– Фруктов у нас вообще нет, у нас только овощи.
– Ну, хорошо, тогда овощей.
Мама ближе не подходила, молодые люди тоже не двигались с места – судя по всему, соблюдали санитарную дистанцию. Девушка развернулась, чтобы полюбоваться пейзажем: рекой, которая текла слева, холмами вокруг.
– Хорошо тут у вас, спокойно.
– А вы на пикапе, потому что хотите купить побольше?
Отцу не понравилось, что девица эта на все таращится, и вместо того, чтобы к ним присоединиться, он вернулся в дом и направился прямиком к буфету, взять один из привезенных Александром карабинов, немножко поколебался, но заряжать все-таки не стал. Он не был уверен в том, что чутье его не обманывает, но, с другой стороны, ему совсем не понравилось, что посетители явились без предупреждения. Он остался в столовой, поставил винтовку у ног, открыл окно, выходившее во двор.
– А вы объявление у начала дороги не видели?
– А, объявление, ну, знаете…
Отвечала все время только девушка, пощипывая маску кончиками пальцев, чтобы оторвать ее от губ. Парни начали свистеть, будто подзывая собаку.
– Вы кого это зовете?
– Даже не знаю… у вас тут нет животных?
– Есть, каждую ночь кабаны заявляются, так что приходится держать ружья наготове.
Отец схватил карабин обеими руками, чтобы его стало видно – и тут вдруг вдалеке застрекотал мотор мопеда, звук приближался слева, по склону холма.
– Это Фредо? – спросил парень.
Девушка пожала плечами, вглядываясь в силуэт мотоциклиста – явно куда более малорослого и широкоплечего, чем Фредо. Кроме того, Фредо, при всей своей бесшабашности, никогда не стал бы так мчаться по склону. Она увидела в этой скорости признак решимости, испугалась, что этот тип сейчас в них врежется и всех искалечит, а Кевин на самом деле просто соскучился по острым ощущениям. Это вам, конечно, не «Пурсанг е-трек» и не «Ева Рибель», о которых он давно мечтал, но после бесконечных дней в заточении ему наконец-то удалось устроить себе выброс адреналина. Он заранее заметил белый пикап, деда с винтовкой у окна, однако его так трясло на ухабах, что он не успел разобраться, что происходит. Кевин уже предвкушал добрую потасовку, вот уж он сейчас отведет душу, однако оба посетителя запрыгнули в машину, он еще сильнее разогнал свою тарахтелку, пришлось еще сгруппироваться, потом сосредоточился на траектории, решил устроить себе кросс по пересеченной местности, без каски и защиты позвоночника – вырвался наконец на свободу. Водитель рывком развернулся и умчался прочь по дороге.
Анжель и Жан одновременно с энтузиазмом и с опаской следили за приближением проблемного внучка, но Кевин ловко затормозил прямо перед ними.
– Приветик, обниматься не буду, а то Каролина меня убьет!
– Кевин, нельзя так гонять, особенно на здешних дорогах, тут полно рытвин; был бы тут твой дядя, влетело бы тебе по первое число.
Жан аккуратно положил карабин на буфет, осознав, как ему неуютно от мысли, что Александра нет поблизости. В этом свихнувшемся мире его нервировало буквально все.
Кевин поднялся на террасу, плохо понимая, что ему делать дальше; Анжель вернулась с пластмассовым стулом.
– Тебе лучше какао или чего-нибудь холодненького?
– Все равно… А кто это к вам приезжал?
Мама резко развернулась, ничего не ответив, отец положил ладонь внуку на плечо.
– Я тебя тоже обнимать не стану, но не потому, что тебе не обрадовался. Как там твой брат?
– Пашет.
– В каком смысле пашет?
– Ну, домашку делает, ему вообще больше ничего не надо… Так кто это был?
Жану не очень хотелось об этом распространяться, он сказал лишь, что приезжали эти, из банды, они незаконно живут в одном из зданий возле старого карьера; он решил, что этого хватит, но Кевин хотел знать все подробности, Жан ограничился тем, что описал, как они причастны к ремонту и выбоинам на автостраде.
– Как это – к выбоинам на автостраде?
– Они подписали договор на ремонт дороги, но сейчас же там почти никто не ездит, так что я уж и не знаю, чем они там промышляют, а мне они совершенно не интересны.
Кевину, напротив, все это было страшно любопытно. Маргиналам явно сейчас непросто добывать травку, курить нечего, наверняка можно будет им сбыть немного гашиша.
– А чего ты их прогнал?
– Да не прогонял я их, это они тебя испугались, – злорадно ответил Жан.
Вернулась Анжель, принесла стакан с горячим какао.
– Ты деда не слушай, для него все, кто не местные, так сразу бандиты… Одно точно – это они бросили кутят, а теперь хотят забрать их обратно. Так-то.
Кевин рассеянно выслушал историю про щенков, ему уже втемяшилось отыскать эту банду, с их помощью он уж точно сумеет толкнуть два кило гашиша. Поначалу план его состоял в том, чтобы остаться в Родезе и поднажиться там на доставке наркоты, Марко и Заз привезли из Монпелье все необходимое, заранее почувствовали, какие наклевываются возможности: границы закрыты, люди заперты по домам, а после начала локдауна цены, кстати, взлетели вдвое. Вот только Марко, а особенно Заз, жутко боялись попасться полицейским, так что передали товар Кевину, сперва потому, что он жил в центре, а не в эмигрантских районах, а главное – потому, что он и сам покуривал. Спрос у народа, оказавшегося взаперти, взлетел так, что никто не отказывался платить по двадцать пять – тридцать евро за грамм. Все проблема в том, что теперь Кевин и сам застрял в этой поганой дыре. Единственный способ решить проблему – стакнуться с полуоптовиками, у которых есть необходимые связи.
