Кевин и Матео попросили разрешения полностью осмотреть изумительное здание, облазать его во всех направлениях, обоих ошеломил этот гигантский деревянный корабль, затерянный среди леса. Все три щенка следовали за ними по пятам, будто бы наблюдая, что и как они собираются делать. Внутрь постоянно долетали завывания бензопилы и громкие удары, с которыми деревья падали на землю, заставляя вздрогнуть весь лес, и братьям хотелось увидеть вблизи, чем там занят их дядя. Констанца слишком привыкла доверять людям, чтобы отказать им в чем бы то ни было.
Мальчики проследили, как падает последнее дерево, и зрелище это их заворожило. Когда гиганты весом по пять-шесть тонн легли на землю, пила принялась с душераздирающим воем вгрызаться в стволы – Александр рассекал их на части.
Подошли Каролина, Агата и Ванесса, помогли Констанце собрать ветки, которые брат порубил на куски. Прежде чем зажечь костер, Александр велел племянникам собрать по возможности все шишки, эти зажигательные бомбочки, с которыми огонь лучше вспыхнет. И вот настал момент, когда, убедившись, что все отошли на нужное расстояние от кострища, Александр опорожнил канистру поверх наваленных грудой веток, щелкнул зажигалкой, и вверх тут же взметнулось пламя. План состоял в том, чтобы зажечь костер без малейшего промедления, из расчета, что дерево, пропитанное бензином, схватится сразу и будет гореть жарко, а потом, ближе к сумеркам, убавить жар. То есть у них будет целая ночь, чтобы вовремя загасить все беглые головешки, все улетающие искры.
Кевину и Матео все это казалось игрой. Им казалось, что они попали в гиперреалистичную сцену из какой-то игры-страшилки, в «Майнкрафт» из мира природы, однако, когда поверженные деревья объяло пламя, в молодых людях всплеснулось непрошенное волнение. Языки пламени их теперь даже слегка пугали, поражая воображение своей силой и красотой.
Грег все держался особняком. Ему было страшно досадно сидеть в стороне от сыновей, жены, шурина и остальных.
Ночь опустилась, когда костер все еще пылал очень жарко, пламя лишь слегка приутихло, и во тьме огонь заполнил собой все пространство. Констанца решила, что ужинать они будут поблизости, принесла пармской ветчины, которую ей подарили итальянцы, полкруга сыра, запекла картофель на жарких углях у закраины кострища. Они даже притащили стол и удобные стулья с подлокотниками. Все жевали, приглядывая по ходу дела за постепенно затихающим монстром, на смену выгоревшему бензину пришла живица в стволах деревьев, пламя пожирало хворую древесину. Огонь наверняка уже истребил и короедов, и их личинки, прикрепившиеся к коре и мягким внутренним волокнам. Зараженный участок окутывал дым.
Им это напоминало путешествие по морю. Трапеза на краю костра походила на ужин на берегу океана – океана, который сперва взъярился, потом утихомирился. Языки пламени, наконец-то сникнув, вернули людям ночь, небо вокруг вновь обрело внятные очертания. Луна в первой четверти еще не взошла, и в непроглядной черноте отец в очередной раз отметил, что оттуда, сверху, не доносится больше ни звука, там не пролетает ни единого самолета. Такого здесь не видели уже десятки лет – чистое, необитаемое ночное небо. Жан накануне слышал, что в Венеции вода за несколько дней обрела исконную прозрачность, в каналы вернулись дельфины, Земля освободилась от лишнего груза, как оно было в Средние века, когда чума вернула дикой природе миллионы гектаров возделанной земли, уничтожив треть человечества.
Если люди в состоянии себе вообразить, что они остались одни на Земле, то именно это они в тот вечер и вообразили.
Констанца попросила Агату рассказать ей про планы взять в аренду «Параду», Кевин захотел, чтобы дедушка подробнее объяснил, что там за история с шафраном по тридцать два евро за грамм, – хотел выяснить, действительно ли с гектара можно собрать несколько килограммов. От костра веяло жаром, однако Грег все равно мерз, поэтому вернулся в дом, но сперва потребовал, чтобы Констанца ему объяснила, как включить приставку-декодер к телевизору.
