— Это так прекрасно! Боже мой! Наконец-то! Ты пришел!
Миллиардер трепетал от восхищения. Прищурив глаза от жгучего света, он пытался разглядеть существо.
— Я ЕСМЬ ВСЕ И ВСЯ! Я ЕСМЬ ИСТИНА! — Голос потряс стены, и, казалось, завибрировал в каждой молекуле.
— Покажись! Позволь мне узреть тебя! — закричал Фэррингтон, слезы радости с шипением текли по его щекам.
Свет постепенно стал меркнуть. Фэррингтон прищурился, раскрыл рот и закричал во все горло, увидев выступившую из света тень.
Материализовавшееся перед ним существо не могло быть Богом. Ни на небесах, ни на Земле не могло быть ничего столь нечестивого и отвратительного. Монструозная тварь являла собой хаос из конечностей и ртов, гениталий всех полов и видов и гноящихся отверстий, предназначение которых, казалось, никак не относилось к кормлению или размножению. Из раздутого туловища во всех направлениях тянулись щупальца. Одни проникали в землю, другие уходили вдаль. Фэррингтон проследил взглядом за одним склизким отростком, который жуткая тварь запустила ему прямо в череп.
— Ч-что ты такое? — прошептал Фэррингтон, глубоко потрясенный вызванной им мерзостью. Он чувствовал, как щупальце твари ползает в его мыслях. Это присутствие было скорее знакомо ему, чем чуждо. Он не чувствовал боли, словно щупальце не вторглось ему в голову внезапно, а всегда было там и только сейчас проявилось.
— Я ЕСМЬ ПОХОТЬ. Я ЕСМЬ АЛЧНОСТЬ. Я ЕСМЬ ЖАДНОСТЬ. Я ЕСМЬ ЛЕВИАФАН!
Голос звучал, словно хор из рева, шипения, воя, стонов и криков. Каждый этот звук преследовал человека в его кошмарах с тех времен, когда он, дрожа от холода в темных пещерах, еще лишь мечтал об огне. Свет полностью исчез, и на его месте появился сырой едкий туман, который, казалось, окутывал все липкой пленкой, как будто тварь выделяла какие-то вредные вещества.
— ТЫ ПРИЗВАЛ МЕНЯ И Я ПРИШЕЛ.
— Но… но я звал не тебя! Я звал БОГА! — закричал Фэррингтон, обезумев от ужаса.
— БОГА? НО Я И ЕСТЬ БОГ. Я — БОГ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. НЕ ТВОРЕЦ, НО ИННОВАТОР. ВО ВСЕМ, ЧТО СОЗДАНО ЧЕЛОВЕКОМ, ЕСТЬ ЧАСТИЦА МОЕГО ВДОХНОВЕНИЯ. Я ЕСМЬ ЗЛО, А ЧЕЛОВЕЧЕСТВО — МОЙ ИНСТРУМЕНТ.
Бескрайнее море ртов на гигантском туловище твари улыбнулось Фэррингтону, выскользнувшие языки облизнули мерзкие губы. Фэррингтон почувствовал, как зашевелюсь у него в голове щупальце. Тварь наклонилась к нему.
— ПОЗВОЛЬ ПОКАЗАТЬ ТЕБЕ, ЧЕМ Я ЯВЛЯЮСЬ.
И Фэррингтон увидел…
Подростки, грабящие старушек, чтобы раздобыть деньги на наркотики. Дети, убивающие сверстников в уличных разборках. Проститутки, разносящие заразу среди сексоголиков в сырых переулках и на заляпанных спермой гостиничных простынях. Насильники, в кровь раздирающие чресла кричащих жертв. Сексуальные извращенцы, с помощью искусственных членов из заточенной стали вскрывающие нежную плоть своих умирающих возлюбленных. Педофилы, растлевающие детей. Террористы, взрывающие посольства. Сатанисты, приносящие в жертву младенцев. Убийцы, каннибалы, воры, домашние тираны, наркодилеры. Все проявления зла в мире. Всем этим безумием манипулировали и дирижировали щупальца демона, Возможно, Бог ценил свободу воли, если таковая вообще существовала. Но для этой твари человек был не больше чем марионетка, игрушка в его порочных развлечениях.
