Енисея я знал еще со времен работы в полиции. Отправили мы его на несколько лет в тюрьму за то, что он заказал поджог магазина, не захотевшего платить дань, но я остался с ним, как ни удивительно, в хороших отношениях.
Никаких обид — он делал свою работу, а я свою. Потом, уйдя в детективы, я разговаривал с Енисеем, когда искал одного пропавшего без вести, и мы быстро договорились.
Скорее всего, грабитель не врет. Не похоже по его физиономии.
Я вытащил револьвер и ткнул лежащего в лоб.
— Скажите спасибо, что я вас не перестрелял… А сейчас вы быстро свалите отсюда и, не дай бог, появитесь снова. И не вздумайте мне машину поцарапать. Морды у вас потом будут поцарапаны гораздо сильнее.
Я спрятал револьвер, подошел к двери подъезда и оглянулся. Грабители, еще нетвердо стоя на ногах, убегали со двора, периодически бросая испуганные взгляды в мою сторону.
…Подходя к двери, почему-то представил, что девчонка, с которой я жил, дома. Но, разумеется, это не так. Квартира пустая, свет не горит. Уже полгода меня с работы не встречают. Первые пару месяцев после расставания был счастлив — никто не пилит нервы, ни под кого не подстраиваешься. А потом начал грустить. Одиночество и свобода прекрасны, но только первое время.
Не зажигая света, быстро разделся и упал на кровать. Уже засыпая, я понял, что сегодня «круглая» дата — двадцать два года назад я оказался в этом мире. Круглая в том смысле, что две двойки.
В тот вечер я возвращался домой обычной дорогой — через виадук. Рабочий день в уголовном розыске заканчивается поздно, но сегодня удалось вырваться часов в восемь. Для молодого сотрудника, на которого спихивают всю рутинную работу, очень неплохо.
В остальном все было, как всегда — летний московский вечер, солнце клонилось к закату, под высоким мостом гремели поезда. Никаких императоров и магии. Никакой мистики.
И тут я заприметил человека в черной куртке. Он стоял, почти перегнувшись через перила. По виду — сбежавший из сумасшедшего дома. Волосы всклокочены, рот перекошен, глаза бегают. Не поймешь, сколько ему. Не то двадцать, не то вдвое больше. Я хотел пройти мимо, но затылком почувствовал его взгляд и обернулся.
Человек засмеялся и сказал:
— Ты тот, кто мне нужен!
Потом вытащил из кармана пистолет и несколько раз выстрелил в меня.
…Последним, что я увидел, было странно покрасневшее небо и тот самый человек в черной куртке, бросивший пистолет в сторону и с хриплым смехом переваливающийся через ограждение.
Затем я очнулся.
— Паша, — ласково звала меня незнакомая женщина. — Паша! Иди есть!
Имя, вроде, мое, подумалось мне. А тело — нет, со странным спокойствием мысленно добавил я, внимательно осмотрев себя и даже заглянув в висевшее неподалёку зеркало.
Точно не мое, потому что это тело ребенка семи-восьми лет. Не знаю, как я сдержался… Какой-то внутренний голос спас меня от необдуманного шага.
— Молчи, — сказал он. — Молчи и притворяйся. Притворяйся.
Я мысленно согласился с ним. Наверное, лучше так, чем умереть от пули неизвестного психа. Хотя моего согласия никто не спрашивал.
Мне было восемь лет, и я оказался в семье Андрея и Веры Волковых. Старинный дворянский род, пусть и не слишком известный. Андрей был главным инженером Московской железной дороги, Вера не работала, сидела дома со своим единственным сыном, то есть, со мной, и гадала на картах подругам.
Хорошо помню, как волшебные карты сами переворачивались у нее на столе, а изображенные на них дамы и короли хмуро вертели головами в разные стороны.
Я изо всех сил разыгрывал из себя восьмилетнего ребенка. Большую часть времени у меня это получалось, но мои новые родители оказались людьми не глупыми — что-то их все-таки насторожило, и они отвели меня к психиатру.
Психиатр, толстый пожилой мужчина в белом халате, долго возиться со мной не стал — осмотрел, задал несколько вопросов и сказал родителям, что все хорошо, но мальчик значительно опережает сверстников в развитии. Отец обрадовался, а мать все-таки немного испугалась, но скоро эти проблемы ушли на второй план — у меня появилась сестра. Оля.
Она моложе меня на девять лет и сейчас учится на четвертом курсе Института изобразительных искусств, то есть собирается стать художником (великим художником, как она говорит). Иногда попадает в различные передряги, из которых я ее, тьфу-тьфу, успешно вытаскиваю. В основном, они связаны с личной жизнью. Очень уж Оля красивая. Парни так и вьются около нее. К счастью, меня они побаиваются.
А я художником не стал. Да и не старался. После школы поступил на юридический, а потом попал в полицию, все в тот же уголовный розыск, хотя отец предлагал, используя свои связи и знакомства, устроить на более престижную и высокооплачиваемую работу — например, в прокуратуру.
В полиции я проработал несколько лет, получил должность старшего оперуполномоченного по особо важным делам, а потом моя карьера в одночасье завершилась.
