К примеру, в домовое убранство Самары прочно вошел образ коня. Если в деревне он служил фасадным завершением конькового бревна и был популярным скульптурным украшением жилища, то в городской застройке этот образ находит иное воплощение. Мы видим ряды кронштейнов в форме конских голов, которые поддерживают карнизы многих самарских особняков. Характерная для народного искусства неоднозначность прочтения образа тоже отражается в городской домовой резьбе. Кронштейны с растительными мотивами при внимательном, детальном рассмотрении могут оказаться изображениями животных или птиц, и вместо S-образного цветочного стебля мы вдруг с удивлением обнаружим изящный изгиб лебединой шеи.
Архитектурный облик города складывался в период расцвета эклектики и модерна, но деревянный модерн выглядит в Самаре иначе, чем, скажем, в Сибири, и проявляется в основном в декоре. Если в Томске в то же время возводились масштабные срубовые постройки со сложными объемно-пространственными решениями, эркерами, башнями, асимметричными фасадами, то самарские терема выглядят намного скромнее. Объясняется это тем, что на сибирские города не распространялся целый ряд ограничений строительного устава, действовавших в центральной России, да и дешевого леса там было в избытке. В Самаре же доходные дома и особняки гораздо чаще сооружались из камня, а деревянные постройки имели существенно меньшие размеры из-за соответствующего законодательства.
Самым плодовитым и талантливым архитектором дореволюционной Самары был Александр Александрович Щербачев: он проработал в городе почти четверть века и создал больше ста проектов жилых, общественных, промышленных и культовых зданий, без которых сейчас немыслим облик исторического центра. Издаваемый в царской России журнал «Зодчий» писал, что именно «с приобретением» Щербачева Самара стала обогащаться более художественными постройками, коими ранее не блистала. Неудивительно, что все три самарских терема, отобранные мной для книги, являются наследием этого выдающегося мастера.
Будучи москвичом по рождению и купцом по происхождению, Щербачев окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества и Императорскую академию художеств. Годы его учебы и практики совпали с периодом, когда русское искусство было во власти эклектики и умению архитекторов работать в различных стилях уделялось большое внимание. Именно поэтому Александр Александрович одинаково виртуозно проектировал здания, выдержанные в формах барокко и готики, ренессанса и русского стиля. Трудился он и в области оформления интерьеров, создавал лепнину и скульптуры. Щербачев постоянно присутствовал на стройках, обладал прекрасными организаторскими способностями, разбирался в строительных материалах и умел добиваться от подрядчиков полного и точного воплощения своих замыслов. Немудрено, что в 1889 году самарский городской голова Петр Алабин приглашает его в Самару для осуществления надзора за возведением Кафедрального собора[86].
Перебравшись на волжские берега, Щербачев не только занимает должность городского архитектора, но и устраивает личную жизнь, обвенчавшись с дочерью Алабина, Александрой. Молодая семья обосновалась в доме на Казанской улице, где зодчий со временем открывает свою частную мастерскую. Так как в провинциальной Самаре существовал особый спрос на сооружения в русском стиле, бо́льшая часть построек Щербачева (около 60 деревянных и каменных объектов) отсылала именно к этому направлению в архитектуре. На творческое сознание мастера сильнейшее влияние оказали работы Ивана Ропета и Виктора Гартмана, пробудившие в нем большой интерес к национальным традициям.
Дом дворянина Юлия Поплавского
Наличники во дворе. Чтобы попасть сюда, нужно пройти через резные ворота
В своих проектах Александр Александрович использует те же архитектурно-композиционные и стилистические приемы. Для них свойственны сильные декоративные акценты на фасадах, острый силуэт, завершения различной формы и высоты. Терема Щербачева представляют собой деревянные сооружения с прорезными узорами, живописными крышами, выразительными шатрами, разнообразными дверями и окнами, орнаментированными наличниками и навесами. При создании резного декора архитектор черпал вдохновение в народных вышивках и полотенцах.
Пожалуй, самый колоритный самарский терем Александр Александрович построил для дворянина Юлия Иосифовича Поплавского. Он был помещиком, который получил в наследство имение с озером в Мало-Малышевской волости Бузулукского уезда, а также владел землями в Старо-Буяновской волости Самарского уезда. В конце 1890-х Поплавский выгодно продал почти все свои земельные наделы Крестьянскому поземельному банку, и его бывшие угодья арендовали крестьяне, проходящие в документах как «Поплавское крестьянское товарищество». Полученные от продажи деньги Юлий Иосифович вложил в строительство в Самаре доходных домов и обустройство собственных лавок. Он также занимался ростовщичеством и махинациями с лесом[87].
