Сара выскочила из дверей и пошла в сторону забора и детской площадки где веселились маленькие дети.
Ее снова не покидало чувство леденящей душу тревоги, и она обернулась.
Больницы и дверей больше за ее спиной не было. Там уже был цветочный с ярким цветами сад. Заросший ветвистыми красивыми высокими зелеными, с густой шелестящей листвой деревьями.
Она снова повернулась и подошла к сетке забора. И вцепившись руками в эту проволочную клетку, стала кричать всем, кто был с той стороны забора. Но ее не услышали те, что там был. Ребятишки просто веселились играли. Самые маленькие копались в песочнице и играли игрушками. Те, что постарше качались на качелях и крутились на каруселях.
Сара все кричала им в надежде что ее услышат, но все было бесполезно. Но она все кричала им и только повернула голову их воспитательница. Так похожая на саму Сара Коннор. Но и она, не обратила, внимание на нее, а отвернулась, продолжая играть с маленькими лет трех и пяти ребятишками.
И в это время, где-то на отдалении раздался взрыв. И все небо закрыла яркая вспышка. В виде огромного полыхающего ослепительного шара. Эта вспышка накрыла весь Лос-Анжелес и ослепила всех. И сама Сару Коннор. Яркий сжигающий все вокруг ослепительный свет отбросил ее от забора и сетки и всех кто был за тем забором, уронив всех на землю с каруселей и качелей. Он затмил и заполнил все собой, ослепляя ее. И превращая яркий солнечный день в белое яркое пятно. И раскаленный жар как из доменной печи обжог Сару и ее женское все тело, сжигая верхнюю кожу на ее теле пробираясь вниз к мясу и костям. Но она, соскочив на ноги бросилась ему навстречу к той снвоа решетчатой сетке забора и снвоа вцепилась в нее своими руками, намертво сжимая металлическую сетку своими пальцами. Ослепленная и обожженная до костей раскаленным ярким все поглощающим испепеляющим светом. Превозмогая чудовищную боль, она все кричала туда, оттуда катилась в сторону детского садика и маленьких ослепленных и перепуганных ребятишек и их воспитательницы ударная огненная волна. В вихре высотой метров в сто раскаленного газа и огня.
Эта волна настигла здесь все в считанные секунды, воспламеняя воспитательницу и маленьких ребятишек и сжигая все кругом и ее саму Сару Коннор.
Все охватило огнем и чудовищной температурой, сжигая все и сжигая ее саму Сару. Она сама вспыхнула как яркая горящая свечка на ветру, вся и целиком, вцепившись в эту проволочную сеткой ограду.
Последовала ударная волна. Она лавиной катилась по Лос-Анжелесу, снося все вокруг и расходясь волной во все стороны, уничтожая все стоящие здания. И национальный US-BANK города ангелов и все стоящие в центре города небоскребы. Эта ударная чудовищной мощности сокрушительная волна сметала все. От низких построек до высотных зданий, унося с собой все, что на улицах города, машины и автобысы. Фонарные оплавленные высокой температурой столбы и самих превращенных уже в пепел людей, рассеивая их и вперемешку с бетонной и каменной пылью неся в своем огненном все пожирающем бурлящем огненным шквалом чреве. Она докатилась и до горящей Сары Коннор и этого детского превращенного уже в застывший мертвый серый пепел садика. Накрывая его своей мощью и силой и разнося все здесь в серую сожженную огнем пыль. Эта волна, ударила в лицо горящей в огне Саре Коннор. Срывая ее горящую кожу и плоть с ее женского в пузырях чудовищных ожогов лица, рук и всего ее молодого тела. Заставляя вцепиться еще сильнее мертвой хваткой от боли в этот плавящийся от высокой температуры сетчатый высокий забор. На, котором, уже оставался висеть только ее почерневший от огня женский скелет. А огненная волна, несущая в себе только смерть, прокатилаь через нее и понеслась дальше за ее спиной, сметая тот красивый растущий яркий и теперь горящий сад и вырывая обугленные деревья с корнями и захватывая их в свое ненасытное пожирающее вихревое чрево.
Сара проснулась, мокрая вся от леденящего ее пота и вжалась в стену своей больничной палаты. Она увидела надпись на противоположной стене своей больничной одиночной камеры: — «Судьбы нет».
Она и сама не знала, откуда это. Но считала, что это оставил ей Кайл Риз. Оставил как память в ее голове о себе. Она и понятия не имела, кто это был на самом деле. Но это глубоко врезалось в ее голову и ее Сары Коннор память. Это послание она решила оставить и своему сыну Джону. Полностью оно звучало так: — «Судьбы нет, кроме той, что мы сами себе выбираем».
30 июня 2032 года.
Северная Америка.
Штат Калифорния.
Северная окраина и руин Лос-Анжелеса.
В горах Санта-Моника.
Бункер объединенного повстанческого сопротивления.
15:34 дня.
— Мама — произнесла маленькая Саманта. Чистенькая, отмытая, руками самой Кудрявцевой Тамары. Она никому это не доверила, полностью присвоив ребенка себе.
Саманта с черненькими заплетенными косичками и новыми цветными бантиками. Сытая и миленькая.
