[13].
После революции и до конца 1980-х годов в тереме Каликиных размещалось родильное отделение больницы. Сейчас здесь находятся различные организации. Что касается потомков фабрикантов, то галичанам хорошо знаком внук Алексея Алексеевича – Олег Иванович Каликин, автор 25 сборников рассказов о Галиче и людях, здесь живущих.
Адрес: ул. Свободы, 49.
В Галиче частично сохранился редчайший комплекс укреплений трех крепостей разных исторических эпох. На его примере мы можем наблюдать, как развивалась фортификационная инженерная мысль на протяжении нескольких столетий. Именно поэтому я рекомендую прогуляться по городу с гидом Галичского краеведческого музея, который покажет вам все самые живописные места. Кстати, экспозиция музея тоже представляет большой интерес и включает фрагменты знаменитого «галичского клада» – ритуальные предметы древнего шамана, обнаруженные в 1836 году в окрестном селе.
Заказать экскурсию и узнать все подробности можно в группе музея в социальной сети ВКонтакте или на сайте Костромского музея-заповедника.
Пройдитесь по набережной Галичского озера и загляните на улицу Свердлова, где еще сохранилась деревянная застройка Рыбной слободы. Рассказывают, что после крестьянской войны под руководством Емельяна Пугачева Екатерина II выслала в Галич 50 семей казаков-староверов, участников тех событий, и именно они первыми стали заниматься в городе артельной рыбной ловлей[14].
Из памятников деревянного зодчества вашего внимания также заслуживают дом Богомолова (ул. Ленина, 49) и дом с башенками (ул. Подбельского, 24).
Выражаю признательность краеведу Татьяне Алексеевне Смирновой за помощь в работе над главой о теремах Галича.
Терема Костромы
Чтобы увидеть главную архитектурную изюминку Костромы, недостаточно просто гулять по местным улочкам: нужно взглянуть на них с высоты птичьего полета. Таким красивым веерным планом в России могут похвастаться лишь единицы городов. Легенда гласит, что подобный облик исторический центр обрел из-за каприза Екатерины II. Якобы она уронила раскрытый веер на карту с изображением Волги и сказала: «Так и стройте». Но, разумеется, это лишь народная байка. В реальности поводом для разработки нового генерального плана стал страшный пожар 1773 года, а сама императрица посетила город еще за шесть лет до бедствия, и на тот момент ни о какой перестройке речь не шла. Важно также понимать, что в результате градостроительной реформы была лишь заново упорядочена старая радиально-кольцевая планировка. То есть костромской «веер» – это не инновация времен Екатерины, а наследие минувших дней[15].
Перенесемся на столетие вперед и посмотрим, что представляла собой дореволюционная Кострома в самом начале XX века. В городе все еще не было водопровода, и банный вопрос составлял для местных жителей «истинную трагедию». Вместе с проблемой помывки остро стояла проблема стирки одежды. Ни в одном из поволжских городов не было так много женщин, полоскавших белье в реке, как в Костроме. Освещение домов горожан также оставляло желать лучшего, ведь лишь малая часть учреждений имела собственные электроустановки – да и те не отличались достаточной мощностью. На улицах в вечернее время было весьма неуютно, так как заправленные скипидаром фонари светили крайне тускло. Только с приходом зимы ярко-белый снег компенсировал недостаток освещенности[16].
Деревянная архитектура Костромы второй половины XIX – начала XX века представляла собой разреженную усадебную застройку с огородами и садами. При этом незастроенные усадьбы иногда превращались в пустыри, заросшие дикой растительностью. Они имели непрезентабельный внешний вид с длинными заборами вдоль главной улицы города. Разумеется, это не устраивало местные власти, поэтому на подобных пустырях разрешалось селиться. С 1860-х в Костроме входят в моду особняки с боковым крыльцом и парадными дверьми, выполнявшими не функциональное, а декоративное назначение. Такой прием использовался для большей представительности и получил распространение в подражание богатым доходным домам Москвы и Петербурга[17].
Дом Кравченко на улице Свердлова
Трехэтажная башенка изначально была четырехэтажной и завершалась шатром
В Костроме доходные дома тоже имелись и отличались более крупным размером, чем усадебные. Как правило, они возводились высотой в два этажа, но не нарушали целостности регулярной классической застройки. Их открытые срубы далеко не всегда обшивались тесом, зато украшались деревянным кружевом. Не секрет, что Верхнее Поволжье было местом сосредоточения больших плотничьих артелей и одним из древнейших очагов художественной резьбы по дереву. Здесь в разное время развивалась иконостасная, глухая и выемчатая, пропильная резьба. В Костромской губернии было много опытных мастеров по отделке фасадов и интерьеров. Они занимались отхожим промыслом в столице, крупных городах и селах России. Именно через работы артельных мастеров, украшавших особняки богатых домовладельцев, разные типы резьбы проникли в декор жилых построек.
