Разговор на щекотливые темы Джон отважился завести только в машине, но пути домой.
— Ты не будешь возражать, если мы повременим отправляться в поход? — спросил он.
— Смотря какой промежуток времени ты имеешь в виду, — ответила Сара. — До конца следующего месяца мне нужно побывать в Сюдад-дель-Эсте. Решив пару неотложных дел, мы сможем заехать на несколько недель в Национальный Парк Каагуазу, а потом переберемся в город. — Сара пожала плечами. — Словом, природные ландшафты нас ждут в любое время. А что?
— Семья Льюиса Сальсидо устраивает асадо в честь его приезда из школы, и мы приглашены.
— Оба?
Сара была приятно удивлена. Сальсидо были одним из самых преуспевающих семейств в округе, но с нею всегда держались не более, чем вежливо.
— Ага. Мы с Льюисом закончили семестр отличниками.
Поразмыслив некоторое время, Сара в конце концов спросила;
— У него — очень симпатичная сестренка, верно?
— Неужели мои намерения настолько прозрачны? — улыбнулся Джон.
— Прозрачны? То есть очевидны, наглядны, прямолинейны? Нет!
— Прямолинейны? Это — у меня-то? В прошлом году я на Консуэлу даже ни разу не взглянул!
— В прошлом году там и смотреть было не на что.
— Жестоко, мам. Правдиво, но жестоко.
Сара в ответ только улыбнулась. Она так соскучилась по подобным пикировкам…
— И когда же состоится асадо? — спросила она.
— В следующую субботу.
— Замечательно. До этого времени я все равно буду готовиться к отъезду.
«А может, Джону вовсе не хочется на природу?» — внезапно подумала Сара.
Их небольшая семейка постоянно ходила в походы, по крайней мере, чтобы не потерять форму. Хотя, быть может, причиной данной традиции была просто скука… Но теперь Джон стал старше; и в этом возрасте молодые люди хотят самостоятельно планировать собственное время… Да и не только время, а компанию. «Наверное, — подумала Сара, — это вполне естественно, что ему захочется побыть в обществе друзей и симпатичных девчонок вместо того, чтобы торчать возле престарелой матери. Что ж, в таком случае мне следует предоставить ему самому выбрать место и время для поездки… Если, конечно, он вообще пожелает куда-либо с нею отправиться».
— А мы сможем взять с собой Льюиса? — спросил Джон, внимательно наблюдая за выражением ее лица.
— Вполне, — с облегчением ответила Сара. — Если его родители не будут против.
— Думаю, нам стоит подождать, чтобы Льюис успел им надоесть.
Сара хихикнула.
— Для своих шестнадцати лет ты слишком хорошо разбираешься в человеческой природе, — сказала она, отдавая себе отчет, что в этих словах есть и доля правды. — Тогда решайте, куда вам хочется попасть, и— в путь. Думаю, нам это понравится.
После паузы в несколько секунд она спросила:
— А снаряжение у него есть?
— Сомневаюсь, — ответил Джон. — Их семья не слишком любит походы. Мать Льюиса считает, что это — «деклассе».
— Подозреваю, что его мать и меня считает «деклассе», — заметила Сара.
Джон покачал головой:
— Вряд ли эта женщина вообще понимает, что о тебе думать, мам. Она ведь всю жизнь провела здесь, в Вилла Хейс. Ты для нее — верх экзотики. Женщина, которая умеет водить грузовик… По меркам Парагвая это очень круто!
— Скорее, грубо и не женственно, — добавила, усмехнувшись, Сара.
Джон слабо улыбнулся ей в ответ:
— К счастью, ее мы с собой не берем.
— А Консуэлу? Ее мы возьмем с собой?
— Эх, мам… Конечно, это было бы здорово во всех отношениях, но ее родители, скорее, усыновят меня. Или даже тебя.
Рассмеявшись, Сара покачала головой:
— Да, своих девушек они охраняют строго…
— Мам, — отсмеявшись, заговорил Джон, — а ты когда-нибудь обращала внимание, как мы оба говорим о них?
Сара непонимающе взглянула на сына.
— Ну, — заерзал на сиденье Джон, чтобы развернуться лицом к матери, — понимаешь… где бы мы ни оказались, мы… вроде как не местные. Ни в Штатах, ни здесь— нигде. Везде есть «мы» и есть «они». Когда же мы присоединимся к «ним»?
Некоторое время Сара молча вела машину, не отрывая взгляда от ленты шоссе. Затем она пожала плечами и слегка склонила голову набок.
— Не знаю. Наверное, когда почувствуем себя комфортно среди местного населения… Трудно сказать, Джон. — Она быстро взглянула на него. — Хотелось бы мне самой знать ответ на твой вопрос. Хотя… — Она наморщила лоб. — Только не пойми меня превратно, о'кей? Ощущение отчужденности, одиночества для твоего возраста — это вполне естественно.
Джон закатил глаза:
— Мам! Ну, ты опять об этом?
— Я хочу сказать, что в данном возрасте ощущение одиночества и отчужденности может быть выражено гораздо более явно, чем в иное время, и тебе следует учесть это. Если бы даже мы с тобой жили обыкновенной, нормальной жизнью…
— То есть, если бы мой отец не был пришельцем из будущего, если бы мы даже не слышали никогда о Терминаторах, если бы нам никогда не приходилось спасать свои жизни, а заодно и жизни всего населения земли?
Сара стиснула зубы.
— Да, — ровно ответила она, искоса взглянув на сына. — Именно это я и имела в виду. Знаешь, к чему все слова?
