– Ничего не могу поделать, Наденька. Слава планировал из командировки вернуться сюда, на квартиру, но полчаса назад отзвонил и передал, что проехал напрямик на дачу и останется там до среды. И правда – чего зря им в городской жаре сидеть, пыль да выхлопы глотать. А что ты его спрашивала, запамятовала передать. Уж извини меня, старую, совсем из памяти выживаю.
– А откуда он звонил? Может быть, вы, Лариса Дмитриевна, знаете, как с ним связаться? Вы же понимаете, я Славу по пустякам тревожить не буду.
– Не подскажу, деточка. У его соседа по даче, кажется, есть такой маленький телефончик без проводов...
– Мобильный, – подсказала Надежда.
– Наверное такой, как ты называешь. Вот он по нему, может, и звонил, а возможно, на почту бегал.
– Что же делать? Что делать? Лариса Дмитриевна, а вы мне объясните, как добраться до их дачи?
– А почему же не подсказать? Подскажу, конечно. На чем тебе удобнее ехать: на электричке или на автомобиле? – деловито осведомилась собеседница Надежды.
– На электричке, машины, вы знаете, у меня нет.
– Подожди, дочка, сейчас расскажу, как добраться до них, в записной книжке у меня все написано. Да где же она... Совсем уже ничего не вижу, клушка слепая, а блокнот вот он – прямо под рукой лежит. Сейчас очки надену... Вот оно на букву "д" – дача, значит. Так, записывай: электричкой с Ярославского вокзала едешь до остановки Ашукино, потом на станционной площади садишься на автобус, что следует в Воздвиженское – они часто ходят, ждать тебе не придется. Сходишь сразу за мостом через речку Ворю – это название такое – и идешь вправо по проселку. А там совсем близко – минут десять ходьбы, упрешься прямо в дачи. Их дом четвертый от начала, с такой веселенькой зеленой крышей. Поняла, Надюша?
– Лариса Дмитриевна, давайте я для контроля повторю, что записала: электричка с Ярославского, станция Ашукино, автобус на Воздвиженское, за мостом направо, через десять минут четвертая дача под веселой крышей. Правильно?
– Все верно, Надюша. Ты когда поедешь?
– Сейчас собираюсь и выхожу.
– Привет от меня передавай Славе, Свете и любимому внучку Васеньке. Я хоть по телефону это все сказала, а с живым человеком и привет живее. А я сейчас тоже ухожу – подружка пригласила на день рождения, надо подарок купить.
– Хорошо, Лариса Дмитриевна, привет вашим обязательно передам, – голос Надежды звучал уже несколько раздраженно. – Спасибо за информацию. И подружке вашей поздравление с днем рождения передайте. До свидания, всего вам хорошего!
– Погоди, детонька. А расписание электричек у тебя есть?
– Нет, но я сейчас позвоню на вокзал.
– А чего звонить-то, у меня все записано. Секундочку... Вот слушай: на восемь двадцать ты уже не успеваешь, а следующие уходят в девять сорок и одиннадцать ноль пять. Другие диктовать?
– Нет, нет, большое спасибо. Этого вполне достаточно. До свидания, Лариса Дмитриевна, вы мне очень помогли, – нетерпеливо сказала Надежда и повесила трубку.
Динамики противно заныли короткими гудками, но скоро стихли. Панель моргнула красным глазом, и Сергей связался со «слухачами».
– Все в порядке, Ратуша. Качество хорошее. Ставлю станцию на автомат. Как только пробьется звонок, не ждите, сразу коммутируйте на нашу линию, иначе начало разговора мы не слышим, теряется в соединении. И все записывайте. Мы тоже пишем, но дубль не помешает. О готовности аппаратуры для определения номера не напоминаю – это основная задача для вас. Все понятно? Конец связи.
Сергей снял гарнитуру и повернулся к Вадиму. Его глаза, несмотря на видимую усталость, ожили, и в них поблескивали искры лукавства.
– Ну что, мсье Викинг, начало игре положено. Диалог, мне кажется, удался на славу. Актерскую работу можно оценить не иначе как вполне удовлетворительную.
– А старушка эта – наша подставная или натуральная?
– Вполне реальная мамаша знакомого, точнее – однокашника Надежды. Я в субботу был у него на даче. Он написал записку, и эта дама мне отдала дискету. Там такая «старушка» – дай бог нам в ее годы так же выглядеть и соображать. Она меня в четыре секунды выстроила по стойке «смирно» и по всем правилам профи-допроса вытянула информацию, естественно не всю, а «в части касающуюся». Склерозами, очками, деревенским говорком там и близко не пахнет. То, что ты слышал – чистая игра, не более. Кстати, тоже бывший прокурорский работник и, по ее же чистосердечному признанию, из семьи потомственных юристов. А те юристы, надо полагать, не иначе как из плеяды славных орлов, прошедших горнило ЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ. Все поняла с полуслова, как и сын, и роль свою исполнила блестяще.
– Проблем для них не возникнет из-за того, что вмешались в нашу игру?
– Думаю, все обойдется. До среды, мы договорились, их не найдут, да, собственно, как фигуры третьего плана и не более чем хранители дискеты, шантажистам они неинтересны. А к тому времени дела наши скорбные, надеюсь, завершатся и про них уже никто и не вспомнит. Предполагаем, что возможно проникновение в квартиру с целью поиска и изъятия дискеты, но это играет нам на руку. Поэтому не только дачу, но и московскую жилплощадь друзей Надежды взяли на контроль, и при первых же признаках шевеления «домушники» попадут в наши руки.
