…Через час я знал, где прописан Денис, через два — был на месте. Остановился в отдалении и пошел пешком, нацепив кепку и темные очки. Так я отдаленно напоминаю какого-нибудь журналиста. Во всяком случае, надеюсь на это.
Не дом, а хибара. Двухэтажный, деревянный, покосившийся. Такие в Москве еще есть.
На стене — сделанное краской из баллончика через трафарет объявление о сайте, на котором можно заказать наркотики. Не открытым языком, конечно, но кому надо, те все понимают.
Объявление случайно оказалось над «магическим местом» — бывают такие вкрапления магии на земле. Не знаю, откуда они берутся, будто маленькие звездочки с небес падают, и около них постоянно что-то происходит.
Произошло и здесь — краска растеклась, превратилась в морду чудовища. То есть объявление стало выглядеть именно так, как должно.
Ужас в таком доме жить, но мне надо думать не об этом. Как навести о жулике справки? Меня Денис знает. Угонщики всегда знают владельца интересующего их автомобиля.
Хотя бы потому, что человек может внезапно выбежать из подъезда с перекошенным от злости лицом и с монтировкой в руке. Куда же его окна выходят? Если четыре квартиры на этаже… ну да, четыре. Меньше быть не может, не для того бараки в свое время строили, больше — тоже, подъезды рядом друг с другом, лишние комнаты в том пространстве не поместятся.
Тогда окна направлены на противоположную от двора сторону и сейчас меня Денис не увидит. В подъезд идти нельзя, надо аккуратно поспрашивать у аборигенов.
На лавочке сидит бабушка, она не может не знать тут всех. Надеюсь, второй раз за несколько дней мне сумасшедшая не попадется.
— Здорово, бабуль, не в курсе, где Денис?
— Энто кто? Жук, что ли? — она оказалась словоохотливой.
— Жук, жук, он самый! Звоню ему, отключен.
— А ты кто такой? — вдруг недобро посмотрела на меня бабушка.
— Я? Знакомый его…
— Небось такой же⁈ — она повысила голос.
— Это какой такой?
— Сиделец, вот какой!
Бабушка, похоже, недолюбливала представителей криминальных кругов.
— Ну, было по молодости… — соврал-признался я. — А кто по молодости не сидел?
— По молодости — ладно, — простила бабушка. — По молодости у нас весь дом сидел, кто за что. Сначала по молодости, потом по взрослости, потом… Жук заехал снова, и выйдет не завтра. С того и телефон отключен.
— Как это? — ахнул я. — За что? За «дурь»?
— Нет, не за наркоту!
Бабушка отлично поняла, что означает слово «дурь».
— За водку!
— Неужто торговал паленкой? Не похоже на него.
— Не торговал, пил! Три дня с корешом они сидели и бухали, а вчерась Жук его взял и прирезал! Или черти с перепоя по стенам побежали, или не поделили чего. Наверное, не поделили, потому что дом старый, тут иногда и впрямь черти с привидениями бегают, все уже привыкли.
— Насмерть прирезал?
— Конечно! Голову напрочь! Когда тело выносили, так она выпала и покатилась. Я мимо шла и видела, что в отрезанную башку от удара жизнь немного вернулась, аж глаза захлопали и губы зашевелились. Сказать, поди-ка, голова чего хотела, да не смогла. Санитар поднял ее, пальцем погрозил, мол, не оживай больше, и опять на носилки бросил.
— Мда, не скоро вернется, — проговорил я, поняв, что пора закругляться с беседой.
— А у тебя дело важное к нему? — голос у бабушки вдруг изменился.
— Да, денег ему должен, хотел отдать. Как не повезло! Я очень расстроен.
— И много денег?
— Нормально, — без подробностей обошелся я. — Выручил меня Жук полгода назад.
— Так ты мне отдай, — оживилась бабушка не хуже головы из ее рассказа. — А я ему передам. Как выйдет, так сразу. Клянусь! Чем поклясться, чтоб поверил?
— А ты, бабушка, сама раньше не привлекалась? — засмеялся я.
— Дык по молодости, мы договорились, не считается! А я еще молода, какие наши годы!
— За мошенничество, небось?
— За него, касатик. Верили мне люди, очень верили. Грех этим было не воспользоваться.
— Пока, бабуль. Если ничего не придумаю, непременно передам через тебя. Интуиция подсказывает, что ты не подведешь.
— Никому в наше время верить нельзя, мне — можно! — улыбнулась бабушка.
— Безусловно! — шутливо поклонился я и вернулся в машину.
Нашелся господин угонщик. Хотя и не там, где я ожидал его встретить. Сидит в камере и сидеть будет долго. Белая горячка приговор не смягчит. Вопрос в том, хорошо для меня это или нет? Удастся ли в условиях тюрьмы на него надавить, потому что на добровольный рассказ о том, как все было, надежды нет.
Буду думать.
День, тем временем, заканчивался. Пора собираться на кладбище. Кстати, шутки шутками, а место оно небезопасное. И юные придурки по ночам собираются, в сатанистов играют, и из леса могут какие-нибудь твари на запах смерти прийти.
Могилы, судя по газетным сообщениям, постоянно раскапываются, но кто это делает, непонятно.
— Почему погиб Антон? — спросил Михаил Семенович.
