[42].
Усадьба купца Беляева
Резные наличники
Главной достопримечательностью поселка является усадебный комплекс, до революции принадлежавший лесопромышленнику и купцу второй гильдии Сергею Никаноровичу Беляеву. Он включает в себя главный дом, хозяйственные постройки, контору и парк, композиционной осью которого является 70-метровая въездная липовая аллея, когда-то выложенная мраморными плитами. Чернозем для парка был специально привезен из южных районов Нижегородской области, однако бо́льшая часть тех самых беляевских лип до наших дней не дожила. Деревья, что вы видите сейчас, были посажены уже в советское время.
Отец купца, Никанор Васильевич, был зажиточным крестьянином, выкупившим себя из крепостной зависимости за год до отмены крепостного права. Он скопил небольшой капитал, давая деньги под проценты. Деловые качества Беляева-старшего передались и его сыну, родившемуся на рубеже 70–80-х годов XIX столетия. Повзрослев, Сергей Никанорович взял у предприимчивого родителя ссуду и купил у местных помещиков небольшой участок леса, который позже успешно реализовал. Поняв, что лесозаготовка – затея прибыльная, Беляев-младший всерьез занялся сплавом древесины и со временем стал известнейшим лесопромышленником региона.
В 1904 году купец приступил к возведению собственного дома – эффектно стилизованного деревянного терема с башенками и резными наличниками. На его крыше возвышался необычный для здешних мест архитектурный элемент – веранда, выполняющая функции смотровой площадки: отсюда Сергей Никанорович не только любовался на окрестные пейзажи, но и руководил строительством белян, которые располагались аккурат под ближайшим берегом Ветлуги. Рядового туриста этот факт может слегка озадачить, ведь в наши дни из-за песчаных заносов река протекает в удалении от усадьбы, и возникает закономерный вопрос: каким образом Беляев мог осуществлять надзор за рабочими с крыши своего дома? Однако сто лет назад русло Ветлуги проходило гораздо ближе к правому берегу, а значит, и к купеческой резиденции. Интересно, что терем Сергея Никаноровича даже визуально имеет сходство с беляной: была ли это задумка зодчего или случайное совпадение, сейчас уже сказать сложно.
Историческая роспись потолка
Каменное полуразрушенное здание на территории усадьбы – это бывший хозяйственный корпус, включавший конюшню, каретник, кухню и баню. Он пребывает в таком плачевном состоянии, так как в советские годы здесь находились коммунальные квартиры. До революции этот корпус соединялся с главным домом красивым и весьма основательным тесовым переходом, украшенным резными декоративными башенками. В нем также проживала прислуга.
Отличительной особенностью терема Беляева является разная высота потолков: низкие на втором этаже, где располагались спальни хозяев и чердак, и высокие расписные на первом, где принимали гостей. Сохранившаяся в двух комнатах историческая роспись плафона включает пейзажи, отражающие мотивы сплава леса в Поветлужье. В доме сохранились двери и паркет из темного мореного дуба, а также оригинальные печи (правда, в нерабочем состоянии).
Многие части терема были утрачены и, к сожалению, вряд ли подлежат восстановлению из-за отсутствия планов и чертежей. Бесследно исчезли выразительные балконы на северном и восточном фасадах. По непонятной причине было разобрано богато декорированное крыльцо-терраса, дополнявшее здание со стороны Ветлуги. Когда я впервые увидела это крыльцо на дореволюционных фотографиях, сразу представила, как теплым июльским вечером семья купца устраивала здесь чаепития с огромным самоваром. Сейчас же о былых временах напоминает только наглухо закрытая входная дверь в стене дома, ведущая в никуда.
Сергей Никанорович был человеком настроения и знал счет деньгам, однако это не мешало ему активно заниматься благотворительностью и помогать односельчанам. Когда он был в хорошем расположении духа, местные мужики приходили к нему с различными вопросами – могли даже попросить ссуду на развитие дела. Беляев с радостью проявлял щедрость, но лишь в том случае, если видел в человеке потенциал, предпринимательскую жилку. Если же проситель скромничал, жался, ему неловко было назвать настоящую цену, купец понимал, что ничего из этой затеи не выйдет.
Женился Сергей Никанорович рано и против воли родителей: его избранницей стала экономка, работавшая в доме его отца. Звали девушку Елизавета Петровна. Хотя этот брак так и не был благословлен и в нем не родилось детей, супруги, судя по всему, были счастливы: Беляев очень часто брал жену в деловые поездки по России, она стала ему верной помощницей.
