Значит, есть у нас двое мужчин в возрасте около пятидесяти лет. По бумагам, незнакомые друг с другом, мирно прогуливающиеся черт знает где от своих квартир. Официально они нигде не работают.
О возможной службе в полиции сведений нет, но в электронной базе они хранятся только по Москве и области. Если работали в другом регионе, то узнать проблематично.
Надо как-то доказать то, что они оказались на месте далеко не случайно. А в идеале, что знакомы друг с другом и нередко ходят понятыми в Управление по борьбе с наркотиками.
Это явится для уголовного дела серьезным проколом, хотя и недостаточным для прекращения. Но сейчас нам с Викой надо вытащить Романа из тюрьмы, и то, что на продлении содержания под стражей будет принципиальный судья — огромная удача.
Значит, надо ехать и попытаться собрать информацию об этих гражданах. Жили, они, как оказалось, не особенно далеко друг от друга — на одной из окраин Москвы. Одного звали Лешей, второго — Семеном.
Вот он, дом первого из них, Алексея: старая пятиэтажка, во дворе тополя и лавочки. Один тополь — магический, ведь когда я мимо него прошел, зашумел ветвями и будто повернулся ко мне. Некоторые дворы я люблю именно за такие вещи. Интересно, посадили его когда-то специально или тому виной случай.
Здесь все должны знать друг друга. Алексей зарегистрирован тут недолго, всего пару лет, но кое-что о нем соседям известно. Вот его подъезд. Я сделал строгое лицо и положил поближе в карман полицейское удостоверение.
Липовое, конечно. Ненастоящее. Сделанное на глянцевой бумаге с помощью цветного принтера. Очень незаконно. Полгодика тюрьмы получить можно запросто. Но иногда без него никак, вот и приходится таскать с собой.
Я рассчитал, какое из окон его и понял, что он, судя по всему, не дома. Все форточки закрыты, кондиционера нет. В такую погоду при закрытых стеклах сидеть в квартире никто не будет — душно и жарко. Да и вообще, если человек уходит утром на работу, форточки он, скорее всего, распахнет. Другое дело, если его нет неделями или он тут вообще не живет.
Сейчас узнаю.
Я поднялся, приложил ухо к его двери. Тихо. Ни телевизора, ни шагов. Хорошо, пойду к соседям. Для начала на верхний этаж. На лестничной клетке четыре квартиры, в трех никого не было, а из последней выглянула бабушка в платочке.
— Добрый вечер, — строго произнес я. — Управление полиции по борьбе с незаконной миграцией. Поступило сообщение, что на четвертом этаже у вас проживают без регистрации лица из Кавказской губернии. Государь не так давно такое строго-настрого запретил. Там двери закрыты, поэтому я поднялся к вам. Подскажите, верна ли информация?
— Да ты что, соколик, — скривилась бабуля, — неверна, совсем неверна. Отродясь таких мы не видели. Все давно живут, местные.
Она подробно объяснила мне про соседей. Не забыла ничего — кто в каком году женился и обзавелся детьми, кто где работает, кто иногда выпивает, а у кого проблемы с полицией из-за того, что ругается с женой и запирает ее в ванной.
Дверь Алексея была крайней, и до нее мы дошли в самом конце.
— А там Леша живет, — поведала бабушка. — Леша хороший. Приехал к нам недавно, всего два года назад, а до этого в Костромской губернии жил.
— Не на рынке торгует? А то откуда такая информация?
— Да ну, какой рынок! Раньше полицейским у себя в Костроме работал, а теперь он… — бабушка понизила голос и посмотрела по сторонам, — спецагент! Но об этом никому! Он говорил, что если посторонние узнают, ему голову оторвут! Поэтому весь дом знает и молчит.
— Как, как? — недоверчиво переспросил я. — Спецагент?
— Ну да! Как какое задержание намечается, так его вызывают по тревоге. Без него, он говорил, никак. Полиция одна не справится. Вот и едет среди ночи. Обычно за ним полицейская машина приезжает.
— Огромное вам спасибо, бабушка, — заулыбался я, — вы нам очень помогли.
Леша, как я и предполагал, профессиональный понятой. Есть такие люди. Опера платят им небольшие денежки и те сидят с ними на обысках и других мероприятиях. Расписываются в документах, как незаинтересованные лица. Положено так по закону.
— А Леша, случайно, не пьет? — решил уточнить я. Люди с нормальным образом жизни и хорошей работой такими вещами обычно не занимаются.
— Ну, как… — замялась бабушка. — Бывает, конечно… Не так давно приезжал один с полиции, очень похожий на вас, стучался к нему в дверь, звонил, даже ногами бил, а Леша нажрался и открывать не хотел. Так ваш коллега со словами «ты, падла, только подпись поставь, больше мне ничего от тебя не надо» дверь выбил. Не знаю, что было дальше, но пару дней Леша ходил с синяком. Издержки профессии, говорил!
— Как это мне знакомо, — я даже потер ладоши, — а другие спецагенты к нему не ходят?
— Вы прям все знаете! — ахнула бабушка. — Ходят, конечно.
— Выпивают?
— Еще как! Особенно часто ходит второй спецагент, напарник евоный… Семен!
— Да вы что! Друг его, небось?
