— Привет! — закричала она в телефон.
Она находилась в каком-то клубе. Гремела музыка, танцевали люди.
— Привет, — ответил я.
— Как ты там?
— Нормально!
О том, что меня несколько раз едва не убили, говорить не стал. Такие вещи ей знать незачем. Она еще маленькая. Двадцать один год — очень немного. Вдобавок, она обитает в творческом окружении. Это я ежедневно познаю жизнь, причем исключительно с изнанки.
— Ни фига ты не нормально, — заспорила Оля. — Целыми днями на работе! Так нельзя! Когда ты развлекался последний раз?
— Сложный вопрос, — проговорил я, раздумывая, считать приключение с Мариной отдыхом или все-таки работой, — сразу и не отвечу!
— Приезжай к нам в клуб! У нас весело! — не унималась уговорить меня сестренка.
— Верю, что весело, но я, пожалуй, домой.
— Какой ты стал старый и скучный, — передразнив мой голос, пробубнила Оля. — С тобой хочет познакомиться Снежана, она учится в моей группе.
Оля подвинула телефон, и в камере показалась блондинка в платье с блестками. Очень симпатичная. Голубые глаза, ямочки на щеках.
— Снежана еще никогда не видела настоящего частного детектива. Ей очень интересно. Приезжай, развесели ее как-нибудь. Вдруг у тебя получится? А дальше действуй по обстановке.
— Скажи ей, что частные детективы — такие же люди, как и все остальные, только еще хуже, — не сдавался я.
— Хуже? Снежана, мой брат сказал, что он такой же, как все, только хуже!
Затем она снова обратилась ко мне.
— Плохие ей нравятся. Хорошими ее не удивить. Приезжай. Выпьешь, потанцуешь, еще что-нибудь… если проявишь немного энергии… Кстати, вдруг ты не знаешь, Снежана — художник, и ей нужна мужская натура для рисования, ха-ха-ха.
Засмеялась и она, и стоящая рядом Снежана. Похоже, парочку коктейлей они уже успели пропустить.
— У меня обычное лицо, ей будет неинтересно.
Трубку взяла Снежана.
— Меня больше интересует не лицо, а тело. Оля сказала, что ты часто бываешь в спортзале. Это как раз то, что мне и нужно. В Москве очень тяжело с обнаженной натурой. Прямо беда.
— Подумаю, — буркнул я и отключился. А у нее очень проникновенный голос.
Настолько непрозрачный намек… да, раскованная нынче молодежь пошла. Заманчиво, конечно. Но не до того сейчас. Надо перекусить и отдохнуть.
А потом что-то заставило меня передумать. Я — человек эмоциональный. Решил, что надо развеяться. Но не плясать под студенческую музыку, а… по-настоящему. Жестко и сурово.
— Сейчас приеду, — коротко сообщил я Оле и отключился. Где они находились, я понял. Рядом с ее институтом. Студенты там постоянно тусуются. Хотя и далеко не все.
…Вот они, знакомые стеклянные двери, а над ними пылают огни-лампочки. Как-то я здесь был. С виду обычный ночной клуб, но так просто сюда не зайдешь. Заведение дорогое, и на входе почти фейс-контроль.
Дорогу мне преградил охранник.
— Вы платили за вход? И вообще, я вас что-то не помню.
— Вспоминай, — отрезал я и взглянул на него так, что он мигом посторонился.
В темном зале гремела музыка, на столах расставлены блюда и бутылки. Праздник, что ли, какой сегодня отмечают?
Где же тут моя сестра? Вот она! Прибежала, повисла у меня на шее.
— Сто лет тебя не видела! — прокричала она.
Видимо, эпизод спасения от бывшего не считается.
А за ней пришла та самая Снежана с коктейлем в руке. Ничего так девушка. И платьице у нее с эффектным вырезом на все бедро.
Глава 11
— Привет, — произнесла она, оценивающе осмотрев меня с ног до головы. — Вот ты какой. Оля мне о тебе рассказывала. Пошли, потанцуем.
— Видишь ли, — вежливо ответил я Снежане, — я — человек взрослый и очень занятой. Танцевать, пить коктейли мне некогда. День у меня расписан по часам. Поэтому сейчас я забираю тебя отсюда и везу к себе домой. За этим я сюда и приехал.
Я взял ее за руку и повел к выходу.
Лицо Снежаны стало изумленным, но она не сопротивлялась. Видимо, произошел разрыв шаблона. Девушка ожидала, что приедет суровый, но застенчивый и обходительный старший брат ее подруги, которого она, если не пропадет настроение, под конец вечеринки позволит себе соблазнить. А тут как-то очень брутально получается.
— Оля, пока, — бросил я сестре.
Она ничего не ответила и проводила нас обалдевшим взглядом. Знала она, что ее братец способен на многое, но чтобы на такое…
Я довел Снежану до машины, открыл дверь и подтолкнул садиться. Затем уселся сам и быстро выехал со стоянки.
— Куда мы едем? — осведомилась Снежана. Дар речи к ней вернулся, но не более того.
— Я уже сказал — ко мне домой.
Хотя, скажи я «на кладбище», она бы не очень удивилась.
— А ты… всегда так обращаешься с женщинами?
— Только когда сильно занят.
