— Не знаю, как у вас что происходило, — усмехнулся я. — Свечку не держал. Но мне известно, что тебе нужно. Хороший массажист-костоправ мигом вернет тебе бодрость духа и лёгкость походки.
— Массажист? — Вадим гордо поднял подбородок, — ни за что в жизни! Когда меня мужик за голый филей щупает, это чёрт знает на что похоже!
От смеха я чуть не выронил автомобильный ключ.
— Нет, о чём ты, ни о каких мужиках речь не идёт! У меня есть знакомая, Акулина, травница и специалистка по поясницам, я про неё говорю. Обращался к ней несколько раз, когда на тренировках переусердствовал.
— А вот её можно! — оживился Вадим. — Но, боюсь, через секунду после того, как мне полегчает, я ж к ней начну приставать! Я себя знаю! Успел изучить!
— Не рекомендую, — тактично посоветовал я. — В Акулине под два метра росту, и девка она простая, к долгим размышлениям не склонная, так тебя по заднице ладонью вмажет, что неделю придется обедать стоя.
— Значит, ой, — согласился Вадим. — Но что будет, если я ей понравлюсь? Такой вариант тебе в голову не приходил? Как заманчиво… а то у меня последнее время одни худосочные балерины… а тут… ух!
— Если понравишься, тогда конечно. Но будь внимателен, ей во время любовного экстаза тебе что-нибудь ненароком сломать — раз плюнуть!
— Поехали к Нечаеву, — махнул рукой Вадим. — Не хочу о бабах сейчас даже думать. Надоели!
— Поехали.
Да, чувствую, сегодня у меня день будет очень насыщенный.
Альберт встретил нас, как обычно, в дверях. После рукопожатий он поинтересовался у Вадима, отчего тот такой согнутый.
— Холодильник неудачно передвинул, — вздохнул Вадим. — Здоровый он такой. Двухкамерный.
— Аааа, — интеллигентно протянул Альберт. И добавил:
— А я подумал, что от тесного общения с девушкой, — произнёс он с абсолютно серьёзным выражением лица.
Я расхохотался, Вадим сначала скорчил недовольную гримасу, но потом тоже развеселился. В очередной раз стало ясно, что Нечаеву ничего человеческое не чуждо.
— Пойдёмте, поговорим в доме.
Мы сели на кресла в гостиной, и Вадим поведал ту же историю, которую рассказывал мне, только не называя имени князя.
Нечаев слушал внимательно и не перебивал.
— Вот такая ситуация. Нет у тебя чего-нибудь… что могло бы напугать девочку-подростка и отвадить её от хождения по подземельям? Со стороны выглядит смешно, но на деле не очень.
Нечаев отпил из чашки кофе.
— Есть. У меня есть то, что можно использовать.
— Отлично! — Вадим снова попытался вскочить, и снова у него это не получилось. — А как бы нам этим предметом попользоваться?
— Пойдёмте со мной.
Мы спустились по лестнице на первый этаж, а затем ещё ниже — к подвалу. Альберт долго гремел ключами, открывая железную дверь, но потом замок сдался, и мы оказались в большой комнате с земляным полом. У стен виднелись старые покосившиеся шкафы, рядом с ними лежали какие-то доски, сундуки и прочая рухлядь.
Альберт зажёг фонарик и посветил им в темноту.
— Грета, выходи!
Никакого ответа.
— Грета, ты меня слышишь? — повысил голос Нечаев.
Я решил воспользоваться даром и заметил в дальнем шкафу что-то странное. Такой ауры я ещё не видел. Живое и неживое одновременно. Большего я сказать пока не мог.
— Не знаю, кто такая Грета, но думаю, что она там, — сообщил я и указал рукой на шкаф.
— Хм, ты её заметил… — задумался Нечаев. — А теперь попроси прийти к нам. Может, она тебя послушает.
Интересное предложение, подумал я. Хоть бы объяснил, что такое там в шкафу. Ну да ладно, револьвер со мной.
— Грета! Грета, иди сюда!
Дверца шкафа зловещё заскрипела, приоткрылось, оттуда что-то выглянуло, блеснув стеклянными глазами, а потом Грета вылезла и направилась к нам.
Гретой оказалась старая кукла. Ростом чуть выше колена, такие делали в Германии в средние века из металлических трубок и шарниров, но я никогда не слышал, чтобы они ходили самостоятельно. Жутко выглядела Грета. Серое платье потускнело, запылилось, а левая сторона кукольного лица так вообще стала от времени черной. Да и само лицо… если бывают куклы-садисты, по ночам издевающиеся над детьми, то они выглядят примерно так.
Грета подошла ко мне и уселась на землю в полуметре от моих ног.
— Она поняла, что ты её увидел, и приняла тебя за своего, — сообщил Нечаев.
— Что значит за своего? — изумился я. — За большую механическую куклу⁈
— Нет, просто за жителя ночи, — ответил Нечаев безо всякой иронии, — за того, кому темнота ближе, чем свет.
— Передай ей большое спасибо за комплимент, — нахмурился я. — А она вообще кто такая?
— Кукла, — пожал плечами Альберт. — Ей несколько сотен лет. Я купил её давно. Спокойно лежать в шкафу она не захотела и была отправлена в подвал.
— А она живая? — спросил Горчаков, рассматривая куклу. — Или тут что-то ещё?
— Ни живая, ни неживая. Немного оживлённая при помощи «магии ночи», но настоящей жизни в ней нет.