– Слушай, Сергей, у меня складывается впечатление, что Олег Петрович нам в помощь поставил под ружье едва не весь отдел, – ужаснулся Вадим. – Сопровождение Надежды, засада на даче, «слухачи», наблюдение за квартирой.
– Может, и не весь отдел, но в людях недостатка нет, – усмехнулся Мао. – По мере надобности и с учетом того, что наши действия никого особенно не встревожили, потихоньку поднимали группы и задействовали в работе. Ты же знаешь, как Дед любит, чтобы все были при делах. Вот он под видом учений – это легенда для начальства – поэтапно привлек людей Терехина, Копылова и Ластухина. И еще в резерве, пока без дела, сидит группа Саши Артюхова. Только и всего. А ты говоришь – весь отдел.
– Однако! – удивленно протянул Вадим. – Такими силами можно и переворот устроить в какой-нибудь средней руки латиноамериканской республике.
– Что не сделаешь, чтобы помочь товарищу, – ухмыльнулся Сергей. – А насчет ящика коньяка, заметь, я тебя за язык не тянул.
– На всех ящика не хватит, – уныло подсчитал Вадим.
– А мы по лафитничку, за твое здоровье в будущей жизни, надо полагать – семейной, – довольно ехидно засмеялся Сергей и подмигнул Вадиму. – Мы же не только за гольную правду, но и за счастье товарища боремся.
– Серега, хватит прикалываться, – возмущенно сказал Вадим, но глаза все же отвел в сторону. – Ты мне лучше поясни, на каком этапе я буду задействован.
– А вот этого я пока не знаю, – лицо Мао стало серьезным. – Могу только обещать, что на самом важном и опасном. Тебя такой расклад устраивает?
– Вполне. Правда, не очень понятно, где и как, – угрюмо бросил Вадим и шагнул к окну, доставая из пачки сигарету. Но и в этот раз он не смог ее прикурить. Черные динамики, скоммутированные с радиостанцией, негромко, но противно сфонили, и в них зазвучали протяжные гудки телефонного вызова. Трубку подняли.
– Алло! Алло! Я вас слушаю. Отвечайте! – послышался нетерпеливый голос Надежды.
Короткая, но многозначительная – так Вадиму показалось – пауза... Потом мужской голос спокойно и вкрадчиво произнес:
– Здравствуйте, Надежда Алексеевна! Вас старый знакомый беспокоит. Узнали меня?
– Узнала, – с плохо скрываемой злостью ответила Надежда.
– Ну что, наша договоренность остается в силе?
– Остается, но мое требование вы знаете: я хочу говорить с моей дочерью. Только тогда я пойду на ваши условия.
– Ну что же, мы не против этого разговора, тем более что ведете вы себя, по нашим наблюдениям, достойно, и особых претензий к вам нет.
«Не смогли засечь нашу активность», – с удовлетворением отметил Вадим.
– Когда я ее услышу? – взволнованно спросила Надежда.
– Будьте у телефона, вам очень скоро позвонят. Насколько я понял, вы куда-то весьма спешите, и мы не вправе задерживать вас. Единственная и настоятельная просьба – в беседе с дочкой не стоит пытаться выведать, где она находится. До свидания!
Не дожидаясь ответа, трубку положили, и эфир заполнился короткими гудками. Сергей-Мао подскочил к радиостанции, перещелкнул тумблеры и, прижимая микрофон к губам, почти закричал:
– Ратуша, Ратуша, я Маяк, прием! Ну что, засекли их?.. Сколько длился? Сорок четыре секунды? Но хотя бы район определили?.. Теперь уже Химки?.. Прежняя история... Все понял. Ладно, эту версту проехали. Готовьтесь к следующему звонку. Ребята, постарайтесь, очень прошу!
Мао в сердцах с размаху швырнул гарнитуру на стол и выдал длинную, минуты на полторы, весьма замысловатую тираду, которая в вольном переводе звучала несколько короче и скромнее:
– Это не совсем хорошие люди! Несмотря на то, что они не обнаружили за собой контрнаблюдения, все равно страхуются и не дают нам возможности засечь их месторасположение.
– Да успокойся ты, Сергей, – перебил пылающего от гнева друга Вадим. – Ожидал чего-то другого? Они должны были вежливо сообщить: мы на сей момент сидим в доме номер семь, что в Собачьем переулке, спуститесь в подвал, вторая дверь налево, с нетерпением ждем с вами встречи.
– Ничего я не ожидал, – опустив голову, сказал Мао. – Так, не по делу сорвался – наверное, от усталости. И еще сразу мысль в голову пришла, что и разговор Надежды с дочкой эти сволочи не доведут до минуты, чтобы засечь номер.
– Не определим номер, узнаем хотя бы район. Плюс в запасе показания шофера Привалова. И поездка Надежды в это, как его... Ашукино. И еще, ты же слышал, что сказал ей этот «вкрадчивый» по телефону: «Вы спешите, и мы не вправе задерживать вас». Они слушали разговор Надежды с Ларисой Дмитриевной и будут следить за ней. И позвонили, сволочи, когда убедились, что поведение Надежды вполне соответствует их ожиданиям. Да что я тебе рассказываю, ты и сам все прекрасно знаешь и сам планировал это. Ждем звонка от дочки и тогда уже будем или рыдать, или радоваться.