— Она в кладовой с рыжей кошкой, — сообщил Димка.
«Не буду искать на дне морском», — уговаривал себя Лесь и старался не смотреть на Льва-Льва.
Потоптавшись у закрытого павильона, Антон решил:
— Пойду, раз не кормят. Работа лошадиная, а пища лебединая.
Анна Петровна вышла из кладовки. Лицо полно мрачной решимости. С руки свешивается разомлевшая Васса.
— Лук? — спросил Антон-моторист, увидав красные веки.
Анна Петровна не удостоила ответом.
— А ну, выдь сюда! — приказала она Лесю и решительно сунула ему Вассу: — Отнесешь матери. И чтоб вперед кошки через новый порог не ступали!
— Чушь. Белиберда, — сказал Лев-Лев.
Лесь молча отдирал от плеча когти испуганной Вассы. «Через какой порог? У нас, что ли, порог починили?»
— Так в народе заведено! Народ не глупей нас с тобой, — говорила Анна Петровна. — Мой отец в колхозе новый дом срубил, тоже кошку вперед себя пускал. И сейчас живой-здоровый.
Лесь хлопал глазами.
Жора расхохотался:
— Ты серый человек, Лесь. Пойми: домовой с хвостом, без согласования с жилищным управлением, заготовил жильцам тридцать три несчастья. Кошкино дело — принять все на свою ушастую голову. Понял?
Взрослые говорят чепуху, а тут еще кошка выпускает когти.
— Ни при чем жилуправление, не слушай глупые речи. — Анна Петровна выпроваживала Леся. — Запрешь кошку в кухне.
— Лучше в туалете, там вода журчит, — сказал Жора.
Васса дружелюбно боднула Леся в подбородок.
— Отпусти кошку, голубчик, — тихо посоветовал Лев-Лев. — Человек двадцатого века не может верить в приметы, все это ерунда.
Очень, очень, очень хотелось обернуться, увидеть добрый взгляд Льва-Льва и разжать руки, пусть бежит кошка куда хочет. Но он все думал свои сердитые, упрямые думы: «Ну и пусть ерунда! Не отпущу. Зачем ты хочешь рубль отнять, раз он ничей? Он для мамы Али нужен».
Ушел, прижимая к себе Вассу. Щен налетал сбоку и обиженно взлаивал.
И вдруг навстречу опять Колотыркин. Бежит сломя голову. Ткнул Леся в плечо:
— Ух, ты! Здорово отхватили! Жаль, лифта нет. Я по канатной дороге ездил, а в лифте и в вертолете нет еще!
— Кто… отхватили?
— Да вы, кто ж еще? Надо же! В новом районе, пятый этаж, с балконом!
Вяч еще что-то оживленно говорил, а Лесь уже не слушал. Он сбросил Вассу на землю. Так вот из-за кого Лев-Лев отказался от квартиры и остался в своей комнатке, тесной, как конура! Из-за нас…«Детям нужно, чтоб просторно и светло». Новый дом, на горе, на новой улице, ура! С балкона голубей можно пускать, живых, не бумажных! Приручу сизарей… У меня будет стол, свой отдельный стол, у окна!..
А за потоком шумных, нескладных, весело скачущих мыслей что-то затаилось и царапнуло ему сердце. Царапнуло и растаяло. И забылось.
И они с Вячем поскакали дальше.
В это время у газетного киоска остановилась женщина.
— Простите, — обратилась она к Льву-Льву. — Возможно, я просто потеряла деньги, но на всякий случай зашла узнать, не здесь ли забыла?
— Ваша сдача вас ждет. — Лев-Лев выложил перед ней девяносто семь копеек.
Женщина улыбнулась:
— У вас прекрасный мальчик.
— Обыкновенный мальчик. — Лев-Лев убедительно пожал плечами и двинул бровями.
Засовывая монеты в кошелек, она возразила:
— Такой разине, как я, другой не стал бы возвращать, съел бы пять порций мороженого.
— Вот это был бы не обыкновенный мальчик, а обыкновенный плут, — ответил Лев-Лев.
И она ушла.
Димка перестал вырезать, тронул Льва-Льва за колено.
— Он взял блестящий рубль, потому что его удобно совать в кошку.
— Да-а? — Лев-Лев сдвинул очки на лоб и склонился к нему. — Смотри, как ты колеса неаккуратно вырезал, сколько бумаги вокруг оставил. А зачем совать его в кошку? — Перед глазами Льва-Льва все еще была Васса, которую унес Лесь.
— Это не бумага, а кювет, — сказал Димка. — А в кошку, в глиняную. Нам Анна Петровна подарила. Когда будет доверху, надо ее разбить. А мне жалко, она усатая.
Лев-Лев удивился:
— Но зачем ему понадобилось копить деньги? Он решил стать мультимиллионером?
Димка отхватил ножницами полрадиатора у самосвала.
— Потому что Жора сам сказал: «К чему тут каблуки прибивать? К пяткам, что ли?» — Он поднял к Льву-Льву доверчивые глаза. — Правда, нельзя прибивать к пяткам?
— Конечно, нельзя. — Лев-Лев взял в ладонь Димкину руку с ножницами, и вместе они вырезали голубую «Волгу». — Ты мне все очень хорошо объяснил, голубчик, — сказал он.
ГЛАВА 6
Кто дал суровый обет рыцарства, те должны все невзгоды терпеть безропотно.
Человек твердо решил заработать денег, и не для пустяков, а для важного дела.
Сто объявлений приглашают на работу продавцов в магазин, грузчиков в порт, матросов на пристань.
Но если тебе 11 лет, тебя никуда не приглашают.
Говорят: «В школе объясняли, что в нашем государстве детский труд запрещен? Только в капиталистических странах детей эксплуатируют».
