Если добираться проселками, на дорогу уходил целый час. По трассе Александр не ездил из принципа, не изменил ему и сегодня, хотя машину здорово трясло и щенки никак не могли устроиться на заднем сиденье. Все собаки, которые были у Александра до сих пор, прекрасно переносили любые тяготы, не боялись ни холода, ни колючек, ни ухабов на дорогах, а уж тем более тряски, а эти три малыша, сидевшие сзади в его старенькой полноприводной «ниве», выглядели хрупкими, как фарфоровые статуэтки.
До Корреза он добрался ближе к полудню. Заглушил двигатель, опустил оконное стекло. Едва увидев микроавтобус «мерседес» и три машины, припаркованные возле деревянного здания, сообразил, почему отказала канализация. Помещений в доме было достаточно, но когда число постояльцев переваливало за десять, удобства начинали сдавать – им было просто не справиться с таким потоком естественных надобностей.
Александр вытащил «керхер» из коробки, заодно и десятиметровый удлинитель – выход был один: промыть систему под сильным давлением. Щенки остались в машине, так и не спрыгнули с сиденья, не пошли обнюхивать это непонятное место, где к свежести воздуха примешивались запахи сырого леса и прелой листвы. Лесная глушь, какой они никогда еще не видели. Их, похоже, заворожили эти непривычно высокие деревья, ошеломила вертикаль тишины.
Йохан и Уго уже неплохо ориентировались в лесу, и Констанца позволила им отвести ботаников и агрономов из Бельгии на холмы, чтобы показать, как молодая поросль распределяется по массиву, где преобладают лиственные деревья. Сама же она пошла сопровождать энтомологов-канадцев, а заодно и трех инженеров, которых прислали из Сельскохозяйственной федерации, дабы они попробовали положить конец судебной тяжбе с местными садоводами. Владельцы плодовых хозяйств все чаще обвиняли «Ревиву», этот, по их словам, «девственный лес», в том, что именно оттуда и идет нашествие древоядных насекомых. С тех пор как яблоки превратились в новое зеленое золото, Коррез местами напоминал море фруктовых садов. Так что основной проблемой были отнюдь не девственные леса Констанцы, а то, что на огромных соприкасающихся участках сплошняком сажали клонированные яблони, что способствовало нашествию новых вредителей. Констанце тяжело было мириться с этим парадоксальным обвинением – как будто природный заказник способен разрушать экосистему, хотя существуют убедительные доказательства, что интенсивное развитие садоводства и представляет собой основную опасность.
И наверху, на вершинах холмов, и внизу, в ущельях, обе группы с самого утра передвигались в полнейшей тишине. В «Ревиве» не слышно было звуков механизированного мира, здесь не шумели ни бензопилы, ни трактора, не звонили мобильные телефоны – в заповеднике просто не было сигнала. Лишь изредка взревывал мотор – насос высокого давления, с помощью которого Александр на мощности в 2000 ватт загонял в трубы струю воды. Констанца быстренько отделилась от группы – она просто не могла ходить по лесу с тремя этими сельскохозяйственными инженерами, пронырливыми ищейками, действовавшими ей на нервы. Они подмечали малейшие следы присутствия клещей, тли, короедов, строили подозрения, что насекомые активно плодятся на сотнях засохших или ослабленных деревьев, чтобы потом уже двинуться на культуры, посаженные плотными рядами.
Она торопилась назад к Александру.
Подойдя к его машине, Констанца услышала попискивание с заднего сиденья. Щенята не испугались, когда она приблизилась, позволили себя погладить. Трое совершенно одинаковых песиков, прямо три яблоньки, они сразу же ее очаровали своим прелестным воркованием. Она взяла всех трех на руки и отнесла в дом. Александр работал внизу, в той части здания, что стояла на сваях, – оттуда открывался доступ к канализационным трубам.
Щенки последовали за Констанцей на кухню, нюх тут же им поведал, что здесь едят всякие удивительные вещи, например поджаренный хлеб и тысячу других деликатесов, в которые можно впиться зубами. Очень скоро все эти запахи потонут в аромате подогретого вина – его Констанца всегда готовила, когда приезжали гости. Щенки в мгновение ока влюбились в эту женщину.
Александр с помощью «керхера» очистил от мусора пространство под домом – местами балки основания полностью скрылись под слоем мха, земли, пометом птиц и грызунов. Струей воды напором в 120 с лишним бар он пользовался с осторожностью – она дробила всю эту грязь в мелкую пыль.
Толкнув дверь на кухню, он обнаружил там Констанцу, склонившуюся над щенками, – они от нее не отходили ни на шаг. Все послеполуденные часы они провели с ней рядом, в кабинете, – она же пахала как проклятая. Прежде чем обработать данные, которые успели собрать другие, прежде чем в принципе заняться тем, чем положено заниматься директору заповедника, нужно было разобраться с бумагами и бухгалтерией.
