Всего за 20 минут можно добраться из Красных Ткачей в Ярославль – один из самых красивых городов Золотого кольца, исторический центр которого входит в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО. Именно ярославские храмы XVII века послужили главным источником вдохновения для архитекторов XIX столетия, строивших каменные и деревянные сооружения в русском стиле.
В Ярославль мало кто приезжает ради деревянных теремов, но они там тоже есть. Скорее записывайте адреса: ул. Пушкина, 11 и 13; ул. Республиканская, 15 и 31; ул. Советская, 28 и 26; ул. Флотская, 1А.
Рязанская область
Терема Рязани
Когда смотришь на дореволюционные фотографии Рязани, перед глазами предстает эдакий сказочный резной град, сплошь застроенный причудливыми кружевными теремками. Сразу становится понятно, почему побывавший здесь в 1920-е годы Константин Паустовский писал: «Рязань мне очень понравилась – из всех городов это самый русский – весь деревянный, с петушками, крылечками, геранью и громадными липами…» Причиной тому стала невероятная любовь рязанских купцов к русскому стилю, получившему широчайшее распространение в местной архитектуре.
Вы удивитесь, но деревянная Рязань погибла вовсе не в советское время: аж до 2000 года исторический центр города выглядел как музей под открытым небом![174] А потом что-то пошло не так… Ажурные домики сносили, чтобы построить на освободившемся месте безликие многоэтажки, их доводили до чудовищного состояния, годами отсрочивая капитальный ремонт. Памятники деревянного зодчества, которые могли бы привлечь в Рязань тысячи туристов, попросту сгнивали, превращались в труху, разрушались из-за непредвиденных пожаров (или поджогов?). Тем не менее часть исторической застройки каким-то чудом дожила до наших дней, и мы все еще можем прогуляться по нескольким старинным улочкам, сохранившим колорит той самой купеческой Рязани.
По характеру облика деревянные дома Рязани можно разделить на три группы. Первую составляют постройки, монументальные формы которых возникли под влиянием каменной архитектуры и художественных традиций классицизма. Ко второй можно отнести дома, характерные обилием пропильной резьбы и сложным объемно-пространственным решением: ее истоком послужил родившийся в профессиональной архитектуре «ропетовский» стиль, или «стиль подмосковных дач». Такие дома могли позволить себе богатые купцы и дворяне. К третьей группе относятся теремки с пропильной резьбой, орнаменты которой идут от народного творчества. Эти домики размером поменьше и украшены не так богато, как упомянутые выше. Принадлежали они в основном людям из мещанского сословия и купечества, вышедшим из крестьян. Строились подобные здания без архитектора, зачастую приглашенными плотниками из села или уезда, где заказчик жил ранее сам или имел родственников[175].
Нас с вами в первую очередь интересуют дома второй группы – та самая «ропетовщина». В Рязани этот стиль воплотился как в архитектуре жилых зданий, так и в общественных постройках – школах, клубах, училищах, приютах. Наиболее часто встречающиеся в их оформлении элементы – это впечатляющих размеров бочки, шатровое завершение кровли, шатер-епанча, богато украшенные крыльца и роскошная декоративная резьба на фасадах. Все эти строения за счет достаточно высоких архитектурных элементов, свойственных псевдорусскому стилю, так или иначе становились доминантами в застройке улиц.
Источником вдохновения для рязанских зодчих стал альбом «Мотивы русской архитектуры», о котором я подробно рассказывала во введении к этой книге: сказочные эскизы Ропета и Гартмана обретали материальную форму под руками местных мастеров, и сейчас, гуляя по городу, вы словно перелистываете страницы того самого альбома. Несмотря на некую «чрезмерность» в убранстве подобных домов, сухая точность исполнения дает почувствовать «почерк» не заурядного ремесленника, а артели, использовавшей чертежи архитекторов-профессионалов[176].
Кстати, плотники в Рязанской губернии были первостатейные и издавна славились на всю Россию. Уходя на работу, они засовывали свой топор за кушак: пояс под тяжестью орудия труда становился перекошенным, отчего и пошло выражение «Рязань косопузая». Говорят, что при строительстве они часто обходились без единого гвоздя и переносили в дерево те образцы, которые почерпнули в повседневной жизни. К примеру, в деревянных орнаментах использовались мотивы расшитых концов полотенец, традиционных для севера Рязанской губернии, или кружев, в плетении которых рязанским мастерицам не было равных.
Рязань, наряду с Москвой и Тверью, стала одним из первых русских городов, где оседало иноземное население. В основном это были немцы-лютеране из северной и северо-восточной Германии – военные, врачи, аптекари и ремесленники, которые селились в Немецкой (Пушкарской) слободе. После того как в 1780 году Екатерина II утвердила первый «регулярный» план застройки Рязани, Немецкая слобода оказалась включенной в городскую черту, и здесь прошла новая улица – та самая, что сейчас зовется улицей Щедрина[177].