Говорят: «Крыша над головой есть? Обед есть? В школе учишься? На что тебе деньги? На глупости?»
Будто если не на хлеб, значит, на глупости.
Только в конторе совхоза ответили толково: осенью виноград поспеет, можно приходить с мамой или с классом, всех приглашают на уборку.
Осенью! Спасибо! Он взял да и пошел без приглашения. Шел по междурядьям, меж зеленых стен. Уцепившись усиками за проволоку, натянутую на шпалеры, тянулись вверх виноградные лозы. Виноград уже завязал гроздья, в них дробинки — мал мала меньше. Не скоро созреют.
Мелькали косынки работниц. Лесь сразу узнал бригадира, ее портрет висел на набережной. Присев у виноградного куста, она говорила:
— Не гонись быть кудрявым, не девица. Лишние побеги — бездельники, они у тебя зазря соки выпьют, дай я их уберу. Оставлю тебе сучок замещения, он на следующий год плодоносить станет… — и секачом ловко срезала лишние побеги.
Взрослая, а разговаривает с кустом.
Она увидала озабоченное лицо Леся и рассмеялась:
— Удивляешься? А виноград без ласкового слова хмуро, нелюдимо растет, дичает. Он тогда и формовки нашей не примет, выйдет не куст, а веник. А мы с ним дружим, он нам задачи задает и отметки выставляет.
— Кто? — опешил Лесь.
— Виноград, а кто же? Когда плантации до горизонта, без арифметики — ни боже мой! Думаешь, просто? Срежь, подвяжи, и все? Как бы не так! Нужно рассчитать нагрузку, чтоб шпалера выдержала вес проволоки — это раз, а ее тут километры! И вес кустов прибавь, и гроздьев, когда нальются, а каждая чуть не кило. Приплюсуй удары ветра, дождя, града в непогоду. А не рассчитаем, повалит шпалеру, кусты рухнут, и не будет урожая. Вот и получай бригадир двойку… — Она посмотрела на Леся внимательней: — А ты кого ищешь, к, кому пришел, сынок?
— Вас… к вам, — смело сказал Лесь. — Можно, я буду лозу из рядков оттаскивать?
Она оценила его хозяйский глаз:
— Ты смекалистый мужичок. Однако трактор лозу вытолкнет, погрузит и увезет. Кончай школу, учись на механизатора, приходи к нам работать.
Лесь вздохнул:
— Не-а. Мне нужно поскорей, — и ушел.
Лесь стоит на балконе новой квартиры. Под ним этажи. Справа — сосед, десятиэтажный дом-башня. Позавчера в него въехали первые жильцы, и вечером в окнах зажглись огни. Там есть лифт. Лев-Лев уже катал Димку, а заодно Леся. Когда накатались, Димка сказал:
— Поднимемся еще раз! Я хочу ногами сбежать по всем ступенькам.
Поднялись. Сбежали. Лифт остался наверху.
Лев-Лев нажал кнопку. Лифт пошел вниз.
— Опять поедем? — спросил Димка.
— Нет, — ответил Лев-Лев. — Скоро люди придут с работы, чтоб им не ждать, я вызвал.
— Они незнакомые? — спросил Димка.
— Ну и что из того? — ответил Лев-Лев.
В первом этаже дома-башни будет Димкин детский сад.
А слева виден старый город, где недавно жили мама Аля, Димка и Лесь. К морю убегают улочки, теснятся черепичные крыши, глинобитные стены. В маленьких садах наливают плоды абрикосы и алыча. Видно море, далекое и неслышное. Водомерками снуют катера, выкладывая за собой белые хвосты.
Папа никогда не видал нашей новой квартиры и большого моста, по которому шоссе убегает в горы…
Сегодня утром по этому мосту автобус увез маму Алю и Димку в пионерский лагерь на Ладонь-гору. Знакомая тетка, которая заведует всем бельем, попросила маму Алю за нее поработать. А у мамы Али как раз отпуск на почте. Она сказала: «Вот удача! Питание готовое, и зарплата, и Димка будет в группе с ребятами!»
Второй ключ от квартиры у мамы Али попросил Лев-Лев. Они с Лесем будут вдвоем ночевать в большой комнате. В спаленке у мамы Али такие взбитые подушки и прозрачное покрывало, что там страшно и повернуться.
А в большой комнате стоит у окна сооружение «пока-стол». Антон сделал из ящиков. Получился свой отдельный рабочий стол для человека. Жора сказал Лесю:
— Привезут столы в магазин «Мебель», первый будет твой.
Много людей въезжает в новые квартиры, всем сразу столов не хватает. «Пока-стол» загораживает необходимые вещи, которые мама Аля пытается изгнать из дома: железки, проволоки, палки. Не палки! Щиты и копья Дон Кихота, рукоятки из консервных банок.
О «Дон Кихоте» мама Аля, наверно, забыла думать. А Лесь помнит. Он Димке наизусть рассказывает целые страницы. И полкласса уже перечитало книгу.
Однажды, когда читали вдвоем с Колотыркиным, случилось непонятное. В который-то раз Дон Кихот, избитый, обессилевший, но не сдавшийся, свалился с Росинанта. Вяч покатывался:
— Во дает! Полез, чудак, в драку! Надо же…
И вдруг Лесь, неожиданно для себя, прикрикнул:
— Хватит! Закрой рот!
И сам удивился. И Вяч удивился.
— Ты чего? — сказал Вяч. — Так смешно же, — сказал Вяч. — Он же чудак! — сказал Вяч.
Все было правда: и чудак, и смешной. Лесь ведь тоже смеялся. Но даже когда смеялся, сердце щемило от жалости, и грустно было за этого нелепого чудака, и хотелось для него победы, и чтоб все поняли, какой он добрый и бесстрашный.