— Ага! Они вместе в Костроме полицейскими были. Частенько, когда за Лешей машина заезжает, там уже Семен сидит, я видела из окошка. Вдвоем они и спецагенствуют. Денег, жалуются, мало им платят за такую опасную работу.
— А что же он больше нигде не работает, раз денег не хватает? — я продолжал расспрашивать словоохотливую бабушку.
— Пошто нет-то, работает… сутки через трое охранником на нефтебазе неподалеку… И Семен там с ним. Охранники третьей категории они! — она важно подняла вверх указательный пальчик, преисполненная уважения. — Говорят, это у них такая легенда прикрытия. О как! Но вы, пожалуйста, никому!
Мы пообщались еще несколько минут, однако больше бабушка не знала ничего. Но уже этого было более чем достаточно. Получат спецагенты от Вики на суде, ох и получат.
Как они утверждали в протоколе допроса: «Я случайно проходил мимо, ко мне подошел ранее незнакомый полицейский, попросил принять участие в осмотре автомобиля, рядом оказался еще один прохожий, которого я не знал, ему полицейский тоже предложил», и так далее.
А обманывать не-хо-ро-шо. За ложные показания даже уголовная статья есть, хотя судят по ней очень редко.
Уходя, я решил проверить почтовый ящик гражданина спецагента. Кое-какими навыками домушника я владею (жизнь заставила) и отмычки у меня почти всегда с собой. Простенький замок сдался элементарно, а внутри обнаружилась бумажка, которую я готов был расцеловать: повестка на допрос к следователю по какому-то уголовному делу в качестве свидетеля.
Все понятые должны допрашиваться следователем, и этот — не исключение. Хотя непонятно, зачем слать повестки, таких людей оперативники обычно сами привозят. Или просто дают понятому расписаться в уже напечатанном протоколе. Ну да мне без разницы, почему так произошло.
После я съездил к Семену, но его там никто не знал, и по указанному адресу жили другие люди, квартиросъемщики. Вероятно, он обитал в другом месте с какой-нибудь бабой, а эту квартиру сдавал. Еще один маленький прокол — неправильно указал фактическое место проживания.
Я позвонил Вике (она наконец-то вышла из зала суда) и поведал ей о своих находках. Она обрадовалась не меньше меня и сказала, что прям сейчас напишет ходатайство о вызове в суд понятых.
— Только бы судья не подвел! — воодушевилась она.
— Не думаю, — возразил я. — В таком возрасте люди уже не меняются. Все будет нормально.
Набрав по телефону еще нескольким знакомым, узнал, что уголовное дело, по которому вызывают Алексея, тоже по наркотикам, и материалы в следствие поступили не откуда-нибудь, а из Главного управления по борьбе с ними, где и трудились героические подбрасыватели героина Роману.
Все сходится. Все ниточки ведут к одному.
Теперь надо узнать об этом загадочном Игоре, оперативнике, который пока что выглядит ключевой фигурой. И я поехал в Управление собственной безопасности.
Есть такая полицейская организация, в обязанности которой входит ловить преступников в погонах, отчего ее никто не любит. Служба в ней считается чем-то не очень приличным, хотя перейти в нее хотят очень многие.
И зарплата повыше, и власти побольше. Да и взятки работающие здесь берут тоже, хотя и не так явно, как в других структурах. Илью, заместителя начальника одного из отделов, я знал не особо хорошо, но достаточно для того, чтобы в разговоре с ним называть вещи своими именами.
Я рассказал ему о деле Левшина. Он пару минут сидел, задумавшись, потом поделился:
— О Смирнове мы знаем давно. Личность он темная и мутная. Деньги любит. Эта любовь стоила ему карьеры — когда хотели его повысить, мы не пропустили. Теперь так и будет до старости в операх бегать. Хотя он, такое впечатление, не слишком из-за этого и переживает. Как говорится, ближе к земле — ближе к деньгам. Второй опер, который был с ним, никто и звать его никак. Молодой пацан, исполняет указания старшего товарища, учится у Игоря. Ничему хорошему тот его не научит… поэтому шансы, что в будущем пацанчик сядет, весьма велики.
Он на секунду отвлекся и сбросил телефонный звонок.
— Что за татуировки у Смирнова и у других, мне неизвестно. В принципе, они не запрещены, хотя и не приветствуются. А насчет дела Левшина… Не возьмемся мы пока. Подозрений недостаточно. За что зацепиться, неясно. Начальство не даст нам тратить время и силы на такое. Мы работаем за показатели, а не за что-то другое. И делаем их на гораздо более простых делах. Вымогает полицейский деньги с коммерсанта — тот сбегал к нам, получил меченые волшебным ультрафиолетом купюры, отдал сотруднику, тут же мы его и хлопнули. Работы немного, а «палка» есть. Вот так и живем. Подобных дел достаточно. В полиции сейчас, сам знаешь, кто работает. Люди с горящими до денег глазами.
— Это понятно, но все-таки…
— Если будет что-то конкретное, мы, конечно, все сделаем. А пока — увы.
Он пожал мне руку и пошел обратно к себе на работу.
Что у меня еще на сегодня?
Наверное, можно ехать домой. Но не успел я завести двигатель, как позвонила по видеосвязи сестра.