Улицу эту несколько раз переименовывали: изначально она называлась Седьмая, затем Нагорная (так как круто поднималась на холм от речки Парфеновки), в начале XIX века стала известна как Абрамовская (поскольку самым лучшим домом на ней был дом правителя канцелярии губернатора Абрамова) и, наконец, в 1928 году ей было дано имя знаменитого писателя Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина, который при Александре II служил в Рязани вице-губернатором и управляющим губернской Казенной палатой.
Интересующая нас усадьба Попова занимает прямоугольный в плане участок по западной стороне улицы Щедрина: изначально она включала три жилых дома (№ 19, 21, 23), хозяйственную постройку с каретным сараем и конюшней, амбар, беседку, поглощающий колодец для сточных вод, а также водозаборную скважину с механическим насосом. На участке росли ели, два каштана, орешник, черемуха, жасмин. В саду были посажены яблони, груши, смородина, малина и крыжовник. По периметру имение обрамляли липы и вязы, которые «защищали» плодовые деревья от ледяного ветра, препятствуя их вымерзанию.
Эта усадьба была электрифицирована одной из первых в Рязани. Погреба в ее хозяйственной части до революции использовали как ледники: для этого в конце зимы туда сбрасывали снег, который летом медленно таял и, превращаясь в воду, стекал в яму, вырытую в углу погреба. Получался своеобразный аналог холодильника, где хранили мясо и картошку.
Хронологию строительства усадебного комплекса можно проследить по найденным в городских архивах документам. Согласно этим источникам, дома № 21 (главный корпус) и № 19 (флигель) были возведены по заказу некой Марии Карловны Кривцовой в период с 1875 по 1881 год. «Один дом в 12 комнат занят владелицей и может приносить в год доход 720 рублей, другой, в 8 комнат, сдается в найм за 420 рублей». В качестве образца для проектирования этих зданий выступил альбом «Мотивы русской архитектуры».
Сравнивая детали богатого резного убранства с таблицами в альбоме, легко увидеть очевидное сходство: взять хотя бы кружевные наличники и очелья на окнах, точно повторяющие книжные эскизы. Другой пример – экзотические аллигаторы на причелинах, которые, к сожалению, не сохранились до наших дней. Благодаря этой детали 21-й дом в народе был известен как «Дом с крокодилами». Кстати, по первоначальному замыслу архитектора главный корпус и флигель связывали роскошные ворота, но сейчас они утрачены.
В 1895 году два упомянутых здания уже принадлежали другому владельцу – генерал-майору Ивану Андреевичу Соболеву, а начиная с 1898 года имение перешло к потомственному дворянину, сыну статского советника, инженеру-механику Петру Михайловичу Попову. Именно он в начале XX века выкупит дом № 23 и консолидирует все три особняка с хозяйственными постройками и садом в единую усадьбу.
Флигель усадьбы Попова (дом № 19)
Петр Михайлович окончил Императорское Московское техническое училище, правопреемником которого в наше время является Московский государственный технический университет имени Баумана. Он учился в ИМТУ в период его расцвета, когда учебное заведение находилось под особым покровительством императора Александра II. В то время при училище было создано Политехническое общество, члены которого читали лекции по пропаганде достижений науки и техники, а немногим ранее по инициативе вуза был основан Политехнический музей как центр технической мысли.
Попов получил диплом в 1881 году, после чего почти на протяжении пятнадцати лет данные о нем отсутствуют. В некоторых документах он значится как строитель Московско-Казанской железной дороги, которая появилась в 1891 году в результате реорганизации Московско-Рязанской железной дороги. Судя по всему, он занимал должность начальника дистанции на станции Рязань, где руководил работами по ремонту и содержанию в исправном состоянии железнодорожных путей.
12 октября 1907 года 52-летний Петр Михайлович вступил в брак с 47-летней Анной Петровной Васильевой. Поручителем жениха был студент Московского Инженерного училища Николай Петрович Попов: вероятнее всего, он приходился Попову-старшему сыном – незаконнорожденным или от неизвестного, более раннего брака. Также у Петра Михайловича была приемная дочь, Софья Петровна, которая позже вышла замуж за губернского секретаря Григоревского и получила в приданое от приемного отца тот самый усадебный комплекс на улице Щедрина.
В начале XX века в издательстве С. С. Шемаева вышла открытка с изображением усадьбы Попова как наиболее примечательной для Рязани: в ее архитектуре формы русского стиля причудливо переплетались с классицистическими элементами, свойственными каменным постройкам. На этом изображении отлично видны все три жилых дома: они одноэтажные, бревенчатые, обшиты тесом и окрашены. Их уличные фасады насыщены мелкой накладной, глухой и пропильной резьбой, украшающей карнизы, оконные наличники, слуховые окна.