Узор резных балконных ограждений также отличается от оригинального
Два самых красивых костромских терема были сооружены архитектором Аркадием Евтихиевичем Смуровым. Он был выпускником Иваново-Вознесенского реального училища Шуйского уезда и Института гражданских инженеров. Смуров принимал участие в строительстве Костромской железной дороги. С целью ознакомления с лучшими образцами построек Западной Европы посетил Рим, Париж, Вену, Берлин Кёльн. Увлекался театром и состоял директором драматического отдела Костромского общества любителей музыкального и драматического искусства, утвержденного министром внутренних дел. Поступив на службу в костромское губернское правление, работал сначала младшим инженером, затем младшим архитектором. После внезапной смерти городского архитектора Костромы Илиодора Загоскина исполнял его обязанности, но официально в должности утвержден не был[18].
Случившийся в 1887 году пожар, опустошивший северную часть Костромы, доставил Смурову много работы по восстановлению и постройке жилых домов и общественных зданий. Также ему приходилось завершать начатые Загоскиным проекты: к примеру, он осуществлял надзор за строительством грандиозного комплекса костромского духовного училища, фасады которого, однако, обработал уже на свой вкус. А вот ночлежный дом купца Федора Чернова был детищем Смурова от начала и до конца: этот дом на 250 мест со «сводами на рельсах» (сводами «Монье»), асфальтированными полами, чугунными лестницами и навесом над белокаменным крыльцом был спроектирован Аркадием Евтихиевичем совершенно безвозмездно. Помимо служебных занятий архитектор занимался страховым делом и состоял агентом «Русского страхового от огня общества»[19].
Резное оформление крыльца
Наличники главного фасада
Выполняя заказы преимущественно на каменную застройку, Смуров выступал приверженцем «деревянной Костромы». В 1888 году им был возведен деревянный дом для присяжного поверенного Н. К. Кравченко, выполненный в типичном ропетовском стиле. Здание располагалось на Александровской улице (ныне Свердлова) и привлекало внимание многочисленными башенками и балкончиками. Забегая вперед, скажу, что в 1905 году в этом тереме снимал квартиру Михаил Кедров, один из руководителей Костромской боевой дружины и впоследствии крупный деятель коммунистической партии. Также сюда был перевезен из Ярославля большевик Николай Подвойский: во время демонстрации он был зверски избит черносотенцами, которые потом хотели его найти и добить. Через несколько дней к Кедровым все же нагрянула полиция, произвела обыск и увезла тяжелобольного Подвойского в костромскую тюрьму[20].
Терем на улице Симановского
В 1891 году Смуров строит еще один теремок – собственный дом на улице Костромской (ныне Симановского). Этому сооружению предназначалась роль образца, показывающего горожанам красоту деревянных зданий и демонстрирующего творческие возможности архитектора. Дом имеет сложную планировку, а его наружный декор, особенно на правом боковом фасаде, буквально перенасыщен резьбой. На примере этого здания и терема Кравченко Смуров сделал попытку внедрения в практику городской застройки двухэтажных многоквартирных деревянных домов. Дело в том, что риск пожара при повсеместном использовании печного отопления оставался велик и для каменных зданий. А дома из дерева в богатом лесом Костромском крае были комфортнее и доступнее по цене.
Жена Смурова, Мария Васильевна, была дочерью костромского купца первой гильдии, владельца пяти пассажирских пароходов на Волге и городского головы Василия Ивановича Чернова. Они поженились в храме Всех Святых, отметив торжество в семейном кругу, но прожили вместе очень мало времени: буквально через несколько лет после свадьбы, в 1895 году, архитектор скончался, а вскоре умерла и его вдова. После смерти Марии Васильевны было обнаружено, что, несмотря на совместную жизнь со Смуровым и, как думали окружающие, нежную взаимную любовь, она оказалась девицей, что весьма поразило всех родственников[21]. Оба похоронены на Лазаревском кладбище.
Терем на Лагерной улице
Балкон дома на Комсомольской улице
В советский период после многих лет эксплуатации дом на улице Свердлова стал очень ветхим, и его было решено возродить. Здание разобрали, с тем, чтобы построить заново. Что касается терема на улице Симановского, то его тоже собирались отреставрировать, причем одним из первых в городе, но, к сожалению, в процессе реставрации сруб сгорел. Архитекторы решили сделать новые стены из кирпича, обшив их тесом, – то есть дом, по сути, представляет собой лишь копию оригинального сооружения