— Я тоже так думаю. А теперь посмотрите видео.
И я снова протянул Палычу телефон.
Он взял его, нажал на воспроизведение, но тут же выронил на стол. К счастью, телефон не разбился. Палыч его снова поднял и с оцепеневшим от напряжения лицом всё-таки досмотрел «кино» до конца.
— Откуда это, вы, конечно, мне тоже не скажете, — глухо произнес он.
— Увы, не могу. Может быть, потом. Сейчас — нет. Я не имел права показывать видео и вам. Оно из секретных полицейских материалов.
— Это так называемая псевдопротоплазма. Клеточные структуры, обработанные соответствующим образом и получившие подобие жизни. Это — основа, строительный материал для всех создаваемых нами существ. Но откуда она здесь? Во всей лаборатории нет ничего более охраняемого!
— Она опасна?
— Ну… если её много, и вы встанете рядом, то она, разумеется, сожрёт вас, как любое простейшее существо, живущее примитивными инстинктами…
— То есть, она ест?
— Да, конечно. Пожирает еду и становится больше.
— Ну а всё-таки, в лаборатории её кусочек могли отщипнуть и отнести домой или куда-то?
— Теоретически — да… Конечно, мы стараемся все контролировать, но…
— Митя мог?
Палыч красноречиво развел руками, как бы говоря «разумеется».
И тут дверь в кабинет распахнулась. Внутрь ворвалось нечто ростом с пятилетнего ребенка, но с огромной зубастой пастью и красными горящими глазами. Одето оно было в длинный серый балахон. Не обратив никакого внимания на меня, существо бросилось к Валентину Палычу.
Глава 21
Я выхватил револьвер.
— Не стреляй! — замахал руками Палыч. — Это Игоша!
Не очень понятно, кто такой Игоша и почему он свободно бегает по кабинетам, но оружие я опустил.
Игоша подбежал к Палычу, и тот погладил чудовище ладонью по голове. Монстр тихонько заурчал.
— Игоша хороший, — сказал учёный. — Не надо его бояться.
— Кто это, чёрт побери? — спросил я. — И почему его так назвали?
— Одно из наших новейших изобретений, — гордо сказал Валентин Палыч, — можно называть его домашним помощником. Он умеет мыть посуду, вытирать пыль и любит спать под вашей кроватью.
— А когда утром ставишь ноги на пол, он не пытается схватить их?
— Есть такая проблема, — согласился Палыч, — Игоша любит поиграть. Пытаемся отучить его, но пока не выходит. Но, с другой стороны, во всем надо искать положительные стороны. Прозвонил будильник ни свет, ни заря, ты, ещё толком не проснувшись, свешиваешь ноги с дивана, и тут тебя волосатая лапа — раз — за пятку! Сразу становишься бодрый, энергичный, даже можно кофе не пить.
— Гениально, — покачал головой я. — Жду — не дождусь, когда Игоши заведутся в каждом доме под каждой кроватью. Жить станет лучше, жить станет веселее.
В дверь вошёл парень-лаборант, который сегодня провожал меня к Палычу.
— Чего не следишь за Игошей? — ругнулся на него учёный. — Он, мало того, что гостя напугал, так тот его чуть не пристрелил с непривычки.
— Убежал от меня! — развел руками парень. — Но я особо не переживал, его тут все знают.
— Гляди, крутанёт какой-нибудь вентиль, который крутить нельзя, и будет нам всем весело. Чтоб последний раз!
— Хорошо, хорошо, исправлюсь!
Парень схватил Игошу в охапку и уволок из кабинета.
— Поеду, — сказал я. — В принципе, узнал всё, что хотел.
— Если что-то ещё будет нужно — не стесняйтесь мне звонить в любое время дня и ночи! — сообщил мне на прощание Валентин Палыч.
Я поехал к Вике. К этому времени она уже должна была вдоволь поплавать и вернуться в офис.
Да, так и есть. Вот он, её «БМВ». На проходной меня знали и не стали спрашивать, к кому направляюсь. Наверное, завидовали мне, предполагая, что я не её подзащитный, и юриспруденция — не главное в наших отношениях. Ну что сказать, отчасти они правы.
Подойдя к двери ее офиса, я услышал изнутри громкий мужской голос и решил подождать. Вика говорила, что у нее сегодня никого не будет, но клиент — зверь такой, что может внезапно выпрыгнуть из-за кустов. По себе знаю. Так что полюбуюсь пока видом из окна.
Однако что-то в обрывках доносящегося разговора меня насторожило. Мужчина разговаривал с Викой на повышенных тонах или мне это только показалось?
Увы, именно так. Даже начал кричать на неё. Прислушиваться я не стал, нахмурился и открыл дверь.
Вика сидела за столом, и ее лицо было красное от злости. А на диване вальяжно развалился огромный, очень хорошо одетый гражданин лет сорока. Рожа — мерзкая, взгляд — высокомерный. Рост у человека под два метра. Сколько весит — сказать трудно, пузо выпирает у него далеко.
— Что-то не так, я правильно понял?
Вопрос адресовался обоим людям в кабинете. Не знаю, что тут произошло, но ясно, что ничего хорошего.
Вика на него не ответила, зато подал голос мужчина.
— Ты вообще кто такой? — презрительно выпятив губу, произнес он. — Выйди отсюда.
