Ситуация, однако.
— Вот что бывает с теми, кто сначала действует, а потом думает, — мрачно сказал я и встретил собаку ударом ноги.
Попал носком ботинка ей прямо в зубы. Она отлетела, чуть ли не кувыркнувшись в воздухе, и далеко не сразу начала подниматься. В моем распоряжении осталось несколько секунд, и я потратил их на то, чтобы с обезьяньей прытью взлететь на забор и спрыгнуть на улицу.
Все, спасен. Впрыснутый в кровь адреналин бодрил, как двадцать чашек кофе.
Переведя дух, я остановился подумать. Комбинат, получается, охраняется такими существами. Собака учуяла меня издалека и напала. Но тогда вопрос — как гомункулу удалось добраться до забора незамеченным?
Шума от него гораздо больше, чем от меня. И о том, что надо прятаться, он наверняка не догадывался. Подождав пару минут, снова осторожно взобрался на забор. Собака куда-то убежала. Воцарилась мрачная тишина и спокойствие. Только ветер гуляет, несет запахи с мясного производства. Мерзкие, тяжелые. Уж точно не дорогим сервелатом пахнет.
Скорее всего, завтра сюда попадет запрос из полиции по поводу гомункула, а может, сразу и проверяющие нагрянут. После этого хозяева мясокомбината начнут наводить на территории порядок, и все следы будут утеряны.
Похоже, спать мне не доведется. Либо я сегодня что-то узнаю, либо никогда.
Я помчался к машине. Надо ехать в сторону леса. Свернув на проселочную дорогу и пропетляв несколько минут по лужам, я остановился около знакомого пенька, затем открыл багажник и вытащил из него лопату. Сейчас придется копать.
Вот он, старый черный «вальтер». Ни на каком учете он не стоит. С древних пор валялся по антресолям и чердакам разных хозяев, пока не попал ко мне. Сдавать в полицию, как это положено по закону, я не стал. Не поднялась рука, уж больно он красивый.
Да и пригодиться может, жизнь — штука сложная. Поэтому я его отмыл, отчистил, заменил пару пружинок, и теперь он почти как новенький. Рядом с ним в промасленной бумаге коротенькие патроны, три обоймы, и тут же — черный глушитель величиной с полулитровую бутылку.
Хорошая штука. С ним выстрел звучит тише хлопка ладонями. Даже если кто услышит, не догадается, что идет стрельба. К моему 357-му такие устройства не идут — такой грохот ничем не заглушишь, а вот к вальтеру с его маленькими патронами подходит идеально. Калибр, что называется, дамский, но на собаку-мутанта должно хватить.
Этих мерзких тварей жалеть не стоит. Насколько миролюбивы гомункулы, настолько злобны собаки.
Собак даже вместе стараются не держать, чтоб не погрызли и не сожрали друг друга. Если такая выберется за ворота, а рядом будет проходить ребенок… лучше об этом не думать.
Я зарядил все магазины, один вставил в пистолет, два других сунул в карман, потом накрутил на ствол глушитель. Затем пожелал себе удачи, настроил телефон на беззвучный вызов и вернулся к машине.
Ее поставил довольно далеко, на стоянке, чтобы она не бросалась в глаза. На левое предплечье поверх куртки намотал найденный в багажнике тканевый мешок — откуда он взялся в машине, уже не помню. Вероятности того, что псу удастся в меня вцепиться, исключать нельзя.
Затем второй раз полез через забор. Спрыгнув, я решил подождать. Лучше, если нападение произойдет здесь и сейчас. Выжидая, простоял несколько минут, но тварь ко мне не прибежала. Воспользовавшись «даром», я осмотрел местность в поисках ее ауры, но ничего не увидел. А вот следы гомункула, которые показались из-за угла здания — вполне. Их я, впрочем, замечал и в прошлый раз.
Мне ничего не оставалось, кроме как пойти этой дорогой. Один поворот, второй…вон дверь, из которой он вышел. Закрыта. Гомункул вышел и закрыл за собой дверь? Не смешите.
Дверь, между прочим, вела в одно из самых больших здесь зданий. Откуда-то изнутри раздавался шум. Скорее всего, там производственный цех, работающий круглосуточно.
На таких предприятиях сторожа и охранники должны совершать так называемый почасовой обход — то есть каждый час проходить по вверенной им территории, днем и ночью. Но, разумеется, никто этого не делает, за исключением тех случаев, когда день-другой охрану проверяет начальство. После этого некоторое время царит идеальный порядок, злой и трезвый охранник, спотыкаясь, полночи ходит по периметру. Сейчас, скорее всего, не тот случай.
Никем не замеченный, я подошел к двери. Замка нет. Открыто. Заходи, кто хочет. Я — хочу, поэтому зашел и оказался в грязном и темном коридоре, разветвляющемся влево и вправо. Слева доносился шум, справа тишина. Следы гомункула вели направо, но я решил для начала сходить в противоположную сторону. Надо, все-таки, выяснить, что там.
Коридор был длинным, по дороге мне встретилось множество закрытых дверей, у стен валялся мусор, какие-то доски, куски труб… здесь не убирали очень давно. И лампочки не меняли, хотя сейчас мне это очень даже кстати.