В одно прекрасное утро на улице нашли труп бродяги с разбитым черепом, а на следующее, не менее прекрасное, выяснилось, что проломил ему голову никто иной, как юный граф Апраксин, отпрыск одного из знатных родов нашей Империи.
Законы не позволяют аристократам убивать людей, даже если очень хочется, но тут все внезапно пришло в движение. На парковке около полиции выстроилась кавалькада больших черных автомобилей с гербами на капоте, и графа велели не трогать.
Ну, был мальчик слегка нетрезв, что поделаешь. Сейчас он очень переживает, плачет и раскаивается, поэтому доказательства в отношении него из уголовного дела надо выкинуть. Пусть преступление останется нераскрытым. Одним висяком больше, одним меньше — невелика беда.
Мне это очень не понравилось. Я отказался рвать бумаги, высказал своим начальникам все, что о них думал, и ушел из полиции в адвокаты.
Никто из моих коллег не поддержал меня, по крайней мере, в открытую.
«Что поделаешь, такая жизнь», — тихо пожимали плечами некоторые, иногда потом добавляя: «Но ты молодец, я бы так не смог». А другие, глядя вслед, крутили пальцами у виска.
Для адвоката необходим юридический стаж, но с недавних пор деятельность оперативника вошла в список профессий, связанных с юриспруденцией.
Я легко сдал экзамен, быстро набрался опыта и неплохо работал в течение нескольких лет, пока не стал жертвой своего характера.
Один из пришедших ко мне клиентов вел себя по-хамски, не реагировал на замечания и был за шиворот выброшен из кабинета. Недолго думая, он накатал жалобу, приложив к ней зафиксированные врачами легкие телесные повреждения. В совете адвокатской палаты меня сильно поругали, но лицензии я лишился не из-за этого случая.
У меня было дело по разделу земельного участка, в котором моему клиенту начали угрожать. Чтобы подчеркнуть серьезность своих намерений, ответчики по судебному иску даже нанимали гопников, карауливших человека около его дома. От угроз к действиям они пока не переходили, но было ясно, что это не за горами.
Я встретился с одним из ответчиков и пригрозил, что если это не прекратится, будут большие проблемы. После этого он написал на меня заявление, и я перестал быть адвокатом за «нарушение этики».
Я очень расстроился и в ответ продемонстрировал, что тоже могу найти за небольшие деньги парочку готовых на все спортсменов — через месяц писавшему заявление какой-то хулиган двинул в подъезде в челюсть, да так, что она сломалась, а зубы полетели россыпью.
Дело потом мы все равно выиграли, хотя и без моего участия в процессе.
Разозлившись на весь мир и на себя самого, я подался в частные детективы. Люди считает эту профессию гораздо менее престижной, если не сказать — сомнительной. Хотя мне их соображения по этому поводу безразличны. По крайней мере, стараюсь заставить себя так думать.
…Наконец-то пришел сон. Спокойный, без кошмаров. Они у меня нередки.
На следующее утро, зайдя в кабинет, я первым делом перекусил. Традиционный завтрак холостяка: пара купленных по дороге бутербродов и большой стакан кофе. Дома-то в плане еды шаром покати. Хотя какая разница — поесть можно и в офисе. Кафе напротив вполне приличное. Да и знают там меня хорошо. Как-никак, постоянный посетитель.
Переночевать, кстати, в офисе можно тоже. С комфортом! Диван широкий, мягкий, и офис у меня благоустроенный, за дверью душ и туалет. Поэтому спал я здесь неоднократно, иногда от усталости даже не выключая лампу. Лежал в забытье, а возле меня резвились тени.
Во время завтрака позвонил знакомый компьютерщик. Парень немного не от мира сего, вечно влипает в неприятные ситуации, но зато хороший специалист. Такой помощник в моей работе иногда просто необходим.
На этот раз он торопливо и сбивчиво, проглатывая слова от недоумения пополам с тревогой, рассказал, что около рынка какая-то побитая жизнью женщина вдруг бросилась под колеса его машины. Скорость была никакой, она, наверное, даже синяков не заработала, но теперь требует кучу денег, в противном случае обещая написать заявление, после которого господа полицейские возбудят уголовное дело и посадят водителя в тюрьму на долгие года.
Я покачал головой и успокоил Олега, заверив, что он такой не один, и по всей Москве работает тьма жуликов, специалистов по автоподставам. После чего попросил включить видеосвязь и дать телефон невинно пострадавшей.
А потом коротко рассказал дамочке, кто она такая, пообещав, что сейчас самолично приеду и за шиворот отвезу ее на наркологическое обследование, которое, судя по лицу, покажет, что она уже лет двадцать плотно сидит на героине, и это будет только началом ее приключений.
Женщина оказалась опытной, неглупой, и сообразила, что денег здесь заработать не получится. Сообщив мне, что все поняла, она поспешила скрыться с места происшествия. Компьютерщик заголосил от восторга и пообещал заехать в офис с магарычем, невзирая на мое «друзьям помогаю бесплатно».
А первым моим сегодняшним посетителем оказался курьер, вручивший мне письмо в большом сером конверте.