Через пятнадцать минут мы уже поднимались на лифте. Снежана, в отчаянии вздохнув, захотела что-то сказать, но я не дал этого сделать, приложив палец к губам. Она поняла, что ситуация безнадежна и сопротивление бесполезно, поэтому больше никаких попыток заговорить не предпринимала.
Когда мы вошли в квартиру, Снежана молча поставила коктейль на столик и сняла платье.
Лифчика она не носила. Из одежды на ней остались лишь белые прозрачные стринги.
— Хорошо, давай поиграем, — сказала она, шагнула к окну и повернулась ко мне спиной.
Я обнял девушку за талию, затем руки скользнули вверх и сжали ее грудь. Снежана откинула голову мне на плечо и положила ладони поверх моих, будто боясь, что я ее отпущу, но, застонав, оказалась совсем не против, когда мои пальцы, скользнув по ее животу, опустились ниже, под тонкие кружева стрингов…
— В следующий раз у тебя так со мной не получится, — сказала она через час, когда мы решили взять паузу и отдохнуть.
Девушка устроилась у меня на плече, прижавшись всем телом.
— Не получится? — переспросил я.
— Нет, может, и получится, но не так!
— Хорошо, как-нибудь перед этим непременно потанцуем, — пообещал я, перевернувшись на живот.
Тут же добавив:
— Но недолго. У меня много работы.
Снежана звонко шлепнула меня ладонью по месту ниже спины.
— Грубиян!
— А чем ты недовольна? Захотела поиграть, и я предоставил тебе такую возможность.
— Спасибо. Как выяснилось, всех правил игры я не изучила. Теперь буду знать, что так тоже можно.
А потом она начала гладить меня по телу, иногда слегка царапая ногтями.
— Отдохнул? Переворачивайся и снова принимайся за дело… то есть за тело… если уж увез невинную девушку с вечеринки, будь добр доставить ей удовольствие.
И я снова почувствовал прилив сил.
…Выспаться я, конечно, не выспался, но не слишком жалел об этом. Поскольку по независящим ни от кого причинам нам пришлось дополнительно минут на двадцать задержаться (снова напало на нас желание), мне пришлось гнать, как сумасшедшему, чтобы завезти Снежану домой, а потом успеть в суд.
К счастью, по дороге я никого не задел.
Поцеловавшись, мы расстались.
— Передавай привет Оле, — попросил я ее на прощанье.
Снежана, кивнув, одарила меня задумчивой улыбкой и удалилась.
Когда я подъезжал к суду, от Оли пришло сообщение.
«Ну ты даешь». Остановившись, я написал в ответ: «А еще у тебя подруги есть?»
Она не ответила.
Суды я не люблю. А здания судов — тем более. Все, как одно — пафосные, помпезные, построенные для внушения человеку мысли, что он никто, маленькая букашка, с которой система, пугающая своей мрачной ипостасью под названием «закон», может сделать что угодно.
Судья, по меркам этого здания, кто-то вроде небожителя. Он ненадолго послан на землю казнить и миловать. Он видит все твои грехи и способен найти подходящее им наказание. Газеты, кино и телевидение также способствуют созданию у граждан именно такого взгляда на судей.
Но у меня есть небольшая проблема. Со мной в районном отделе работал следователем паренек по имени Ваня, мой ровесник. Любитель выпить, удивительный раздолбай, который постоянно терял документы и путался в самых несложных делах. Человеком он был незлым и компанейским, правда, на этом его достоинства заканчивались.
Однако его папа был большим человеком в судебной системе Москвы, и когда Ванюше исполнилось двадцать семь (минимальный возраст для судьи), он отправил любимое чадо носить мантию и решать судьбы.
После вступления в должность я его как-то встретил на улице. Он шел, не замечая прохожих, весь из себя серьезный и важный, в дорогом меховом пальто (дело было зимой).
Однако меня Иван Тимофеевич все-таки разглядел. Неспешно поздоровавшись, он взял бывшего коллегу под локоть и медленно отвел с многолюдной улицы через арку в пустынный двор. Там он, оглядевшись по сторонам и удостоверившись, что его никто не видит, заорал: «Здорово, братан!» и кинулся обниматься.
…– Кто вы и куда пришли? — судебный пристав смерил меня с ног до головы недобрым взглядом.
— Помощник адвоката, — мило улыбнулся я, протягивая удостоверение, — на заседание по делу Левшина.
От слов «помощник адвоката» пристав расслабился. Такие ботаники-помощнички мимо него за день бегают десятками.
— Ну, ясно… оружие есть? — на всякий случай поинтересовался он.
— Есть, — все также мило признался я, — кольт 357-калибра.
Пристав впал в ступор совсем как Снежана, которую я, не спрашивая согласия, заволок к себе в спальню, и проговорил:
— Надо сдать…
Забрав револьвер и запасные патроны, он принялся водить вокруг меня металлодетектором. Не дожидаясь, пока он запищит, я сдал еще и кривой с зазубринами на лезвии раскладной нож, который иногда таскал в качестве запасного оружия.
Когда я его выложил, с приставом едва не случился инфаркт: он явно не ожидал такого арсенала.
Вику я заметил издалека — она сидела на лавочке перед пока еще закрытым залом и перечитывала документы. Я направился к ней, но ближайшая дверь вдруг распахнулась и оттуда вышел Михаил Филатович — тот самый судья, к которому мы сейчас пойдем. Филатыч, как его за глаза все называют. Живая легенда, можно сказать.