники, и оперативники — все, как один, с колдовскими татуировками, да к тому же, иногда обменивались знаками — общались без слов.
— Если б не это, я бы так не испугался, — сказал он.
— Ты когда-нибудь пробовал героин? — уточнил я.
— Ни разу в жизни. Только эти… для клубов. Ну, и покурить что-нибудь, — отводя в сторону взгляд, признался Роман.
— Не буду тебя обманывать, дело сложное, — строго сообщила Вика. — Срок содержания под стражей заканчивается. Попробуем выпустить тебя под подписку о невыезде или под домашний арест.
— Было бы очень здорово, — с надеждой пробормотал Роман на прощание.