Мой опыт общения с подобными личностями подсказал, что разговаривать смысла нет. Вызывать их на честный поединок тоже незачем — благородства они не оценят.
Поэтому я шагнул к сидящему гражданину и с размаха ударил его ладонью по щеке. То есть пощёчиной.
Она, конечно, не может отключить человека так, как удар кулаком, но если правильно ударить, то становится очень болезненна. Кулак отшибает мозги, в голове проносится звон колоколов, и мир вокруг плывёт, а от немного скользящего удара ладонью лицо начинает зверски болеть.
Так случилось и на этот раз. Мужчина взвыл, схватился за лицо и повалился вперед, на пол.
— Так что всё-таки случилось? — переспросил я. — И без утаек, пожалуйста.
Толстый гражданин не ответил — он был занят, держась за морду, катался по полу от боли, а Вика, посмотрев на меня глазами, в которых читалось «ну зачем ты это сделал», сказала:
— Клиент. Я выиграла его иск, но договоры об оплате мы подписали не все. Отдавать обещанные деньги он не стал, мало того, ещё и начал оскорблять меня.
— Ты, тварь, их не заработала, — произнёс мужчина, держась за щеку. Он уже немного пришёл в себя и встал в метре от меня. Левая Лева его щека сверкала всеми оттенками красного, синего и фиолетового.
— Тебе — конец, — сказал он мне, — ты хоть знаешь, кто я?
И его правый кулак с размаха полетел мне в голову.
Когда-то на тренировке я поспорил со своим приятелем-боксёром. Он говорил, что если противник очень массивный и к тому же толстый, то нокаутировать его ударом по печени невозможно — энергия удара поглотится вражеской тушей и серьёзных повреждений не нанесет. Я придерживался иной точки зрения, считая, что сильный точный удар уложит любого.
Проверить на практике тогда это не получилось. Подходящих спарринг-партнеров не нашлось, а потом разговор и вовсе забылся. Но сейчас он всплыл в памяти, и я, уклонившись пудового кулака, ударил мужчину левым крюком в правый бок. Рука зашла ему в брюхо чуть ли не по локоть. Человек на секунду застыл, а потом опять повалился на пол, который за последние две минуты стал для него чуть ли не родным.
«Коля, ты был неправ!» — мысленно обратился я к приятелю. При желании можно все!
— И кто же ты? — спросил я у валяющегося под ногами гражданина.
Он стонал от боли и ничего не ответил.
— Коммерсант, — пожала плечами Вика. — Подмосковный фермер. Свиновод. Колей его зовут. В начале вел себя совершенно иначе. Клялся всем, чем только можно, что заплатит, заискивал, даже противно было, а теперь вот так. Ему, наверное, доставляет удовольствие обманывать людей.
— Узнаю этот типаж, — произнёс я.
Всё понятно. Первый парень на деревне. Подзаработал денег и решил, что ему всё можно. Есть такие люди.
— Ты будешь сидеть, — раздалось с пола, — а ты, проститутка, для начала вылетишь с адвокатов, а потом…
Что будет потом, мы так и не узнали. Перед глазами у меня вспыхнула красная пелена, и я несколько раз ударил его ногой по рёбрам. Коля взвыл и свернулся в позу эмбриона.
Но, к сожалению, в некоторых своих угрозах он был прав. Не пройдет и дня, как мне снова начнет светить статья за нанесение телесных повреждений, а Вика может лишиться адвокатского статуса в два счёта.
Как-то надо выходить из положения. Закону плевать на то, как Коля себя вёл. Не заплатил? Подавайте на него в суд и попытайтесь факт неуплаты доказать. Оскорблял? Тоже обращайтесь в суд, если докажете и это, нехорошего человека приговорят к штрафу в размере оплаты двух поездок на такси. Серьёзнейшие траты для богатого фермера!
Ну или в качестве самозащиты можете его тоже оскорбить. Теми же словами, что он — вас. О том, что некоторым людям это глубоко до одного места, закон не знает и знать не хочет. Бить в качестве защиты чести и достоинства нельзя. Мы живём в цивилизованном государстве, у нас, знаете ли, не средние века.
— Ну что, — пожал плечами я. — Вызываем полицию.
Вика кивнула.
— Оперативный дежурный городского управления полиции слушает, — сказал мне голос в телефоне.
— Человек, находясь в неадекватном состоянии, напал на адвоката и ее помощника.
Я назвал адрес и фамилии пострадавших — то есть свою и Вики.
— Передаю информацию в районный отдел. К вам приедет опергруппа.
На этом разговор был закончен.
Ситуация зыбкая. Конечно, показания мы дадим такие, что к ним не подкопаешься, придумаем всё как надо, и нас двое, а он один, но всё равно. Коля избит, а я — нет. Времени и нервов придется потратить много.
Тут дверь открылась, и на пороге показался маленький пожилой мужчина. На вид ему было под семьдесят, если не больше. Седые, не слишком причёсанные волосы, и загар человека, который постоянно работает под палящим солнцем. Какого чёрта я не закрыл дверь⁈
Дедушка посмотрел на валяющегося на земле Николая и произнёс:
— Что он на этот раз натворил⁈
Я, наверное, ожидал чего угодно, но только не этих слов.
— А вы… извините… кто?
— Я отец этого придурка, — ответил мужчина.