Рымскому ситуация давно понятна, и в сомнительное дело он не полезет, хотя не исключено, он пообещал Левшину решить все вопросы. Плюс ко всему, у адвокатов такого уровня есть страшная тайна — делами они толком не занимаются. Слишком богатые и ленивые. Материалы изучают их помощники и сообщают им, как надо действовать.
В общем, если в ходе уголовного дела не допущено грубых нарушений, то все без толку, а формальные жалобы и ходатайства редко спасали чью-то судьбу. В роли адвоката мне нужен человек, которому я смогу доверять все свои методы, подчас не слишком законные. Работа состоит из двух частей — формальной юридической и тайной, детективной.
Объяснять это Николаю не пришлось. Или он все понимал, или получил приказ всецело мне доверять, сказав, что никаких возражений со стороны Левшина насчет смены адвоката не будет и сейчас он привезет копии документов.
Осталось поговорить насчет оплаты моего труда, но я не успел ничего сказать, потому что Николай вытащил из кармана бумажный конверт и положил на стол.
— Это за неделю работы. Здесь вдесятеро больше, чем обычно платится за работу частного детектива. Если потребуются дополнительные деньги на… на решение каких-то вопросов, просто сообщите мне об этом.
Он уехал, а я взял телефон и отыскал номер Вики.
Прежде, чем нажать кнопку вызова, по привычке полюбовался ее фотографией. Высокая, стройная, черноволосая, с огромными темными глазами, обладающими странной гипнотической силой.
Она адвокат. Несмотря на молодость, одна из самых умных адвокатов в Москве. И одна из самых смелых. Ей, как и мне, тоже неоднократно угрожали, но она относилась к этому абсолютно спокойно, как к издержке своей профессии. Вика умеет мыслить нестандартно и я могу ей доверять. Когда столько времени проводишь в одной постели, доверие возникает неизбежно.
Жить вместе у нас не получилось. Под одной крышей нашим характерам не сойтись. За несколько лет нашего знакомства мы то сходились, то расходились. Периодически нас объединяла работа. Мы идеальная пара для коротких встреч и быстрых расставаний.
Что будет дальше, не знаю. Может, что-то изменится… Не хочу сейчас об этом думать.
— Привет! Как ты?
Она переключилась на видеосвязь. Как просто показать человеку, что его хотят видеть. Надо признать, выглядела она по-прежнему эффектно.
— Отлично, — улыбнулась Вика, — сижу в офисе и перекладываю бумаги. Все хорошо, но скучно. Ничего интересного. Ждала, когда ты мне позвонишь и предложишь какую-нибудь авантюру.
— За что я тебя люблю, так это за понимание, — тоже улыбнулся я. — Но все-таки, как ты догадалась, что речь пойдет именно об авантюре?
— А разве ты звонил мне с чем-то другим? — нарочито удивилась она.
— Нет, ни разу. Поэтому буду краток. Да, авантюра. Сложная. Опасная. Интересная. Деньги заплатят, хотя я знаю, что они интересуют тебя в последнюю очередь. Как нам встретиться? Бумаги мне скоро подвезут.
— Я подъеду к тебе, — решила Вика, — соскучилась по твоему кабинету с безумной лампой и широким диваном.
…Ее маленький черный «БМВ» остановился на парковке одновременно с «лексусом» Николая. Вика вышла из машины и пристально посмотрела на Николая, который, не замечая этого, вылезал с переднего сиденья, держа в руках большой портфель. Затем Вика перевела взгляд на мое окно.
Мне оставалось только покачать головой. Догадалась, что Николай тоже направляется ко мне. Как — не знаю.
К кабинету они подошли вместе.
— Знакомьтесь, Вика, это Николай. Николай, это Вика, наш адвокат, — представил их друг другу я.
Николай слегка поклонился.
— Здесь копии всех материалов по уголовному делу в двух экземплярах, — передал он мне чемодан. — Я еще для чего-то нужен?
— Огромное спасибо, пока нет. Я позвоню.
Он еще раз поклонился и вышел.
— Чей он секретарь? — поинтересовалась Вика. — Кого-то очень влиятельного. У персон попроще помощники ведут себя соответственно. Тоже попроще.
— Левшина. Того самого. Не однофамильца.
— Ничего себе, — понимающе качнула головой Вика. — Если он к тебе обратился, то дело совсем плохо… и совсем необычно. С ним что-то случилось или с кем-то из его родни?
— Сына задержали с килограммом героина.
— Удивительно. Не тот факт, что отпрыск миллиардера наркоман, а то, что его задержали, и папа ничего не смог сделать. У меня большие сомнения, что мы сможем помочь. Ты взялся за это из-за денег или по другим причинам?
— По другим. Читай материал, я все скажу.
Я сел за стол, она — на диван, и мы начали перелистывать ксерокопии документов. Часто случается так, что пришедшие к тебе люди говорят одно, а на деле ситуация совсем другая… но выяснилось, что Левшин не врал и не ошибался.
— Пока не очень понимаю, как действовать, — озвучила сомнения Вика, просмотрев весь материал. — И совсем не понимаю, почему это тебе так интересно. Воспылал любовью к богатым заказчикам или совсем нет денег?