Поднявшись наверх и завернувшись в шкуру яка, он вынужден был признать, что этот вирус, как ни странно, сплотил разные народы, теперь человечество представляло собой единое целое, и у Грега были тому доказательства. Китай, успевший худо-бедно выкарабкаться из передряги, собирался отправить в Россию двадцать шесть тонн гуманитарной помощи. В этой горе картонных коробок было все – инфракрасные градусники, маски, респираторы, одежда и целая куча лекарств, однако, хотя Грег и слушал внимательно, он не уловил ни слова про хлорохин. А русское министерство обороны, в свою очередь, заявило, что отправляет в США АН-124, свой военный транспортник, с грузом масок и медицинского оборудования. По словам спикера Кремля Дмитрия Пескова, срочная помощь была оказана по результатам состоявшегося накануне телефонного разговора президента Владимира Путина и его коллеги Дональда Трампа. По Штатам пандемия ударила особенно сильно. Позже в тот же день Дмитрий Песков сделал для русских новостных агентств следующее простое и смыслонасыщенное заявление: «Нынешняя ситуация коснулась всех без исключения и приняла глобальный характер, так что у нас нет иных альтернатив, кроме как действовать в духе партнерства и взаимопомощи». После этого он выразил надежду, что Штаты поступят аналогичным образом, если Россия столкнется со сложной ситуацией, – и спикер американского госдепартамента это немедленно подтвердил. Еще на прошлой неделе Россия отправила несколько самолетов с вирусологами, медицинским оборудованием, лабораториями и мобильными системами дезинфекции в Италию, где больницы были переполнены, а счет умерших шел на тысячи.
Грег был всем этим ошарашен: теперь военные самолеты выполняют одни лишь гуманитарные миссии, его почему-то от этого мутило, противно было сознавать, что один только страх способен пробудить рассудок и разбередить совесть. Результат, впрочем, был налицо, Грег вынужден был признать, что весь мир, столкнувшись с реальной угрозой существованию рода человеческого, движется к согласию, весь мир объединяется. Страх – лучший путь к примирению, сказал он себе. Именно мир воцарился сейчас у него в душе, мир, от которого хотелось сжаться в комочек, мир слегка постыдный, не слишком благородный, но заслуженный. Как-никак нынче вечером, в этой лесной чаще на краю света, он впервые в жизнь увидел своими глазами мираж под названием «всемирное братство».
Все они отправились в ночь гасить каждую, даже самую крошечную, искорку, которая вылетит из костра и от которой, несмотря на ночную свежесть, в чаще может вспыхнуть пожар. Но нет, все было спокойно. В полной тишине только ветки потрескивали под ногами. На всех волнами свежести накатывал вечер, во всех душах воцарился полный покой. Совместные посиделки у кострища, похоже, развеяли тревогу, которая вот уже месяц снедала их тела. Пауза, на которую оказался поставлено все бытие, теперь вобрала в себя и их. Этот кусок высвобожденного времени они проживали во всей полноте, тешась иллюзией, что с этих пор повсюду воцарится мир, что жизнь пойдет дальше, но основа у нее будет иная, что все и каждый последуют их примеру. Еще обязательно будет «потом», оно уже здесь, оно их окружает, в этом лесу, где не существовало никаких взаимных обид. Кевин и Матео шли первыми, три сестры за ними, потом щенки, которые высоко поднимали лапки, перешагивая через корни и кустики. Анжель и Жан шагали сразу вслед, они часто останавливались, чтобы вглядеться в тени, определить, что там за звук, не споткнуться обо что-то. Констанца с Александром замыкали шествие, они держались за руки, сами того не сознавая, сами не ведая зачем. Глаза успели привыкнуть к темноте, и в ночи было видно почти все, неведомое сделалось одомашненным.
– Видишь, дедуля, нам уже совсем и не страшно, – не оборачиваясь, обратился Матео к дедушке.
– А раньше ты чего боялся, ночи, что ли?
– Нет, вируса, локдауна, всего этого.
– Понятно. Так вот, скажу я тебе, что настанет день, когда мы над этим страхом посмеемся. И может, даже пожалеем, что его больше нет.
– Правда? Почему?
Жан ответил не сразу. Он приостановился, а потом заговорил совсем тихо, чтобы не расслышал никто, кроме Анжель, которой он крепче прежнего сжал руку:
– А потому что он – сущая мелочь в сравнении с теми, какие нас ждут в будущем.
Он попал ногой в выбоину, Анжель пришлось его осторожно вытаскивать, однако лодыжка застряла крепко. Остальные продолжали шагать вперед, щенки поскакали резвее. Они здорово осмелели и теперь неслись галопом, оставив всех позади. Чтобы не потерять их из виду, Александр с Констанцей сильно обогнали родителей – здесь оно уж точно станет настоящей трагедией, если трое малышей умчатся вдаль и затеряются среди ущелий.
Все еще стоя на месте, Жан крикнул вслед остальным, что лучше бы вернуться, уж сюда-то точно ни одна искорка не долетит, даже если понесет ее ветер или злая воля, никакого риска, что огонь займется где-то дальше. Но все продолжали двигаться вперед, потому что на сей раз щенки всерьез вознамерились удрать и никак не реагировали на зов.
Жан с Анжель остались на месте, ибо давно уже усвоили простую истину: жизнь – это путь от страха к страху, от опасности к опасности, а значит, нужно утолять жажду каждой передышкой, каждым глотком покоя, ибо мир обязательно нашлет новую напасть.