Помимо лесозаготовок Сергей Никанорович также занимался стеклоделием: принадлежавший ему стекловаренный завод, расположенный в селе Успенском, выпускал бутылки, посуду и оконное стекло зеленоватого оттенка[43]. В разное время на реке Ветлуге функционировало 7 подобных предприятий: по существу, все они были кустарными, не имели никакой техники и держались на плаву только благодаря стеклодувам, которые из-за тяжелого физического труда к 50–55 годам частенько становились инвалидами. Интересно, что стекольных мастеров в Поветлужье называли «фараонами» – то ли потому, что за Египтом признавалось первенство в открытии стеклоделия, то ли из-за жары и большого количества песка на производстве.
В 1917 году грянула революция, которую Беляев, по понятным причинам, воспринял крайне болезненно: предприятия и терем купца были национализированы, а его самого вместе с женой выселили в маленький домик бывшего дьячка на улице Поповской (ныне Щукина). Из-за всех этих невзгод Сергей Никанорович впал в депрессию и достаточно рано умер. А вот его жена оказалась «крепким орешком» и прожила долгую жизнь: она скончалась уже после победы в Великой Отечественной войне, в 1947-м, и похоронена на местном кладбище. Говорят, что, уже будучи при смерти, Елизавета Петровна призналась, где зарыла семейные богатства, и позже в каком-то колодце нашли горшок с монетами…
После революции в тереме Беляева некоторое время находился райком партии, затем Дом пионеров и детский сад. С 1977 года (и до наших дней) в этом здании работает Воскресенский краеведческий музей. В его коллекции личные вещи Сергея Никаноровича и Елизаветы Петровны: два шелковых платка, чашка и войлочная печать с буквой Б (ее ставили на торце дерева, чтобы промаркировать беляевский лес). Остались также документы начала XX века – телеграммы и накладные. Сотрудники музея утверждают, что терем ни разу полноценно не реставрировали, а вот косметический ремонт делается по мере необходимости.
Деревня Галибиха, постоянное население которой сейчас насчитывает немногим более ста человек, согласно преданию, получила свое название в честь внучки Мирзы-хана татарки Галибы[44], против воли родителей убежавшей со своим русским возлюбленным в поветлужскую глушь. Вплоть до начала XIX столетия этот тихий уголок принадлежал различным представителям древнего дворянского рода Собакиных. Они приходились родственниками третьей жене Ивана Грозного Марфе Васильевне и оставили весьма противоречивый след в истории здешних мест[45].
С одной стороны, будучи владельцами крупнейших земельных наделов на Ветлуге, Собакины основали в этом краю несколько новых поселений (включая Галибиху) и перевезли сюда из других вотчин часть своих крепостных, внеся значительный вклад в развитие столь удаленной территории. Они также помогали беглым крестьянам и раскольникам, предоставляя им ссуды на обзаведение хозяйством, лес для постройки жилья и землю под пашню и сенокос. Тем не менее в Поветлужье до сих пор ходят легенды об ужасающих выходках помещика Петра Собакина, с садистской жестокостью наказывающего своих несчастных подданных и за малейшую провинность конфискующего их имущество.
В 1831 году владельцем Галибихи становится отставной офицер, участник Наполеоновских войн Николай Васильевич Левашов, выкупивший ее у наследников того самого крепостника-самодура вместе с десятками других деревень. Именно с этого момента и берет начало история усадьбы, которую вы видите на фотографиях.
Главный дом усадьбы, или «Старый дом»
Левашовы – разветвленный дворянский род, ведущий свое происхождение от принявшего православие немца Христофора Карла Дола, который в XIV веке жил в Пскове и Твери, служа великому князю. После крещения Христофор стал Василием, и вместе с новым именем ему были жалованы боярский титул и вотчина. Что касается фамилии благородного семейства, то она появилась благодаря правнуку Дола Александру Викуловичу: будучи леворуким, он получил прозвище «Леваш», а его потомки, соответственно, стали Левашовыми.
Строительство интересующей нас усадьбы началось в 1838 году, когда вторая дочь Николая Левашова Эмилия вышла замуж за талантливейшего инженера Андрея Дельвига. Оценив организаторские способности новоиспеченного зятя, Николай Васильевич решает завести вместе с ним дело в Поветлужье – заняться заготовкой леса и открыть там свечной завод. Предполагалось, что энергичный и честный Дельвиг будет вести хозяйство в огромном имении тестя и параллельно обустраивать собственное родовое гнездо в деревне Галибиха, которую Левашов обещал ему отписать.
Выбрав место для своей будущей усадьбы на заросшем диким лесом высоком ветлужском берегу, Дельвиг очень быстро составил ее детальный проект и лично руководил всеми работами. Он заложил фундамент первого двухэтажного деревянного дома с полукруглыми «венецианскими» окнами, разбил парк, а также высадил вдоль Ветлуги аллею белых ив (ветел), которые закрепили русло реки и не давали ей дальше размывать обрыв. В общем, Андрей Иванович намеревался всерьез осесть в Галибихе и даже записался в Дворянскую книгу Макарьевского уезда Нижегородской губернии. Однако судьба вмешалась в его планы…