Ванесса надеялась, что ее саму утешут, а тут пришлось искать слова, чтобы хоть как-то подбодрить сестру, которая описывала свой собственный кошмар.
– Да, и еще Кевин, если у него не будет никакого занятия, опять начнет приторговывать наркотой – как локдаун объявили, всем понадобилась травка, дома его не удержать. А копы-то его знают в лицо, как встретят на улице – каждый раз перепалка, потому что он отказывается выходить с разрешением. Ужас просто, он будто не понимает, что и так живет под отсрочкой приговора. Главный мой кошмар – что его опять потащат в суд, но я ж не могу целыми днями за ним следить, сижу по уши в бумажках, ты просто не представляешь, сколько возни с этими налогами, банками, нужно писать требования на приостановку оплаты за воду, электричество, аренду, авторские права, сотрудникам оформить частичную безработицу, у меня просто голова кругом.
Ванесса заставила себя проявить понимание, но совершенно не знала, какой выход сестре предложить.
– И что ты собираешься делать?
– Единственный способ оторвать Грега от бутылок и заставить Кевина не дразнить копов – это уехать отсюда, вытащить их всех на природу. Я уже два дня только об этом и думаю.
– Ты имеешь в виду Бертранж? Но ты же знаешь, что Каролина уже на ферме и к родителям старается не соваться – боится их заразить.
– Знаю и прекрасно все понимаю. Проблема в том, что она до сих пор терпеть не может Грега, даже слышать о нем не хочет. Ну да ладно. Мне главное спросить Александра, в конце концов, ферма – это же его дом.
– Ну так позвони ему!
– Надо бы, да я боюсь.
– Агата, послушай: не время сейчас ворошить прошлое, ситуация слишком серьезная, не сиди сложа руки.
– На самом деле, в том и проблема, что, вообще-то, всем положено сидеть на месте, и если нашу машину остановят, а там Кевин со своим условным сроком, Грег, у которого с водительскими правами черт-те что, плюс он два года протусовался с «желтыми жилетами», нас уж никуда точно не пропустят, а я совсем не хочу попасть в новости в «Депеш» или по третьему каналу.
– Да что ты такое говоришь?
– Я прекрасно понимаю, что из Парижа это кажется глупостью, но «Диво» и «Рин-Тартин» тут на слуху, все про них знают.
– Хочешь, я поговорю с Александром?
– Ну уж нет, обойдусь без посредников, спасибо.
– Я не затем предлагаю ему позвонить, а чтобы он вас вывез. Сама говоришь, что машину не водишь, так, может, он за вами приедет, ну, не знаю, должен же быть какой-то выход. Он их всегда находит.
Со вчерашнего дня она прихрамывала, но не постоянно – здесь перестала. Александр наблюдал за своими коровами, которых только что перегнал с пастбища на пастбище. В середине дня нужно еще съездить вниз помочь родителям, потому что от Фредо до сих пор никаких известий. Стоит, наверное, смотаться в кемпинг – не в характере их помощника так вот исчезать. А еще он пообещал Каролине свозить ее в «Интермарше» и в «Карфур», ей нужны были флешки и еще много всякого разного, что она забыла привезти.
Когда Александр спустился в долину, оказалось, что родители уже взялись высаживать лук на перо, убирая с грядок мульчу, которой Фредо упорно накрывал все проростки. Здесь сталкивались две школы овощеводства – старая, в которой главным был урожай овощей и фруктов, и школа Фредо, которого прежде всего волновало состояние почвы, о которой он заботился почти как о живом существе. По его мнению, почву нужно защищать и накрывать – нежить, короче, укутывая от солнца и осадков.
– Знаете же, как он ворчать будет, если вы его солому снимете.
– Ну так сам бы и пришел. Да и вообще, погоду обещают хорошую, вот увидишь – через месяц все салатов захотят, особенно если так и будут сидеть взаперти.
– Так он вам вчера ничего не сказал?
– Кто, Фредо? Не, ничего, только что его Адриана вернуться надумала.
Александр смотрел на мать, стоявшую на коленях, ей явно было тяжело, хотя на земле и лежала солома, так что коленным чашечкам было мягко. Отец шел следом, тащил лоток с рассадой – к лотку была привязана веревка, чтобы не наклоняться.
– Съезжу к нему сегодня.
– Если выяснится, что он напился… оставь его, пусть протрезвеет, будет ему урок – а то поучает тут всех, что можно, а что нельзя, вот и поставим его на место.
– Ладно, поеду прямо сейчас.
Александру не встретилось ни единой машины. На перекрестке «Пять дорог» он увидел, что вывеска, помпезно возглашавшая: «Кемпинг и база отдыха» заросла ветками боярышника, а следующая, на пересечении с дорогой на Сенневьер, так покосилась, что и не разглядишь. С тех пор как каноэ в реке стали садиться на мель, а из карьера ушла вся вода, кемпинг окончательно опустел, а подъезды к нему содержались в таком состоянии, что было ясно: рано или поздно дело кончится лесным пожаром.
Последняя вывеска предлагала свернуть налево – краска на ней полностью облупилась. Александр подумал: а ведь сейчас многие из тех, кто сидит в локдауне, почли бы за счастье оказаться здесь, на шести гектарах в чаще леса, где разбросано штук двадцать домиков на колесах и разваливающихся бунгало.