– Так, ты своей бабушке-то ответь на вопрос!
– Чего?
– Ты кутят еще не видел?
– Не, Каролина нам про них рассказывала, мама тоже, а сам не видел. Где они?
– Их Александр увез.
Анжель некоторое время назад ушла в дом, к телефону. Тут она появилась в окне, нашла взглядом мужа, опустила руку на подоконник и очень тихо произнесла:
– А в Париже совсем неладно…
Жан вздернул плечи.
– Что там такое?
– Ванесса.
Мягкость – вот что ее всегда отличало, плюс она много лет прожила в Индии и никогда не повышала голоса – этого, как правило, хватало, чтобы ее считали образцом мудрого спокойствия. Такой же Констанца оставалась и в те годы, когда занималась активизмом: противницей насилия. Именно поэтому в тот вечер он слегка удивился, поняв, что она готова прибегнуть к решительным действиям. Но к радикализму ее подталкивал контекст. Она находилась в авангарде тех, кто следил за состоянием природы, поэтому свою эпоху проживала как предшествие новой эры. На сей раз уже не ограничишься обещаниями и предсказаниями, а уж тем более добрыми намерениями – нужно действовать, причем на всех фронтах.
Они поужинали вдвоем за большим общим столом. Шенки без устали носившиеся всю вторую половину дня, теперь лежали вялые и грустные, с видом едва ли не отчаявшимся, и время от времени испускали судорожные вздохи. Александр уже понял суть этих крошечных существ: им постоянно требовалось человеческое тепло. Собачки оказались беспокойные, эдакие грустные клоуны, которых едва ли не все время одолевает глубинное предчувствие, что все обязательно кончится плохо. В тот вечер они, похоже, переживали, что рядом нет Анжель и Жана: верный знак, что они успели привязаться к новым хозяевам.
– Думаешь, твои родители их себе оставят?
– Боюсь, им без них уже никак.
Прежде чем сварить кофе, Александр спустился вниз, в кабинет Констанцы – единственное место в доме, где ловился сигнал телефона. Хотелось узнать, все ли хорошо дома. Обнаружил множество пропущенных вызовов, три от Каролины, даже один от Агаты, от родителей ни одного. Было слышно, как Констанца ходит по дому, по очереди закрывая ставни. Он перезвонил Каролине, причем щенки, которые увязались за ним, встревоженно на него смотрели.
– К родителям приперлись какие-то типы.
– Какие еще типы?
– На легковой машине, с немецкими, кажется, номерами.
– Ну и?
– Ну и ничего, сам можешь у мамы спросить. Тут другое дело. Ванесса тоже хочет приехать, типа спрашивает, можно ли, а тебе звонить не решается.
– Когда?
– Как можно скорее, если ты не против.
Каролина принялась выгораживать сестру, объяснять, что в Париже Ванесса точно свихнется, среди ее знакомых уже есть заболевшие. А еще она не может больше сидеть под замком на сорока квадратных метрах. Одно Александр понял сразу: Каролина снова вошла в роль старшей сестры.
– Можно ее поселить в дядину комнату, которая с видом на сарай, что скажешь?
Александр ответил не сразу, смотрел на щенков, которые сидели у его ног, задрав черные носы, – как будто он тут им Бог Отец. Все от него чего-то ждут. Если подумать, каждый закупорен в своих страхах и несет в себе собственную мелкую погибель, а его вся, какая в нем есть, сила толкает на вольный воздух, в покой и одиночество.
– Хорошо. А как она доберется-то?
– За это не переживай, она самозанятая, может получить разрешение на смену местопребывания. Похоже, в тех немногих поездах, которые еще ходят, народу совсем мало, билет она возьмет без труда… а мама ее заберет со станции.
– Нет, мама за ней не поедет. Она все-таки из Парижа.
– Ты что, и за ней тоже поедешь?
– Слушай, ты же сама сказала, что среди ее знакомых много больных. Она едет из Парижа, причем на поезде, так что лучше перестраховаться, пусть со станции возьмет такси.
Суббота, 21 марта 2020 года
Дожидаясь, пока все соберутся к обеду, Кевин расположился перед телевизором: «Ужесточение контроля». Обвинительные приговоры так и сыпались. Кристоф Кастанер[30] одобрил проведение девятисот тысяч проверок за пять дней, а невероятнее всего было то, что многие прокуроры на местах пошли еще дальше и стали преследовать рецидивистов за то, что они «подвергают опасности жизни других людей» – а это карается годом тюремного заключения или штрафом в пятнадцать тысяч евро. Понятно, почему Марко и Заз так страшно боятся всей этой истории с перевозом товара. Сзади подошел отец, он тоже сбежал от обсуждения эпохального вопроса: где будем обедать? Накануне вечером он еще раз поскандалил с Каролиной – она возражала против того, чтобы он открыл вторую бутылку с вином, они перешли на повышенные тона, в результате она обозвала его «алкодилером». Грега это так поразило, что он даже не сразу отреагировал. Алкодилер – вот, значит, за кого она его держит? Кевина это тоже задело – пусть никто этого и не заметил, – потому что он никогда не считал своего отца подпольным торгашом. Да, оно, пожалуй, верно: стоя за барной стойкой, он перепродавал публике горячительное, однако отец, в отличие от него, никогда не сбывал товар из-под полы. Глядя на экран, Грег не выдержал и снова завелся, призвал сына в свидетели и повторил, что Франция живет при диктатуре. Кевин ничего не ответил, потому что рассуждения эти слушал уже много лет, и даже если на сей раз они и подтверждались правотой фактов, правоту отца он признать был не готов.