Тамара Саманту теперь постоянно водила на осмотр к военврачу капитану Пилипчуку. У девочки было воспаление левого легкого. И ее постоянно осматривали военные врачи и сам лично Пилипчук. Саманте повезло. Могло все закончиться плачевно для ребенка. Теперь ей ничего не грозило. Она шла на поправку, как и остальные больные горного повстанческого военного бункера. Уже практически всех Пилипчук, как и обещал, поставил на ноги. Русские принудительно заставляли всех в бункере мыться и принимать душь в специальном банном отсеке и строго следили за этим. Даже, график был составлен, кто за кем идет мыться, понедельно. Главным банщиком поставили бывшего водителя тягяча Гогу Кащея. Он теперь и как был кладовщиком каптерщиком, так и банщиком. Без своего тягача АТ-Л, ему другого ничего не оставалось. Его водитель побратим Павлик Морозов погиб еще в Сибири, а Толик Лихой, оставлен там, в ракетных бункерах при майоре Кравцове, возить с «TANTURIOS» продовольствие со складов Скайнет один. Там его было столько, что забили все ракетные ангары и прочие грузовые до отказа отсеки в ракетных подземных бункерах.
— Мама — она снова спросила, играя на стоящей тут же Тамариной и теперь и ее Саманты в радиорубке бокса постели. Саманта быстро и играючи, посмотрела на Тамару своими синими большими детским глазенками и снова увлеклсь игрой с куклой.
Тамара Кудрявцева отложила наушники связи с материком и Дальним Востоком в сторону и подошла, взяв на руки маленькую американку.
— Что, моя милая? — она прижала к груди пятиленего ребенка.
— А та, другая моя мама вернется? — спросила, ставя в тупик саму Тамару своим вопросом Саманта.
— Какая мама? — спросила удивленная вопросу Тамара Кудрявцева. Она тоже хорошо знала два языка, английский и немецкий. И могла быть тоже переводчиком, но здесь она как радистка была важнее. Да и кроме нее в повстанчеком теперь бункере были те, кто еще мог переводить. Правда, жалко было тех двоих американцев из бывших заключенных Скайнет с базы «TANTURIOS». К тому же сейчас многие уже и без языкового барьера понимали друг друга. Не всегда точно, но все же сносно. Даже сам полковник Остапенко с полковником Гавриловым уже кое-чего понимали при общении с американцами.
Вот и Тамара прекрасно поняла, что спросила маленькая американка Саманта.
— Ты это о ком, Саманта? — поинтересовалась Тамара у пятилетней играющей тряпичной сшитой ей специально Тамарой из тряпок куклой.
— О другой маме? — произнесла, играя и не глядя на Тамру Саманта.
Она, похоже, было спросила что как, между прочим, и по-детски, не понимая до конца, даже что спросила.
— А что за мама, Саманта? — спросила Тамара.
— Она меня принесла сюда и оставила — сказала Саманта — Она сказала мне не плакать и что здесь обо мне позаботяться.
Тамара поняла из-за чего их тут чуть в радиобоксе бункера, не ухлопали те из подчиненных самой Кэтрин Брюстер. И ее просто это заело. Она все же пережила не шуточный стресс и девчонку здорово те твари напугали. Чуть заикой не сделали ребенка. Мало того, еще и руку зацепило пулей. Если бы не опрокинутый стол и рация, то их бы убили те трое ворвавшихся в радиорубку бункера. Спасло еще Тамару умение хорошо стрелять из пистолета. Она ухлопала всех напавших. Скорее это сработал страх. Страх за себя и эту маленькую девчонку.
— А имя у той мамы есть? — спросила снова Тамара у маленькой Саманты.
— Верта — она ей ответила и еще раз уточняя, повторила — Мама Верта.
Тамара задумалась на минуту, глядя, как играет куклой Саманта. Может, и вправду ее принес сюда робот. Но только странный какой-то робот. Больше похожий, скорее на человека по своему поведению. Такое было сложно себе представить. Чтобы машина обладала материнским чутьем. И уже тем более любовью. И ей захотелось узнать, про какую маму Верту говорит ребенок, и зачем напали те трое из команды Кэтрин Брюстер. Один из них говорил про то, что Саманта имеет отношение к машинам. Что ее притащил сюда некий робот. Что она ребенок машины. И ее надо было выбросить из бункера. В сущности, из-за этого и случилась перестрелка, где погибла Тамарина рация, приняв на себя все пули и частично опрокинутый ей же самой стол.
И Кудрявцева Тамара, взяв на руки Саманту и ее тряпичную куклу, вышла из своего радистки и связистки бокса, заперев его на все имеющиеся для этого замки. И пошла по коридору третьего этажа бункера, мимо медотсека, спускась все ниже и ниже по этажам в самый низ, где были заключенные под стражу и сидели осужденные за измену и предательство. Обычно обреченные на расстрел.
Их здесь охраняли вооруженные двое охранников. Один русский, другой американец. Так для солидарности, и для порядка. Эти двое резались здесь в карты от безделья и в полумраке в самом низком бетонном помещении, и далеко от самого входа. Они даже не особо обратили на радистку, пришедшую сюда с ребенком внимания, так были увлечены игрой, что им было без разницы, зачем появился здесь их сержант связи.
Тут было тепло, как и наверху бункера, что было вполне приемлимо, хотя чувствовалась сырость, и было крайне мало света. Горела всего одна лампа в самом коридоре между решетками и клетками, где сидели заключенные под стражу. Им свет как считали, здесь был ни к чему. Они и так ничего тут не делали, только сидели в этих камерах смертников. И именно там сидели игроки в карт