Мопед Фредо был на месте, правда, валялся на земле. Прежде чем зайти, Александр постучал в дверь домика-фургона, а внутри обнаружил Фредо дремлющим на узкой койке.
– Так, судя по виду, не все у тебя здорово.
– Упал вот, похоже, запястье вывихнул.
– И что, из-за этого на звонок не можешь ответить?
– Они мне его расхерачили, – ответил Фредо, горестно приподняв голову.
– Телефон или запястье?
– И то, и другое; как приподнимусь, прямо выть хочется.
Запястье у него распухло и превратилось в один сплошной синяк.
– И ты, мать твою, так тут с этим и сидишь?
– Да мне не шевельнуться, а что без телефона делать предлагаешь?
– Это из-за кемпинга или из-за кутят?
– Из-за кутят.
– Ты им сказал, где они сейчас?
– Нет.
– Точно?
– Ну, если бы сказал, они бы не врезали мне стулом по горлу.
Александр – сам не зная почему – почувствовал себя виноватым. У него зазвонил телефон; увидев имя Агаты, он тут же сунул аппарат обратно в карман, однако звонок раздался снова. Никогда она ему не звонила, а тут вон как доискивается. Чтобы успокоить совесть, он ответил на вызов. Агата была в слезах и, не давая ему вставить ни слова, разразилась жалобами, прерывать которые он не решился. Фредо, морщась при каждом движении, снова уронил голову на подушку – нужно везти его в больницу, другого выхода нет, но Агата что-то талдычила про своего сына, которому только что выписали штраф на 135 евро, а он снова рвется на улицу, потому что сегодня какая-то вечеринка в подпольном бистро, у нее больше сил нет с ним скандалить, да и с мужем тоже, так что единственный выход – ехать в Бертранж, вот только явится туда не она одна, а все они вчетвером…
– Ну и чего ты от меня ждешь, Агата? Приезжайте.
– Хоть бы скрыл свою радость!
– Слушай, Агата, я тут… короче, я тут у Фредо, его правда подлечить надо, повезу в больничку.
– Он вирус подхватил?
– В общем, это, приезжайте, как надумаете, ты только позвони Каролине, предупреди ее, я ж не знаю, в каких вы там отношениях, а в остальном – дорогу знаешь, проблем нет.
– Если честно, проблема есть. Нам отсюда не выбраться. Грег весь лимит штрафных баллов выбрал, у Кевина вообще нет прав, я фургон водить не умею, а на моем «Фиате-500», как ты понимаешь, ехать не стоит – он еще и розовый, слишком заметный, да и вообще мы в него вчетвером с вещами не поместимся.
– А Матео?
– Ему шестнадцать!
– Ладно, давай так: сейчас разберусь с Фредо и перезвоню, хорошо?
Александр отсоединился, сам удивляясь, что сумел сохранить спокойствие.
– Эй, Алекс, ты там про больничку говорил, так вот, не хочу я туда, ни под каким видом, еще подхвачу какую-нибудь хрень!
– И ты о том же?
– В любом случае, у меня с социалкой вообще по нулям, я им уже два года ничего не платил.
– Экстренную помощь и так окажут, сделают рентген, не переживай, там всех лечат.
– Ну так я-то не все. Да еще и заражусь этой дрянью. Они в больницах сейчас все ходят как космонавты, зашел туда – обратно не выйдешь, ты чего, телик не смотришь?
– Ну вы вообще все с ума посходили, честное слово. Сам погляди – худо-то тебе как, дышать не можешь!
– Привези мне долипрана, а больше ничего не надо.
– Так, слушай: отвезу тебя в одно место, уж там долипран найдется.
– Только не в больницу, точно?
– Точно.
На сей раз Александр доставил к ветеринару не корову и не кутенка, а «настоящего быка», как он сообщил по прибытии. Трудно сказать, улыбнулся Дебокер или нет, потому что на лице у него была хирургическая маска – и это, разумеется, произвело на Фредо неизгладимое впечатление.
Пока врач осматривал Фредо, Александр ждал снаружи. Бедолаге Фредо и самому пришлось прикрыть рот и нос, а тридцать пять минут поездки в «ниве» здорово его перетряхнули.
Александр прогуливался по парку у клиники, внизу уже зажглись огни города, редкие фары напоминали о том, что жизнь не кончилась, день догорал, в небе не было ни единого самолета. Александр так и не собрался с силами, чтобы позвонить Каролине и попросить ее забрать у родителей щенков и отвести их на ферму – переполошится ведь. Однако оставлять их внизу тоже не хотелось. В телефоне он обнаружил множество пропущенных вызовов и три сообщения – одно от родителей, одно от Каролины и даже одно от Ванессы. Вот ведь дружная семейка. Важнее всего было позвонить Каролине.
Она ответила после первого же гудка, вздрюченная донельзя.
– Только что звонила Ванесса, сказала, что Агата сходит с ума в своем бистро и решила пожаловать сюда вместе с муженьком.
– Ну, знаю, а в чем проблема?
– Проблема в этом козле.
– Да ладно, Каролина, он же ее муж.
– Знаю, но он полное чмо, я больше не хочу его видеть, никогда.
– Каролина, но ты и со мной не разговаривала, мы пятнадцать лет и словом не перемолвились, но ты ж приехала!