— Да уж. — Джон снова сел прямо и махнул рукой. — К тому, что у меня— просто такой возраст…
— Нет, этого я не говорила. Я хотела сказать, что переживания могут быть сильнее из-за того возрастного периода, в котором ты сейчас находишься. — Последовала довольно напряженная пауза. — Джон, я ведь никогда не отмахивалась от тебя и ни разу не отнеслась легкомысленно. Более того, я не собираюсь этого делать впредь.
— Знаю, мам. Я только хочу…
Он не закончил фразу, слишком утомленный затянувшимся разговором, однако Сара и без того прекрасно поняла его мысль.
— Я тоже, милый мой.
О том, что тревожило его сильнее всего, Джон заговорил лишь тогда, когда они подъезжали к дому. Делая вид, что смотрит на дорогу впереди, он внимательно наблюдал за матерью краешком глаза. Она выглядела усталой и измотанной. Материнское лицо словно застыло в мягкой, деликатной гримасе, за которой скрывалось раздражение. Наверное, это выработалось с опытом, поскольку добрую половину жизни ей приходилось сохранять невозмутимый вид.
Джон повернулся к боковому окну. После появления Терминатора, узнав правду о безнадежной борьбе, которую матери пришлось вести в одиночку, он восхищался силой ее духа. Теперь, когда будущему ничто не угрожало, дух этой женщины слабел на глазах. Исчезло самое главное— жизненная цель. Джон это прекрасно понимал, а потому искренне ей сочувствовал. Сколько раз, бессонными ночами, ему самому доводилось представлять то прекрасное будущее, в котором для него не было места…
Разочарование, одиночество и откровенная скука сказывались на них обоих. Порой Джон даже ужасался тому, какие желания все это будило в нем. Но его мама, кажется, в самом деле, поддалась этим желаниям. Что-что, а уж страх он безошибочно распознавал и в себе, и в других… Сейчас стоило, кажется, бояться за свою мать.
Главный вопрос заключался в следующем: не слишком ли он напуган, чтобы предпринять какое-либо значительное решение? Джон заерзал на сиденье. Будет ли он спокойно смотреть, как она катится вниз по наклонной плоскости, в ту же самую бездну страха, что завораживает его самого?
— Давно ты пьешь? — резко спросил он.
От неожиданности Сара приоткрыла рот, а затем захлопнула его, так ничего и не сказав. Некоторое время они ехали молча.
— С пятнадцати лет, — заговорила, наконец, Сара, чувствуя на себе взгляд сына. — Именно тогда я впервые попробовала пиво.
— Мам, ты знаешь, о чем я…
Сдвинув брови, она взглянула на сына:
— Не нужно меня опекать, о'кей?. — Резко крутанув руль, она объехала ухаб. — Сегодня мне просто захотелось добавить в чай каньи, что я делаю далеко не каждый день. Честно говоря, ее и было-то совсем немного.
— Мам, да меня она чуть не свалила с ног!
— Канья в самом деле крепка, — улыбнулась Сара. — Но в стакане ее было не больше столовой ложки. Обычно я этого не делаю, но порой — очень приятно немного расслабиться. Чего же в этом дурного? — Сара взглянула сыну в глаза. — Я не напиваюсь допьяна, Джон, если тебя тревожит именно это.
«Да, именно это меня и тревожит», — подумал Джон и спросил вслух:
— Так когда же у тебя пришла любовь к этому напитку?
— А с каких это нор ты начал узнавать вкус каньи с одного глотка? — перешла Сара в наступление.
— Ну, я ведь — подросток. У нас — свои способы.
Сара окинула сына взглядом. Он, конечно, старался сохранять спокойствие, однако с первого взгляда было понятно, что ему— неудобно и неприятно.
— Прошлой зимой я здорово простудилась, и никак не могла поправиться. Один из шоферов принес мне бутылку и велел добавить в чай — сказал, что сразу же все пройдет. И знаешь, канья в самом деле очень хорошо помогла.
— Да ты уже, наверное, насквозь проспиртована, — буркнул Джон. — И прокурена.
— Ну и ну! Не кури, не пей! Может, мне вовсе постричься в монахини, или дуэнью нанять?
На миг опустив взгляд к полу, Джон вновь уставился в окно.
— Прости, мам, — пробормотал он. Сара закатила глаза.
— Милый мой, — тихо сказала она, — нам с тобой не на кого положиться, кроме нас самих, и мы должны заботиться друг о друге. Но обоим будет несравнимо легче, если мы не станем дергать друг друга из-за мелочей.
Джон окинул мать сардоническим взглядом, которого Сара, сосредоточившись на ухабистой дороге, просто не заметила. «И такие слова говорит женщина, отправившая меня в военную школу! — подумал он. — Вот уж там-то из-за этих самых мелочей дергают каждого курсанта, с утра до ночи. Мам, совесть-то у тебя есть?»
Джон подавил вздох. Он просто будет присматривать за матерью. Раньше за ней подобного не наблюдалось, хотя… кто знает? В походе наверняка выяснится, насколько далеко это зашло. Именно там и выясняются все скрытые особенности человека.
Лежа в постели, Сара медленно курила, наблюдая, как дым клубится в лунном луче, поднимаясь к грубо оштукатуренному потолку. Она думала о том, что это — одна из последних сигарет до тех пор, пока Джон не вернется обратно в школу. Думала о молоденькой девушке Саре Коннор, работавшей официанткой, и гадала, какой бы стала она сейчас, не ворвись в ее жизнь Кайл Риз с Терминатором.