— Это только видимая часть айсберга, — возразил я и рассказал ей о знаке-татуировке и о своем видении на месте досмотра автомобиля Романа.
Вика — единственный человек среди моих знакомых, способный воспринять всерьез то, что я видел, используя «дар».
Отчасти потому, что однажды это умение спасло нам жизнь — мы выходили утром из моей квартиры, и я вовремя заметил, что в стоящем около подъезда автомобиле находятся вооруженные люди. После моего звонка их повязала полиция, и выяснилось, что они наняты коммерсантом, которому мы не дали рейдерским способом захватить небольшой заводик.
Но не только поэтому. Вика действительно очень умна и понимает, в насколько сложном мире мы живем, и что магия — его неотъемлемая часть.
— Любопытно, — пожала плечами она. — А раз любопытно, будем заниматься. Исходя из того, что я узнала, ни к одному кусочку уголовного дела прицепиться нельзя, поэтому будем заниматься всем.
— Ты прочла мои мысли, — усмехнулся я. — Но для начала надо, чтобы ты вступила в дело.
Поменять адвоката, на самом деле, в нашем случае не так уж и просто. О своем решении должен написать заявление человек, которого адвокат будет защищать, но для этого надо встретиться с ним (просто так приехать к нему в тюрьму не получится), и, что самое сложное, ему надо объяснить необходимость смены адвоката.
Вновь позвонил Николаю и объяснил ситуацию. Надо, чтобы к Роману поехал кто-то из его близких — тот, кому он доверяет.
Он вздохнул и сообщил, что Роман ещё как-то прислушивается к мнению своего отца, других авторитетов для него не существует. Затем, поразмыслив, предложил такой вариант: отец пишет сыну записку, в которой просит его делать то, что мы скажем. Мол, Роман поймет, что это не подстава, потому что записка будет написана на фамильной бумаге и чернилами, которые есть только у отца. Тем более, что Роман немного обладает ясновидением, позволившим разглядеть татуировки.
На этом мы и остановились, для экономии времени решив встретиться сразу около следственного изолятора.
— Поедем на твоей или на моей? — уточнила Вика, доставая ключ от «БМВ».
— Конечно, на твоей, — довольно фыркнул я. — Обожаю, когда женщина за рулем.
…Проклятые московские пробки! Ненавижу, хотя водить умею неплохо. А некоторые по ним ездят даже с механической коробкой передач, каждые три секунды нажимая на сцепление и дергая рычаг. Как это у них получается, ума не приложу. О ком это я? О Вике, разумеется. Она не признает «автомата», считает, что он «для девочек», а на мой вопрос, «сама-то ты кто?», только улыбается.
При этом во время езды еще как-то ухитряется разговаривать по телефону, подводить помадой губы и нырять на грани нарушения правил в каждое освободившееся впереди место на дороге. Иногда у меня аж мурашки по коже. Но — приятные. С моей волчьей работой начинаешь очень ценить минуты, когда можешь кому-то довериться.
К тюрьме мы, благодаря Викиному знанию окольных дворов и переулков, подъехали быстро. Вот оно, чудовищное здание из серого камня. Несколько сот лет ему. Если взглянуть на него, используя «дар», увидишь потусторонний замок, стены которого сочатся болью и злобой.
Десяток высоченных этажей с крохотными зарешеченными окнами. Забор метров в пять, а над ним еще паутина колючей проволоки. Место, в котором находятся и убийцы, и невинно осужденные, и люди, к которым суровые законы империи могли бы проявить снисхождение, но не проявили. Все здесь. Все наравне друг с другом.
Я решил отвлечься от печальных мыслей и положил руку на колено Вики.
— Как давно мы не виделись.
— Очень давно, — хмыкнула она, снимая мою руку.
— Соскучился, — проникновенно сообщил я, кладя ее обратно.
— Мне очень жаль, — слегка пококетничала Вика, снисходительно посмотрев на то, что лежало на ее колене. — Но, помнится, в прошлый раз ты сказал мне, что у тебя столько работы, что скучать некогда и, если добавится еще, то женщины тебя перестанут интересовать. Добавилось? Это я так, из любопытства. Ничего личного.
— Добавилось, но я смог с этим справиться. Спорт, тренировки, полное отсутствие алкоголя.
— Какой же ты молодец! — похвалила меня Вика и во второй раз сбросила мою ладонь. — Еще раз положишь, ткну в нее иголкой.
Обсудить это мы не успели, потому что примчался взмыленный Николай с бумагой. Для нее предназначалась отдельная кожаная папочка, о цене которой я мог только догадываться.
— Столько денег, а сын — наркоман. Как так? — задал я вслух риторический вопрос, когда Николай уехал.
— Ты лучше спроси, почему не у всей нашей власти дети — наркоманы, — усмехнулась Вика. — Хотя мы, может, просто этого не знаем.
На такое я не нашел, что ответить.
Записку Левшина своему сыну следовало разглядывать при «видении» — тогда она начинала светиться разноцветными искрами, а печать на ней приподнималась над бумагой, становясь иссиня-черной и объемной.
Теперь сынок наверняка поймет, что это не подделка, а точно от папы. Левшин безо всяких соплей коротко написал, что сыну нужно расстаться с одним адвокатом и подписать договор с другим, а также делать то, что скажет человек, который передаст ему эту записку.