Он и Алан (человек с перстнем), прогуливались по лесной дорожке и что-то обсуждали. Солнце клонилось к закату.
— Существо сумело снять ошейник. В тот момент его разум не контролировался другими способами, а Антон был неосторожен… Вот и результат… — развел руками Алан.
Михаил Семенович поморщился.
— Я знаю… правдоподобно… но мне все равно не верится. Чуйка, будь она неладна. Интуиция, другим языком. Объяснить не могу, что-то там было не так. Ладно, поговорим о другом. Правда, что вчера заснул один из тех, кто охранял Камень?
— Да, так и случилось.
— Изменить его немедленно!
— У нас сейчас не хватит реактивов… Мы не планировали столько Измененных… Да и не слишком ли жестоко? Хорошенько избить разве недостаточно? Человек с нами уже давно, от него много пользы. Он преданный нам.
— Если не можем изменить, тогда просто повесить его на поляне. Камень — это святыня. Если нам придется защищать его, мы должны будем отдать жизни… А этот… уснул в двух шагах от Камня! Нет, никакого прощения.
— Будет исполнено, — наклонил голову Алан.
Глава 19
Перед ночной прогулкой я решил заехать перекусить. Без еды все-таки нельзя.
Кафешка поблизости оказалась маленькой, но уютной. Много цветов и миниатюрных деревьев в кадках. Людей — никого, кроме меня и молоденькой парочки. Девчонка — стройненькая, симпатичная, с ямочками на щеках. Ей, наверное, и двадцати нет. Парень если и старше, то ненамного, хотя иногда смешно хмурился, пытаясь казаться солидней.
Счастливые-счастливые. Влюбленные — дальше некуда. Не отрывали друг от друга глаз. Пили кофе, ели мороженое, и было видно, что им не терпится заняться кое-чем другим.
Я начал смотреть в окно на темнеющую улицу. Зависть? Да, она. Почему кто-то может жить обычной человеческой жизнью, а мне достается другое. И вдвойне обидно от того, что ты в этом виноват сам.
Так что не жалуйся, а готовься к поездке на кладбище. Там тебе будет не одиноко среди теней и призраков.
Усмехнувшись, я скатал салфетку в шарик и бросил ее в урну. Она стояла далеко, но я попал.
Затем взял телефон.
— Снежана, как ты?
— Отлично! Лежу в ванной, отдыхаю после учебы. Как она мне надоела, не передать.
— Что надоело, ванна или учеба? — усмехнулся я.
— Конечно, учеба! — засмеялась Снежана. — В ванной мне очень хорошо. Вот, смотри.
Она переключила телефон на видеосвязь и поставила его перед собой.
Да, действительно, лежит в ванной с кусочком мыла в руке.
Грудь полностью над водой. Снежана, хитро улыбаясь, помахала мне ладошкой.
Хороший у девушки телефон. Очень качественная камера. Света в ванной было немного, но картинка получилась отличная.
— Рад за тебя, — сказал я. — Отдыхай.
— Вообще-то я жду твоего звонка! — запротестовала Снежана. — Одной в ванной скучно. Мы ведь договаривались куда-нибудь сходить.
— Я быстренько сбегаю на кладбище, а потом к тебе.
— Возьми меня с собой! — взмолилась девушка. — Я не буду мешать! Честное слово!
— Ну, если ты серьезно…– скептически хмыкнул я. — Кладбище не самое романтическое место.
— Серьёзней некуда! Может и не романтическое, но оригинальное.
— Тогда через час заеду, — пожал я плечами не найдя, что ответить на эти слова.
— Здорово! — обрадовалась она и вскочила на ноги.
Не знаю, как мне удалось не пролить кофе.
— Одевайся по-походному и поедем.
— Конечно, оденусь! Но не сразу. Для начала надо смыть с себя пену…
Не отключая камеры, она аккуратно поставила телефон на дальний край ванны, повернула кран и стала под душ. Мне показалось, что я могу дотронуться до капель воды на ее обнаженном теле.
…Через час, как мы и договорились, я припарковался около ее подъезда. Снежана уже стояла на улице в серых джинсах и такой же курточке, за спиной — маленький черный рюкзак.
Она прыгнула в машину и мы первым делом поцеловались. Не в щечку, по-настоящему.
— Серьезно отправляемся на кладбище? — изогнула бровь Снежана.
— Да. Такая у меня работа.
— Жутко, — хмыкнула она. — Но интересно!
Мы опять начали целоваться. Я положил ей ладонь на шею, затем рука скользнула ниже и пробралась девушке под майку. Снежана была не против. Я понял, что сосредоточиться на работе выше моих сил, выехал на дорогу, но быстро свернул в ближайший темный и безлюдный двор.
— Хорошая мысль, — кивнула девушка. — Очень хорошая. А то я хотела кое-что сделать по дороге. Тебе бы понравилось, но не уверена, что ты смог бы в это время управлять машиной.
— Запросто. Я умею держать себя в руках. Как-нибудь в другой раз — обязательно. А сейчас пошли на заднее сиденье. Иначе мозги не выдержат.
Спустя пятнадцать минут мы уже могли спокойно смотреть друг на друга.
— Должен объяснить, почему мы едем на кладбище, — начал я. — На самом деле, все очень грустно: там похоронена женщина, по всей видимости, убитая своим мужем. Полиция взяла деньги и скрыла преступление.