Осталось понять, что такое «настоящая жизнь», подумал я и обратился к Нечаеву:
— А говорить она умеет?
Не дожидаясь ответа Нечаева, кукла издала жуткий вопль, а затем завыла, как бродящий по старому кладбища волк. Вадим со своей расшатанной балеринами нервной системой отпрыгнул метра два, забыв о больной спине, я, собрав волю в кулачок, переступил с ноги на ногу, и только Нечаев остался совершенно спокоен.
— Кукла может и поговорить, но издавать такие звуки у неё получается гораздо лучше, — прокомментировал он. — Ну что, подойдет для вашего мероприятия?
— Ещё как! — заявил Вадим, позабывший о том, что у него болит спина. — Эта штука распугает всех любителей готики в Москве. Можно мы у тебя ее купим?
— Не надо никаких денег, — махнул рукой Нечаев. — Забирайте по дружбе.
Он нашёл в подвале большую картонную коробку и сунул туда Грету.
— Не бойтесь, не кусается, хотя уверенным в этом быть нельзя. Пока в коробке, ведёт себя тихо. Свет она не любит, поэтому, если вы её выпустите в катакомбах, будет бродить там, периодически завывая, ещё тысячу лет, наружу не захочет.
— Идеальный вариант! — потёр ладошки и посмотрел на меня Вадим. — Едем! Но нести её будешь ты.
Коробку с Гретой я положил в багажник, а сверху я обмотал картон скотчем, чтобы это порождение сумрачного германского гения не выбралось наружу преждевременно, и мы отправились в замок князя.
Интересно, наверное, жить в нём. Наверху — всё хорошо, все сияет и блестит, а внизу… Ну да ладно. Сейчас надо помочь несчастной девочке.
Пока мы ехали, Вадим позвонил кому-то, и, положив трубку, сказал, что нас ждут. Девочка сейчас с мамой в Москве, и будут, скорее всего, нескоро, но нам лучше не задерживаться.
Хорошо, сказал я, нажал на газ, и машина помчалась со скоростью под двести километров.
Замок был далековато от Москвы, но когда на трассе мало машин, расстояния укорачиваются, и скоро мы, минуя шлагбаумы и будки с охранниками, ехали по закрытой для посторонних асфальтовой дорожке среди леса.
Вот и замок. Раньше я видел его только на картинке. В реальности он гораздо больше и мрачнее. Средневековая крепость, которую решили слегка подрумянить и накрасить, чтоб выглядела по-современному. Получилось не особо.
Мы остановились на площадке за деревьями, где нас ждал дворецкий.
— Барон Горчаков? — поинтересовался он.
— Да, я, — проворчал Вадим. — А это — Павел Волков. Веди нас в подземелье, добрый человек. Объяснять ничего не надо, мы всё знаем. Сколько у нас времени?
— Часа два — точно, а потом Настя вернется.
— Значит, поторопимся, — сказал Вадим. — Нам нужен вход, которым она пользуется чаще всего.
— Безусловно, — кивнул дворецкий.
Я вынул из багажника коробку с Гретой, и мы направились к замку.
— У бедного ребенка уже галлюцинации, — вздохнул дворецкий. — Говорит, что внизу живет её друг. Он единственный, кто её понимает, а все вокруг злые и бесчувственные.
— Сейчас мы это изменим, и подземелья тоже станут злыми и бесчувственными. А вообще, кроме шуток, у её родителей что, не хватает денег на психолога?
— Князь считает, что психология — лженаука, в отличие от магии, и что человек должен научиться сам справляться со своими желаниями.
— А, понятно, — кивнул Вадим. — Одна радость, что девочка скоро повзрослеет и покинет любимый родительский дом.
Не доходя до замка, мы свернули в небольшую рощу, и подошли к увитой плющом беседке. Внутри неё, скрытый откидывающейся скамейкой, виднелся люк.
— Чаще всего она лазает тут. Но вокруг много и других подземных ходов. Их выкопали ещё в незапамятные времена. Они все ведут под замок и соединяются с подвалами. Мы не любим ходить в подвалы. Там жутковато.
— Мы с Павлом смелые, так что счастливо оставаться на поверхности.
Сначала Вадим, кривясь от больной поясницы, а за ним и я, держа коробку с Гретой.
Лаз был узкий, но в коридор мы попали довольно большой, хотя и до ужаса тёмный. Сырые каменные стены, под ногами бегали мокрицы, воздух был затхлым, завывал сквозняк. Громко говорить в такой обстановке не хотелось.
Я зажёг маленький фонарик. Он у меня всегда с собой, болтается на связке с ключами, светит, в разных режимах, в самом слабом — еле-еле. Этот режим я сейчас и включил.
— Где будем оставлять Грету? — спросил Вадим.
— Где-нибудь подальше. Не у входа же её. Ходить она всё равно будет бродить по всем тоннелям.
— Хорошо. Не заблудиться бы, — вздохнул Горчаков.
Мы направились дальше, слушая, как завывает сквозняк. Откуда он здесь такой сильный — я не знал.
Ещё полминуты ходьбы, затем ещё десяток шагов… Я ещё раз прислушался к сквозняку. Какие странные звуки он издавал. Какие-то стоны. Даже будто разговаривал, бормотал что-то.
Я, к ужасу Вадима, погасил фонарь, воспользовался «даром» и увидел на полу ауру отпечатков странных следов. Не наших и не княжеской дочери. Отпечатки других ног — странных и босых, с нечеловечески длинными пальцами, заканчивающими острыми, впивающимися в землю когтями.