Фэррингтон был потрясен. Это был не Бог, а нечто гораздо лучшее. Другая форма совершенства. Идеальное зло. Нечто, что миллиардер понимал и более того, с чем мог соперничать. Он не обладал щупальцами, с помощью которых мог манипулировать умами человечества, но у него были другие ресурсы. Деньги, компьютеры, целая всемирная сеть. Своими средствами контроля он мог с легкостью превзойти стоявшее перед ним существо. Но это не помогло бы ему обратить на свою сторону ангелов. Для этого ему было необходимо больше власти. Он нуждался в способности контролировать разум и волю, которой очевидно обладала эта тварь.
— Научи меня, — произнес он.
18
Уэстмор понятия не имел, с чем ему предстояло столкнуться. Он миновал всего несколько дверей, освобождая религиозных лидеров из плена — по крайней мере, тех, кто еще не успел оказаться во власти «Метопронила " — когда увидел в конце коридора вспышку света и услышал голос, похожий на вопли проклятых. Он сразу же понял, что Фэррингтон вызвал нечто. И уж точно не Бога. Отперев последнюю дверь, он повернулся, чтобы броситься на звуки какофонии, и едва не был растоптан двумя высоченными альбиносами.
Гиганты с телами цвета платины пронеслись мимо него в комнату, из которой исходил уже затухающий свет. Уэстмор узнал их по описанию Брайанта. Ангелы. Схватив топор, он побежал вслед за ними. Страшно подумать, что может случиться с Брайантом, окажись он в той комнате с хозяином того жуткого голоса и этими гигантскими близнецами.
Фотограф успел сделать всего пару шагов, когда перед ним снова возник ангел. Вид у него был еще более неряшливый и потрепанный, чем прежде. Легкая небритость превратилась в полноценную бороду. Двойник Боба Дилана бросил на него сквозящий паникой взгляд. Жутко было видеть его у такого бессмертного существа, как он. Если уж он был напуган, то, что тогда говорить о Уэстморе?
— Торопись! — закричал ангел.
Поток чудовищных образов хлынул в его разум с такой силой, что Уэстмор покачнулся и едва не грохнулся на пол. Он увидел мир, где изнасилования, убийства и пытки были канонизированы, а невинность и любовь — превращены в зыбкое воспоминание. Это был мир, к которому шел Фэррингтон. Уэстмор взял себя в руки и, промчавшись мимо обугленного тела азиата, влетел в комнату. Когда он пробегал мимо монаха, глаза у того открылись и уставились прямо на него.
— Торопись! — прохрипел монах, потом содрогнулся, и его глаза снова закрылись. Уэстмор был уверен, что человек умер. Шагнув в то, что осталось от комнаты, он застал Фэррингтона за общением с демоном. Это была тварь, похожая на какую-то всплывшую из морских глубин анемону. Брайант стоял неподалеку, направив на демона пистолет. По выражению его лица было видно, что сознание покинуло его тело. Уэстмор схватил его за плечи и встряхнул.
— Джеймс! Джеймс, очнись! Ты должен застрелить Фэррингтона! Ты должен убить его!
Ангелы набросились на демона и впились в него своими длинными спиралевидными ногтями. Ногти сломались, едва коснувшись плоти твари. Тогда они вонзили в нее свои зубы и принялись отрывать от туловища куски. Тварь взвыла от боли. Тут Уэстмор понял, что они пытаются сделать. Они пытались оторвать щупальце, которое тварь запустила в голову Фэррингтону. Уэстмор. накинулся на демона с топором и тоже принялся рубить.
— Джеймс! Джеймс! Очнись!
