— Да, — вздернула подбородок следачка. Таким голосом произносят фразу «погибаю, но не сдаюсь».
— А прокуратура?
— На усмотрение суда, — проговорил прокурор, снимая руку с запястья. Очевидно, он подсчитывал пульс.
— Суд удаляется на совещание, — сказал Филатыч и ушел в совещательную комнату.
В зале наступила тишина. Было слышно, как работает кондиционер. Прокурор достал из портфеля таблетки и бутылку с водой. Откинув голову, он нетвердой рукой бросил несколько таблеток в рот и запил, осушив всю поллитровую бутылку.
Следачка тупо смотрела на стол. Несчастные понятые поглядывали друг на друга испуганными взглядами. Особенно нервничал Алексей. Как ни крути, он дал ложные показания, и был в этом мгновенно уличен.
Невозмутимым оставался только Николай. Все заседание он просидел, как мумия, не шевелясь и не поворачивая головы.
Несмотря на жуткий прокол с понятыми, вполне возможно, что победить нам с Викой не удалось. Наличие наркотиков под сиденьем никто не опроверг, и то, что Семен с Алексеем обманывали, оправданием для Романа не служило.
И вот, наконец, дверь распахнулась. В зал вернулся Филатыч, неся в руках свеженапечатанное постановление.
Сейчас все решится.
Глава 12
— … Суд постановляет — отказать в ходатайстве о заключении под стражу Левшина Романа Владимировича и избрать для него меру пресечения в виде домашнего ареста. Постановление может быть обжаловано законным путем. Заседание окончено.
Прокурор воспринял известие, как мне показалось, даже с некоторым облегчением — обрадовался, что все закончилось. В принципе, ему результат суда ничем не грозит, кроме небольшого неудовольствия со стороны руководства.
Следачка скривилась, но совсем немного — ей еще с Филатычем общаться по уголовным делам, а ему кривые физиономии девиц, годящихся во внучки, нравятся не очень.
В полиции сегодня будет весело. По шапке получат все — и она, и опера, и их непосредственное руководство. Я даже не могу припомнить, чтобы вот так разваливались попытки продления содержания под стражей. Мы с Викой создали прецедент.
Все потянулись к выходу. Судья не стал сразу уходить, спустился со своей кафедры и тихонько подозвал следачку с прокурором.
— Если вздумаете обжаловать, — сказал он негромко, но я услышал, — отправлю документы в следственный комитет. Не уверен, что на этих «понятых» возбудят дело, но мало вам не покажется. Поэтому думайте сами.
Он ушел, а прокурор со следачкой мрачно переглянулись. Прокурор развел руками. Жест выглядел очень красноречиво. Эх, почему Филатыч один такой судья на всю Москву! Второго Филатыча нет, и, похоже, никогда не будет.
Я вышел в коридор. Вика с Николаем и Романом стояли в дальнем его конце и подальше от чужих ушей вели беседу. Как только я направился к ним, меня обогнала следачка. Оглушительный звук ее цокающих по каменному полу каблуков разносился по всему этажу.
Пройдя мимо, она повернула голову и прошипела:
— У вас все равно ничего не выйдет!
После этого она горделиво задрала подбородок и скрылась на лестнице.
Вот так-то. Обиделась девушка. В зале суда я смотрел на нее, используя «дар», но никаких татуировок или чего-то такого не обнаружил. Едва ли у нее была материальная заинтересованность в посадке Романа, скорее всего, ей просто не хочется проигрывать и получать звездюлей от начальства.
Для этого надо всего лишь отправить невиновного на десять-пятнадцать лет в тюрьму. Вот система ценностей у человека. Некоторых полицейская служба калечит быстро: надел человек погоны, глядишь — а через пару лет он уже не человек, а монстр.
Мы по-быстрому спустились вниз и покинули негостеприимное здание. Согласно новым законам, находящегося под домашним арестом могут доставить и поручившиеся за него, то есть Николай должен сейчас отвезти Романа к отцу, а завтра в особняк приедут специально обученные люди и наденут Роману на лодыжку кольцо с датчиком перемещения.
Николай отвел меня в сторону.
— Вы понесли какие-то затраты на, скажем так, оперативные мероприятия?
— Есть такое, — признался я. — Все, что вы мне передали, ушло в тюрьму. Иначе бы у нас ничего не получилось.
— Мы так и поняли, — кивнул Николай, — поэтому возьмите еще столько же.
И он протянул мне еще один конверт.
— Вы с Викой сегодня совершили настоящий подвиг.
Ну, подвиг — не подвиг, но согласен, такие случаи происходят действительно очень редко.
Затем мы вернулись к Вике с Романом.
— После нашей встречи, — поведал он доверительно, — ко мне в камеру стали являться призраки. И поверьте, я не сумасшедший. Это явно что-то связанное с магией. Шептали, что я виноват и сгнию в тюрьме, поэтому лучше смириться и ничего не делать.
— Тюремщики могут насылать их, — заметил я — В подвале специальные машины стоят для давления на задержанных. Хотя, как мне сообщили, около твоей камеры и без них какая-то мистика творилась.
