в провинции Хлебная биржа, где можно было встретить весь цвет приволжского купечества. С низовьев Волги шли к Рыбинску тяжеленные баржи, полные зерна: здесь товар перегружали на небольшие суда, пригодные для плавания по мелководью, и отправляли дальше, в столицу и северные регионы.
В теплое время года, с началом навигации, население города увеличивалось в несколько раз: в поисках работы сюда стекались десятки тысяч бурлаков, разговаривавших между собой на особом упрощенном наречии, которое «дамам слушать не полагалось». Они собирались в артели на центральной площади Рыбинска и торговались с купцами за подряд. Чтобы зафиксировать договоренность, хозяин доставал строганые палочки и разламывал их на две части: одна оставалась у него, другая отдавалась бурлаку. Это был главный «документ» при расчете: если половинки совпадали, рабочий получал деньги[135].
Одним из самых распространенных типов судов, передвигаемых бурлаками, являлась волжская расшива. Испокон веков это парусное плоскодонное судно покрывали затейливой резьбой, которая, как считалось, помогала кораблю подняться против течения[136]. Занимались подобным украшательством лучшие мастера по дереву: под их руками оживали фантастические львы и русалки-фараонки, расцветали диковинные цветы, колосились травы[137]. Иногда в орнамент вплетались надписи религиозного содержания, вроде «Бог – моя надежда», а на корме можно было увидеть фамилию хозяина[138].
Интересно, что корабельная «резь» на расшивах часто расписывалась, причем помимо обычных красок художники использовали позолоту и серебро. Писатель Николай Боголюбов, видевший эти суда воочию, писал, что они самые красивые на Волге. «На носу обыкновенно рисуют либо глаза сирены, либо иные чудовища, а борта изукрашены резьбой, около которой, кроме топора, не трудился никакой другой инструмент»[139].
Когда в 1870-е годы пароходы с металлической обшивкой вытеснили с Волги и Шексны деревянные барки, необходимость в услугах резчиков отпала, и мастера «перенесли» свое искусство на берег. Они стали украшать собственные избы и дома состоятельных заказчиков, в результате чего в рыбинском деревянном зодчестве наступила тридцатилетняя эпоха великолепных кружевных наличников – эдакий ренессанс дерева как строительного материала[140]. Как раз в это время в провинции распространяется мода на русский стиль, который был максимально далек от классического аскетизма, зато очень близок к старинной традиции резных теремов и ярославскому храмовому зодчеству XVII века. Разумеется, разбогатевшие рыбинские купцы не могли остаться к нему равнодушными.
Один из самых интересных деревянных купеческих особняков в русском стиле находится недалеко от рыбинского железнодорожного вокзала. Этот район начал активно застраиваться в последнюю треть XIX – начале XX века, после открытия Рыбинско-Бологовской железной дороги. Город в ту пору переживал бурный экономический расцвет.
Великолепный терем, расположенный на пересечении улиц Пушкинской (ныне Пушкина) и Бабарыкинской (Плеханова), принадлежал купцу Семену Гордеевичу Гордееву. Изначально здание представляло собой обычный усадебный флигель, но в 1900-х купец реконструировал его по случаю свадьбы любимой дочери. Он надстроил терем вторым этажом и дополнил его выразительными башнями, балконами и резным декором, в результате чего стоимость дома значительно выросла: если в 1905 году он оценивался в 104 тысячи рублей, то два года спустя цена составляла уже 254 тысячи.
Терем состоит из двух прирубленных друг к другу частей[141]. Два высоких граненых шатра возвышаются над углами здания. Они имеют сложное завершение в виде крещатой бочки с коваными шпилями и усложнены слуховыми окнами на всех четырех гранях. Украшением дома служат роскошные узорчатые наличники в стиле нарышкинского барокко.
Биография Семена Гордеева до сих пор во многом покрыта мраком: вероятнее всего, он происходил из низших сословий, но со временем сколотил капитал на торговле хлебом и сделках с недвижимостью, став богатым домовладельцем. Купец дважды вступал в брак. Его первая супруга, Евдокия Федоровна, скончалась в 1891 году от порока сердца. Практически сразу же 58-летний Гордеев женится повторно на состоятельной мещанской вдове Марии Александровне Афанасьевой 36 лет от роду.
Мы также знаем, что купец занимался благотворительностью. В начале 1893 года он пожертвовал одной из церквей Рыбинского уезда икону Божией Матери в резном дубовом киоте общей стоимостью 200 рублей. За это ему было «преподано благословение» архиепископа Ярославского и Ростовского.