А вот и дверь с древней табличкой: «Производственный цех. Без бахил и головного убора не входить!» Когда же сюда в таком виде входили-то? Лет сто назад, наверное.
Я открыл дверь и осторожно заглянул внутрь.
Широкие резиновые конвейерные ленты, по которым в огромный чан ехали куски мяса. Внутри они превращались в фарш и продолжали движение в другие железные емкости, где и происходила дальнейшая обработка (я в технологии приготовления колбас не специалист).
Пол из зеленого кафеля, разбитый, грязный. Не настолько, как в коридоре, но все-таки. Лампы светят, но очень странно — ярко, но недалеко, за границей световых пятен клубится темнота. Около стен деревянные полки с кусками туш. Три огромных гомункула в серых робах снимают их с полок и кладут на конвейер. Безостановочно, не смотря по сторонам и не оглядываясь. Движения механические, неживые.
А рядом стоит надсмотрщик — маленький мужичок с надменной физиономией. В руке у него цирковой хлыст, им он периодически стегает гомункулов.
— Вот как это происходит, — тихо сказал я себе и закрыл дверь.
Теперь пойду в другую сторону.
Эта часть коридора еще хуже. Грязи и разбросанных вещей в десять раз больше. За одной из дверей — шорохи. Я прислушался. Вздыхают, вроде, по-человечески, но не совсем. Стало ясно, кто там находится, хотя следы гомункула шли мимо, дальше по коридору. Осторожно открыл дверь.
Вонь жуткая. Большая комната разделена на две части: в первой стол и несколько стульев, а в другой, за решеткой наподобие полицейской камеры для задержанных (так называемого «обезьянника»), гомункулы.
Человек десять, хотя людьми их назвать нельзя. Кто-то стоял, вцепившись в решетку, кто-то лежал на полу, а кто-то, словно заведенный, расхаживал взад-вперед. Запах — непередаваемый. Один из гомункулов, возможно, умер этой ночью, потому лежал не шевелясь, с остекленевшими глазами, в скрюченной позе.
На меня гомункулы не отреагировали никак. Ничего удивительного, я — одно из высших существ, которые выводят их на работу, кормят и бьют хлыстами. Зажал нос и вышел. На секунду гомункулов стало безумно жаль, но я мотнул головой, отбросив минутные сомнения. Этот мир мне не изменить, поэтому нечего растрачивать себя.
Следы моего гомункула провели меня еще метров двадцать и свернули в другую комнату. Из нее не доносилось ни звука. Тишина. Странная.
Странной выглядела даже дверь — железная, прочная, такие ставят в отделах полиции на комнаты, где хранятся секретные бумаги. Но здесь она зачем? Настолько непохожая на другие хлипкие деревянные конструкции, которые можно выбить даже не ногой, а просто надавив ладонью.
И петли для замка — огромные, приваренные железные кольца. Замок в них, наверное, вставлялся соответствующий. Вот только сейчас замка нет. Никакого. Ни большого, ни маленького. Забыл кто-то его повесить. Ну что же, надо зайти.
…Комната, похожая на ту, с гомункулами, в которой я только что был, но гораздо меньше. За решеткой — пространство два на два метра, не уверен, что гомункул там сможет лечь, а у дальней стены — стол и два стула, один из них сломан.
И еще кое-что — толстенный железный столб, проходящий от пола до потолка, и к нему присоединена железная цепь, второй конец которой заканчивается наручниками и лежит в клетке. Цепь короткая. Гомункул, которому оденут эти наручники, не сможет далеко отойти от решетки и будет стоять вплотную рядом с ней. Но для чего все это?
Ответ находился в ящике стола.
Там лежал тонкий, черный шнур — электрический удлинитель, огромный электрошокер (я таких жутких еще не видел, видимо, эта модель сделана специально для гомункулов), и моя старая майка, в которой я разок потренировался в спортзале и потом беспечно забыл во втором ящике для вещей.
У меня там два ящика, в одном лежит спортивная форма, кроссовки и прочее, а второй даже не помню когда открывал.
Я негромко выругался.
Ну что, остались вопросы? Гомункула кто-то сажал на цепь, надевал мою майку и пытал его электрошокером. Гомункулы соображают слабо, однако нос у них чувствительный, почти как у собак. Запомнил запах того, кто его мучил. Это что же с ним надо было делать, чтоб довести до такого состояния? Более беззлобной твари ведь не сыскать. Хотя белые пятна в этой истории все-таки остались. Как гомункул нашел мой дом? Кто-то привел его туда, по-другому никак. И еще…
Во втором ящике лежало нечто, напоминающее шапочку, которую надевают на голову пациентам для снятия энцефалограммы. Но ее гомункулу никто делать не будет точно. Значит, она для чего-то другого. И для чего же? Уж не для внушения ли ему каких-то мыслей?
Я читал о подобных опытах. Лет пять назад их часто проводили на собаках и других существах, публикации о достижениях науки шли безостановочно, но потом резко прекратились. Почему — не знаю. Засекретили разработки?
Положил вещи на место. Забирать их смысла никакого. Украденное к уголовному делу не присоединишь. Выйдя за дверь, направился к выходу, но услышал шум за следующей дверью. Опять гомункулы? Обругав себя за излишнее любопытство, заглянул и туда.