— Наблюдал такое, — подтвердил Роман. — Птицы прилетали, знаки на стенах проступали. Но я терпел. Такая злость меня обуяла тогда — и на этих, кто подбросил, и на себя. Если не уеду на Колыму, буду жить по-другому. Никакого кокаина и клубов. Я в камере даже отжиматься от пола стал.
— Ну, в клуб иногда сходить можно, — хмыкнул я, вспомнив вчерашний день, — но с наркотой надо завязывать навсегда. Она еще никого до добра не доводила.
Мы расстались. Николай, получив от Вики последние наставления, повез Романа домой, а мы с ней сели в ее машину поболтать.
— Дорогая, у нас все получилось, — подмигнул девушке.
Она усмехнулась.
— Удивительно, но так и есть. Я расценивала наши шансы процентов в двадцать пять, не более.
— Согласись, я был великолепен, добыв нужные сведения и повестку, — продолжил веселиться я.
— Ты просто гений сыска, — подыграла она и тихонько поаплодировала, — Я тобой горжусь.
— Можешь гения сыска за это поцеловать, — вальяжно предложил ей я.
Вика чмокнула меня в щечку.
— Знай, что награда будет настолько мизерной, ничего не стал бы делать, — я постарался изобразить на лице вселенскую обиду.
— Когда мы расходились, то пообещали друг другу удерживать себя от каких бы то ни было отношений, помнишь?
— Нет, — хмыкнул я.
Честно, не помнил. Мы тогда много чего говорили и несколько раз меняли свои решения. Да и расходились раз пять, не меньше. Однажды разошлись… на полчаса. Она уехала от меня и вернулась, а я ждал ее в дверях, почему-то догадываясь о том, что сейчас что-то произойдет. Через минуту после жданно-нежданной встречи мы оказались в постели.
— Давай лучше поговорим о том, что делать дальше.
— Давай, — согласился я.
— Надо узнать, почему в его крови героин, если он его никогда не употреблял.
— Врачи подкуплены?
— Вполне возможно. Даже, я бы сказала, наверняка. Из ниоткуда наркотики в анализах не появляются. А в случае с Романом странно вдвойне — того, с чем он ходил по клубам, нет, а героин — вот он. Скорее всего, анализы не делались вовсе.
— Ты права, — согласился я. — Для суда им было бы лучше представить его совсем конченым наркоманом, который глотает все подряд. А получилось непонятно. Он может сдать кровь еще раз?
— Может, но это будет уже сомнительно. Следствие скажет, что тогда героин присутствовал, а к сегодняшнему дню весь растворился и вышел. Я уже думала над этим. Нет, надо рушить экспертизу. Кровь мы, разумеется, сдадим, но это будет только дополнением.
— Хорошо, подумаю, с какого конца зайти, и вперед. Теперь расскажи мне, что с иском по заводу?
— С иском… там ситуация такая. В результате проверки было установлено, что в сигнализации стояли устаревшие датчики, и они сработали с опозданием. По правилам, их давно должны были заменить.
— Но не заменили, — кивнул я.
— Левшин говорит, что подписывал счет на их замену. Директор завода и все остальные во весь голос кричат, что меняли. Тогда возникает вопрос, почему пожарные во время осмотра отыскали не их, а доисторические модели.
— Неужели кто-то специально подставил? — удивился я.
— Очень может быть. И теперь, получается, что пожар произошел не из-за форс-мажорных обстоятельств, а по вине собственника завода.
— А просто сломать датчики было нельзя?
— Нет, потому что сигнализацию периодически проверяли на работоспособность. И она сработала, правда, сигнал подала, только когда уже стало поздно.
— Если это диверсия, то придумано очень хитро, — оценил я. — Ладно, прощаемся на сегодня?
— Подожди секунду.
Она открыла «бардачок» и достала из него маленькую фигурку, напоминающую вырезанного из корня растения чертика. Он немного шевелился на ее ладони.
— Знаешь, кто это?
— Нет, — вскинул брови я. — Только вижу, что волшебный. Шевелится.
Вика задрала рукав и показала плетеный кожаный ремешок.
— Хранитель. Этот — для автомобилей. Спрячь его поглубже в «бардачок», и если в машину кто-то полезет или будет цеплять на дно бомбу, хранитель это учует, и у тебя задергается браслет на руке.
— Ух, ты. Здорово.
— Я купила для тебя такой. Подержи минуту в ладони, чтобы наладить с ним контакт, и надевай браслет. Все очень просто.
— Спасибо! За это я обещаю сделать тебе массаж.
— Ну-ну, — усмехнулась Вика. — Массажист-любитель. Знаю, чем они у тебя заканчиваются. Все, пока!
Она снова поцеловала меня в щечку, и я ушел, нацепив браслет и держа в кулачке шевелящегося хранителя.
Сев за руль, еще раз посмотрел на него: выкопанный из земли корешок, да и только. Но Вика ерунды не посоветует, она женщина особенная. А кому еще доверять в нашем мире, если не женщинам, ха-ха-ха!
Я надел браслет и сунул хранителя в бардачок. Там у меня чего только нет! Он найдет, где затеряться.
А теперь надо звонить другу Мите. Узнать, что за ситуация на мясокомбинате с убежавшим гомункулом.
— Привет, как жизнь?
— И тебе тоже привет, — буркнул Митя.