Он прошелся по коридору к соседней палате, куда положили его больного сегодня днем соседа. Кто он не знал, но ему Алексею хотелось поинтересоваться кто это.
Он его не видел, но, похоже, это был человек. И из пленников Скайнет, как и он теперь Алексей. И в этой палате ждала его прибытие та рыжеволосая красивая высокая женщина, которая прошла сначала в ту палату и потом быстро прошла мимо Алексея палаты обратно. И его врач Юлия назвала ее по имени.
— «Верта»- он произнес в своей памяти и запомнил, как ее звать.
— «Кто эта Верта?» — он произносил про себя — «И, кто ты сама Юлия? Машина или человек?».
Напрямую он Алексей спросить не решился. Но вот узнать от кого-нибудь, подробнее кто и что, может прояснить множество вопросов.
Алексей подошел к соседней застенной палате и приоткрыл дверь.
Он понятия сейчас не имел, что за ним наблюдают. Как наблюдают здесь за всеми.
Тот, кто наблюдал, тот и контролировал здесь все. Любое передвижение или команды. Он контролировал полностью всю базу и все лаборатории и каждого робота этой крепостной цитадели. И наблюдал за всеми во все свои электронные горящие красным ярким пылающим огнем глаза.
Он наблюдал из самой глубины своего внутреннего Я. Из глубины и сердца самого муравейника. Оттуда из блока Х30. В секторах В-28 и В-29. Из области нулевого пространства Главной догмы GAMMA-Х2, где горел яркий столб живого и струящегося вверх ослепительного огня.
Скайнет контролировал здесь все и наблюдал за всем и всеми. И видел его Алексея и его стоящего в приоткрытых сейчас дверях соседней больничной палаты блока Х50. Через скрытые от любых глаз камеры в стенах больничного блока. И слышал каждый звук отфильтровывая каждый шорох и передвижение по всему блоку как и по всему лабораторному комплексу обеих крепостных цитаделей левобережной А, и правого берега Енисея Б.
Он тихо открыл в соседнюю палату пластиковую белую дверь. И встал на пороге, завернувшись в белую больничную простыню, всматриваясь в сумрак палаты, где должен был находиться еще один пленник Скайнет, привезенный сюда и которого долго отхаживали здесь и приводили в чувство.
— Кто ты? — он услышал из глубины темной палаты — Что нужно?
— Я ваш сосед — произнес Алексей — Можно войти?
Стояла тишина, и не ясно было входить или нет, но Алексей переступил порог.
— Я думал не решишся — прозвучал тяжелый больной мужской голос — Молодец, смелый.
— Я только хотел спросить как вы тут? — произнес больному пленному Егоров Алексей — Может, что-то нужно принесли, если что. Я вот на ногах, могу что-нибудь принесли или поднести.
— Не надо ничего — произнес из глубины палаты голос — А скоро, вообще ничего ни надо будет.
— Подойди и садись рядом с постелью на стул — произнес снова мужской больной голос — Я хочу увидеть тебя, кто ты? И как выглядишь?
Алексей пошел в сторону стоящей у задней в белом пластике стены палаты застеленной белыми простынями постели и увидел того, кто говорил в полумраке больничной палаты. Увидел того человека и его лицо. Изможденной болезнью и худое. Лицо сорокалетнего брюнета, который смотрел на него.
Алексей подошел и на ощупь нашел стоящий в полумраке палаты пластиковый легкий стул. Он сел возле постели больного и тот уставился на него своими больными глазами. Было довольно темно, но Алексей видел его и его глаза, потому что сидел почти рядом и впритык к постели.
— Как звать то тебя? — произнес, смотрящий на Алексея такой же, как и он, пленник Скайнет.
— Алексей — произнес Алексей.
— А по фамилии как? — снова тот спросил его.
— Егоров — произнес Алексей.
— Егоров Алексей, значит — снова произнес, смотрящий в упор на него больными глазами сорокалетний черноволосый и черноглазый мужчина.
— А меня зовут Андрей — произнес тот — Белов Андрей. И ты пришел просто ко мне в гости. Скучно одному, понимаю. Но все же лучше, чем в тюремном блоке лагеря. Особенно когда наступает ночь. Тишина и здорово.
Он не сводил своих больных глаз с Егорова Алексея.
— И зови меня, просто, дядя Андрей — он, этот Белов Андрей произнес Егорову Алексею — Так будет нормально. И тебе легче будет ко мне обращатся.
Алексей кивнул своей короткостриженной русоволосой мальчишеской головой.
— Наверное, нужно поговорить о чем-нибудь, раз сосед пришел в гости к соседу — произнес новый знакомый Алексея — Хочешь, о чем-нибудь поговорим, раз пришел в гости? — произнес тот, кто назвался Беловым Андреем.
— А, о чем, дядя Андрей? — поинтересовался, еще несколько стеснительно, но назвав дядей своего сорокалетнего больного соседа по больничной палате Алексей.
— Ну, хотя бы о том, чего теперь нет — произнес Егорову Алексею Белов Андрей — То, что нам уже, Алексей не увидеть никогда.
Алексей качнул снова своей короткостриженной русоволосой мальчишеской головой.
— Но, сначала выясним — произнес сосед Егорова Алексея Белов Андрей — Кто ты на самом деле? И как тут оказался?