Александр, в свою очередь, тоже не терял времени даром, раз уж выдался свободный день и он оказался здесь с инструментами: проверил состояние розеток, батарей отопления и смесителей. Это деревянное здание было огромным судном, ушедшим в лесную чащу, его не удалось подключить ни к линии среднего напряжения, ни к телефонным проводам, ни даже к канализации – работы обошлись бы слишком дорого.
Обе группы возвратились к началу сумерек. Немедленно взбодрились, почувствовав аромат глинтвейна, который Констанца оставила на огне. Александр поприветствовал каждого в отдельности, однако от рукопожатий уклонился – просто не знал, принято это по-прежнему или нет.
Весь этот ученый люд ему вполне импонировал. Он уже не раз замечал, что исследователи, которые сюда приезжают, ведут себя без всякого высокомерия, очень сердечно.
В подготовке ужина участвовали все без исключения – испекли три пирога с кабачками и шпинатом. Приготовили раклет для тех, кто не боится молочного и колбасы. Констанце уже пятнадцать лет приходилось иметь дело с самыми разными пищевыми привычками своих гостей, и ей волей-неволей пришлось выработать систему, примиряющую все противоположности. Йохан и Уго едят все, трое сельскохозяйственных инженеров тоже, а вот двое бельгийцев веганы; что же до троих канадцев, они хотя и вегетарианцы, но утверждают, что готовы попробовать что угодно, – особенно молодая дама, лицо которой озаряется улыбкой при каждом предложении: горячее вино, раклет, соленья, пиво с нежными картофельными чипсами, прежде чем приняться за собственно еду, – впрочем, восхищают ее одни лишь названия.
Констанца села во главе стола, Александр – напротив, на другом конце, они председательствовали за трапезой как хозяева здешних мест, в беседе же участвовали все. Гости по очереди вспоминали свои командировки по всему миру – в Амазонию, Папуа – Новую Гвинею и Китай, рассказывали, с каким радушием к ним всегда относились местные. Александр взял слово в качестве «местного», каковым и является: потомственный крестьянин, проживающий на собственных землях, затерянных во французской глуши. Он, соответственно, не боялся показаться наивным, просто хотел спросить их мнение касательно этого нового вируса: возможно ли, чтобы какая-то там китайская летучая мышь или ящерица заразила всю планету? Анаис и Тома ответили, что два года назад работали в Сиане и там уже тогда наблюдался целый ряд смертей из-за вируса, который разносили грызуны.
– В Китае они кого только не едят, а власти не решаются вводить никакие запреты. При диктатуре еда – последнее пространство свободы, в эту область государство не лезет, потому что можно нарваться на бунт. Именно потому и нужно приготовиться к худшему. Взять под наблюдение тысячи домашних птиц, коров и свиней, которых выращивают в одном помещении, совсем несложно, а вот проконтролировать рынки, где продают живых животных, нереально. Там все перемешано – змеи, пауки, скаты, ящерицы, обезьяны, возникают совершенно неконтролируемые очаги заражения, не говоря уж о том, что вирус всегда может перекинуться и на других млекопитающих – кошек, норок, собак.
Все взгляды устремились на трех спящих щенков.
Констанца пригласила всех выпить кофе на просторном балконе, нависавшем над утесом. В непроглядной тьме единственными приметами жизни были два сигнальных огня высоко в небе – проблесковые маячки пассажирского самолета.
– Да, проблема серьезная, – вернулась к разговору Анаис: – В современном мире новый вирус может за час преодолеть расстояние примерно в тысячу километров.
– А еще хуже, – подхватил Захария, – что в твиттере со скоростью света распространяется всякая чушь, Трамп заявляет, что вирус сам чудесным образом исчезнет, этот ваш спец по новейшим заболеваниям утверждает, что умерших от вируса меньше, чем сбитых пешеходов, – всякая белиберда, которая уже тысячу раз обогнула земной шар. «Боинги» плюс твиттер – уж поверьте, этот коктейль точно приведет к взрыву.
Вдали от круга света, падавшего из здания, все громче звучало пронзительное тявканье лиса, от него просыпались неясыти, странный звук будто сдергивал вуаль со всех живых существ, погруженных во тьму, незаметно пробуждающихся к жизни.
Четверг, 5 марта 2020 года
– Меры по предотвращению распространения коронавируса: кашель и повышенная температура могут свидетельствовать о том, что вы заболели. В этом случае не выходите из дома, ограничьте контакты с другими людьми, как правило, болезнь проходит за несколько дней…
Этот призыв, снова и снова раздававшийся по радио, звучал совершенно безжизненно, казалось, что он исходит из громкоговорителя, подвешенного высоко над Парижем. В результате вставать хотелось даже меньше обычного. При этом весь день у Ванессы был расписан по часам, целых пять встреч одна за другой. Во время Недели моды Парижем овладела коллективная лихорадка, а из-за постоянных дорожных работ и перекрытия улиц добираться с места на место стало сложно как никогда.
Услышав предупреждения Каролины, Ванесса взяла за правило протирать салфеткой кнопки лифта. Прежде чем в первый раз сесть в метро, зашла в «Монопри»