Умер Семен Гордеевич 17 сентября 1905 года. Он был похоронен на Георгиевском кладбище Рыбинска вместе с первой женой Евдокией. После кончины купца газета «Ярославские епархиальные ведомости» опубликовала его духовное завещание. Согласно этому документу, Гордеев распорядился передать 200 рублей в рыбинский Спасо-Преображенский собор, 200 рублей – в Георгиевскую церковь, 200 рублей – в Софийский женский монастырь и 600 рублей – в Сретенскую церковь.
Терем купца перешел к его дочери и до революции использовался как доходный дом. Помещения в нем были проходными, анфиладного типа: можно было арендовать любое количество комнат – в зависимости от состава семьи и необходимости. Хозяйка жила в северной части здания. Часть первого этажа занимала бакалейная лавка, куда вел отдельный вход. Подвал также отдали под нужды магазина (значительно позже, накануне «перестройки», здесь были обнаружены два кресла, которые, судя по всему, являлись приданым Гордеевой).
В советское время в тереме устроили коммуналки: люди ютились в небольших каморках, единственный туалет и кухня на весь дом располагались на втором этаже. Во дворе держали свинью, которая чувствовала себя здесь хозяйкой: она иногда заходила внутрь и могла спокойно лечь на чей-то диван. Чтобы обогреть помещения, последней живущей здесь семье приходилось дважды в день топить изразцовые печи, но тепла все равно не хватало. Утром было невозможно умыться, потому что вода попросту замерзала[142].
Дом купца Гордеева
Постепенно здание обветшало и пришло в аварийное состояние: полы полностью сгнили, расстояние от земли было минимальным, дерево в рамах походило на торф от многолетнего воздействия конденсата[143]. Не могло не сказаться на внешнем облике терема и его расположение на перекрестке с оживленным движением – особенно принимая во внимание тот факт, что транспортный поток на улицах Пушкина и Плеханова с начала XX века существенно вырос. Городская пыль и копоть десятилетиями оседали на стенах деревянного здания, медленно разрушая его. Последней каплей стала запущенная возле дома в 1978 году троллейбусная линия…
Когда в 1980-х жильцов в количестве 52 человек окончательно расселили, терем начали активно ломать, и отреставрировать его традиционным способом уже не представлялось возможным. Чтобы хоть как-то отсрочить момент сноса, в бревнах делались отверстия, куда вставлялись балки, пронзающие здание насквозь. Именно в этот переломный момент рыбинскому художнику Александру Жданову пришла в голову очень смелая мысль: а что, если построить дом заново, сохранив его исторический облик, но при этом внутри сделать несколько просторных квартир, соответствующих современным представлениям о комфорте?
Амбициозный проект вызвал в городе бурную полемику: на первых порах все кому не лень критиковали подобный подход к сохранению культурного наследия. Однако со временем, благодаря участию историка и общественного деятеля Людмилы Марасиновой, идея все-таки нашла поддержку у общественности. Спасло здание то, что официально памятником архитектуры оно не являлось, и потому его реконструкция могла допускать определенные вольности. В конце концов, Рыбинску, как крупному туристическому центру, были нужны не гниющие развалюхи, а привлекающие внимание достопримечательности.
В инициативную группу, занимавшуюся восстановлением терема, входило шестеро художников. Они приступили к работам осенью 1987-го, огородив досками строительную площадку. Сруб разобрали, сняли сохранившиеся наличники и архитектурный декор. Так как оригинальный терем был расположен фактически на тротуаре, очень близко к краю проезжей части, было принято решение передвинуть его на несколько метров вглубь улицы. Там дом вновь собрали, но уже вокруг кирпичной кладки. Очень помог мастерам найденный в архиве документ с обмерами каждой части здания.
Разумеется, во время реставрационных работ рыбинские художники столкнулись с большим количеством трудностей. Не имея архитектурного или строительного образования, они были вынуждены решать вопросы, далекие от сферы их профессиональной компетенции. Мастера собственноручно закладывали фундамент, таская тяжеленные кирпичи и цементную смесь. Самостоятельно крыли крышу и изготавливали черепицу, которая должна была походить на оригинальную. Они реконструировали сложнейшие деревянные элементы и резной декор. И все это в условиях тотального дефицита стройматериалов.
Терем на улице Александровской в Заволжье
Один из членов инициативной группы – специалист по дереву Юрий Первов – рассказывает, что особенно много времени потребовалось на восстановление башен, у которых была очень замысловатая конструкция. Еще одной непростой задачей стал орнамент наличников: их деревянное кружево к тому моменту успело превратиться в труху, и художнику пришлось зарисовывать с аутентичных наличников отдельные части узоров на гигантском листе фанеры, воссоздавая полную картину при помощи трафарета.