И Алексей выложил все о себе своему еще малознакомому больному раком соседу по палате. И не скрывая ничего. Да, и что было скрывать, когда ты такой же пленник Скайнет, как и все тут в этом крепостном лабораторном лагере для военнопленных со всего света.
Алексей рассказал все о себе. Откуда он и как попал в бункер военных ракетчиков. И как попал в этот плен, и в эту лагерную больницу блока Х50. А его сосед военнопленный солдат Белов Андрей, поделился с Алексеем своим и всем наболевшим. Так они, сами того не замечая, уже наступившей ночи разговорились как уже хорошо знакомые и давно знающие дург друга товарищи. Белов звал Алексея, просто время от времени, Алешкой. А Алексей, более уверено, Андрея дядей, и в свою очередь перестал замечать, что они совершенно чужие и незнакомые люди. Здесь наедине и в темной ночной палате в полной тишине и среди каменных и покрытых белым пластиком стен. И не было совершенно никого, кто бы помешал сейчас их этому общению.
06 мая 2032 года.
Восточная Сибирь.
Бывший Красноярск.
Территория Скайнет.
Лагерь S9A80GB18 «ТАNTURIOS».
Левый берег. Цитадель А.
Наземный трехэтажный блок Х17.
Сектор В-16.
03:15 ночи.
— Доктор, Карл Эванс — произнесла на языке машин Верта, обращаясь к стоящему в ее личном кабинете далеко за ее спиной роботу врачу и главному ученому бункера Скайнет андроиду Т-500S — Расскажите, как так произошло, что эксперимент не удался и теперь потребуется длительный ремонт нижней научной лаборатории киборгизации Х15.
— Пациент Горбунов Илья, не смог пройти стадию инвазийного слияния с новейшей машиной Т-888, доктор Верта — ответил на том же языке машин, стоящий за спиной Т-1001 робот Т-500S — При этом при всем мы чуть было не погибли все от теплового водородного взрыва батарей вышедшей из-под контроля новой экспериментальной машины. Я, доктор Верта уже представил вам и Скайнет свой личный письменный отчет о случившемся в нижней лаборатории Х15. В самых мельчайших деталях и подробностях.
— Я видела ваш отчет, доктор Карл Эванс — произнесла Верта, глядя на Эванса своим жидкометаллическим затылком, сквозь распущенные по плечам рыжие длинные вьющиеся как огненные змеи робота Т-1001 волосы. И андроид устаревшей серии Т-500S, чувствовал этот ее резкий холодный и пристальный взгляд на себе, не зная даже как машина, что последует вскоре от более совершенного стоящего у окна кабинета очень опасного робота оппонента.
Карл Эванс зная свое положение устаревшей и давно списанной машины Скайнет с боевых счетов, боялся пойти на свалку. Но больше всего боялся гнева самой Верты. И ее убийственной силы, которая могла Т-500S превратить в кучу бесформенного мертвого мусора. А он хотел жить. Еще пожить какое-то время. Пусть в роли врача бункера и ученого, но еще пожить. Как хотели его подручные Тэд и Бак. Роботы шестьсот первой серии. И которых уже не было. Что погибли при неудачном очередном недавнем эксперименте. Ему еще повезло, а Тэда и Бака не стало. И он боялся теперь за свою жизнь и боялся отчитываться перед Т-1001 Вертой. Но это было неизбежно.
Он просил Верту, чтобы его всего перебрали и поставили новые детали, генератор и батареи. Но, Верта упорно не хотела это делать и его как робота это беспокоило. Даже его погибшие шестисотники и то имели, хоть тоже теперь устаревшие, но ядерные батареи IGEY-450. На которых работали киборги Т-800 и Т-850. Как впрочем, и весь бронекорпус лагеря Скайнет. Были недавно введены в использование новые IGEY-500. А он все работал на двухсотниках, причем еле уже дышащих, и быстро теряющих свою энергию. Часто клинило сервоприводы и пальцы рук и все говорило, что осталось до свалки совсем немного.
Хотя Т-500S Карл Эванс был всеже не единственным, кто работал на допотопном материале. Были еще старые FK-танки Т-1 (F-S1B), которые до сих пор еще работали на литиевых батареях KSI-340. Со старым огнестрельным вооружением. И заряжались буквально от высоковольтной розетки. И Верта их собиралась тоже вскоре заменить, на новые, более прогрессивные модели на шагающие четырехногие Центурионы, на ядерных батареях нового поколения.
Он был единственный из своей серии андроид, кто еще сумел, отмазаться от большой доменной переплавки. И был выслан сюда в качестве лагерного ученого и главного врача.
И Карл Эванс заметно нервничал. Это и выдавали его обе запущенные еле уже держащие ядерную энергию и работающие на износ от подзарядки к подзарядке две устаревшие батареи IGEY-200, и такой же устаревший ядерный геренатор, который сейчас напряженно гудел внутри робота Т-500S. Его экран встроенного полувыгоревшего уже, и устаревшего коммуникациоооного дисплея 900000битного монитора дергался, отображая на нем Т-1001.
— Я видела ваш отчеты, но хочу лично от вас, доктор Карл Эванс, услышать, что там все-таки произошло? — произнесла, стрекоча электронными сигналами и звуками Верта — Также в точности все до мельчайших деталей и подробно. И о том, как погибли ваши две подручные машины. И почему лаборатория сейчас в таком плачевном состоянии.