В 1899 году Щербачев разработал для Поплавского проект двухэтажного деревянного особняка, который должен был быть сооружен на принадлежавшем помещику дворовом месте – между бакалейной лавкой В. А. Кичаева и гостиницей «Театральная» на Саратовской улице (ныне улица Фрунзе). По просьбе Юлия Иосифовича архитектор создал здание, напоминавшее хозяину его мало-малышевскую усадьбу. Оно было выполнено в русском стиле и гармонично смотрелось на фоне расположенного поблизости Самарского драматического театра – эдакого кирпичного теремка[88].
Строительство было завершено в 1900 году с некоторыми отступлениями от первоначального проекта. Шатровые завершения стали выше, а флюгера были вмонтированы в гигантские массивные металлические шпили, что придавало, по сведениям газеты «Самарский курьер», «стремительный характер искусному дворцу господина Поплавского». По бокам главного фасада были устроены два входа, акцентированные нависающими над ними балконами. С южной стороны к дому примыкали великолепные деревянные проездные ворота с калиткой, украшенные щипцом с пропильной резьбой. В пристрое со двора находились кухня, лестница, клозет и хозяйственные помещения. Цоколь здания выложен известняком.
Спустя несколько лет после смерти Поплавского, в годы Гражданской войны, на все его недвижимое имущество, перешедшее к сыну, был наложен арест за долги. В 1919 году бывший дом Юлия Иосифовича на Саратовской улице был муниципализирован. В 2000-х годах он горел, но сейчас полностью восстановлен.
Адрес: ул. Фрунзе, 171.
Еще один красивейший терем авторства Щербачева стоит сейчас в окружении современных многоэтажек на улице Самарской. В наши дни она проходит через исторический центр, но на момент постройки здания здесь была городская окраина и велась торговля дровами, сеном, скотом и кожами. В 1898 году мещанин Михаил Дементьевич Маштаков, который позже «дорастет» до купца второй гильдии, приобретает в этом районе усадьбу, располагавшуюся близ Воскресенской площади. Спустя некоторое время он обращается в Самарскую городскую управу с просьбой разрешить ему возвести на своем участке двухэтажный деревянный дом.
Сохранились сведения, что еще до постройки своего знаменитого терема Маштаков держал чайное заведение, а у его жены, Ольги Ивановны, был склад по оптовой продаже бакалейных товаров на Воскресенском базаре. С 1898 года Михаил Дементьевич арендовал у города купальню возле Струковского сада и сдавал ее в субаренду, неплохо, видимо, на этом зарабатывая. Позже, в 1900-х, Маштаков основал два алебастровых завода в Самаре и Винновке, где производили штукатурный алебастр, гипс для декоративных работ, подоконники, материал для скульптурных работ и прочую продукцию. А в 1910-х он также открывает кирпичное предприятие и магазин с хлебопекарней в Иващенково (нынешний Чапаевск). В интернете купца Михаила Маштакова часто путают с его однофамильцем, крупнейшим строительным подрядчиком, владельцем кирпичных заводов и лесопилок, гласным городской думы и кандидатом в члены IV Государственной думы Павлом Никитичем Маштаковым. Но это два разных человека[89].
Пропильная резьба наличников
Оформление крыльца
Терем Маштакова сейчас занимает галерея «Заварка»
В 1899 году архитектор Щербачев разрабатывает для Михаила Дементьевича проект деревянного двухэтажного дома с симметричным фасадом. По бокам располагались шатры, а по центру – треугольный фронтон. Здание было обшито тесом и декорировано пропильной резьбой, окна обрамлялись наборными точеными колоннами. При сравнении чертежей и построенного особняка видно, что он был сделан не строго по проекту. Выдержано лишь общее объемно-пространственное решение, а в декоративном оформлении присутствует немало отступлений, особенно в облике башенок. Скорее всего, это было не самодеятельностью подрядчиков, а происходило с участием самого архитектора, потому что в итоге решение фасада выглядит вполне профессионально. В трактовке архитектуры дома видно влияние классицизма, когда на каноническую в целом композицию нало жено богатое убранство в русском стиле[90].
Чтобы удешевить строительство, Маштаков взял в аренду у города два участка для торговли строевым лесом на берегу реки Волги. В то время так поступали многие рачительные хозяева или застройщики. Когда через пять месяцев задача была решена, он отказался от обоих торговых мест. К 1902 году усадьба Михаила Дементьевича представляла собой уже достаточно большой комплекс, занимавший угловую часть квартала: она включала интересующий нас двухэтажный терем, а также каменный дом, полукаменный дом, деревянный дом и деревянные службы (все эти постройки сейчас утрачены)