С каждым взмахом топора из твари выплескивалась густая черная жижа. Демон отбивался, заполняя его голову наиболее мерзкими и страшными образами. В животе у Уэстмора закрутило, он покачнулся и выпустил длинную струю рвоты, долетевшую почти до самого коридора. Но топором размахивать он не прекращал.
— Я вижу! Я вижу! — кричал Фэррингтон, в то время, как демон заполнял его разум знанием истинного зла. Жирная, лишенная конечностей женщина, которая еще недавно отсасывала ему член, теперь ползла прочь, пытаясь добраться до двери. Фэррингтон схватил ее за волосы и притянул обратно к себе. Он впился пальцами ей в череп, и тот затрещал. Кровь хлынула у нее из носа, ушей, рта и даже из глаз. Он разорвал ей голову пополам, забрызгав мозговым веществом пол у себя под ногами. Тут ангелы набросились на него.
Отказавшись от попыток отчленить жесткую конечность демона, они схватили Фэррингтона и принялись отрывать ему голову от плеч с помощью зубов.
Уэстмор прыгнул вперед и взмахнул топором, готовый рассечь миллиардеру голову пополам. Но тут прозвучали выстрелы, и грудь мужчины разорвали пули. Уэстмор поднял глаза и увидел, что его коллега стоит над ним, направив пистолет на Фэррингтона, и всаживает тому в торс пулю за пулей.
— Я видел это. Я видел то, чем он пытался стать. Не понимаю, как, но я смог увидеть все.
Брайант стоял над мертвым миллиардером, все еще направив на него 9-миллиметровый пистолет, словно ожидая, что тот воскреснет.
— Это было настолько ужасно, мужик. Ты не знаешь, чем бы он стал. Я должен был убить его. Я не мог ему позволить… это было настолько ужасно… истинное зло.
— Знаю, мужик. Мы все видели. Все в порядке. Ты должен был убить его.
Брайант вдруг вспомнил про демона и повернулся, чтобы разрядить остаток обоймы в жуткую тварь, но та уже уползала прочь. Дым и огонь уже пробрались сквозь половицы и принялись поглощать дом.
— Черт! Я чуть не забыл про огонь! Тут скоро все вспыхнет! — закричал Уэстмор и бросился к двери. Коридор был уже затянут дымом. Стена огня медленно подбиралась к ним, отрезая путь к отступлению.
— Вот, черт! Мы в ловушке! Берегись!
Фэррингтон был еще жив. Его тело стало меняться. Оно ломалось и преобразовывалось. Превращалось в нечто, напоминавшее демона, которого они только что прогнали прочь. Из разорванной груди и живота выползли многочисленные щупальца и потянулись в сторону Брайанта и близнецов. Близнецы оскалили зубы, словно дикие звери, и яростно зарычали. Брайант повернулся и выстрелил. Одна пуля попала Фэррингтону в горло, разорвав гортань и застряв в позвоночнике. Пистолет щелкнул пустой обоймой. Фэррингтон улыбнулся, Он схватил журналиста одним из своих извивающихся отростков и швырнул в пылающий коридор.
— Нееееет!
Увидев, как тело Брайанта пролетело мимо, Уэстмор бросился ему на помощь. Он вытащил коллегу из огня как раз в тот момент, когда он уже начал кричать.
— Он все еще жив! Он все еще жив! — Брайант был близок к панике.
— Мы уже ничего не сможем с этим сделать. Нужно выбираться отсюда. Весь особняк горит!
Они заглянули в комнату и увидели, что Фэррингтон встал и широко раскинул руки, чтобы обнять близнецов. Щупальца вырывались из каждой точки его тела, они становились длиннее и толще. Он улыбнулся, когда ангелы бросились в его объятья, а потом заплакал, когда те впились в него зубами. Втроем они упали на пол, вцепившись в борьбе и пытаясь убить друг друга. Уэстмор схватил Брайанта, и они оба бросились по коридору прочь от огня.