– Корделия, – заговорил призрак Элиаса Карстерса. – Ты слышала мои слова, когда я говорил с тобой в Париже, верно?
Последние сомнения, остававшиеся у Корделии насчет призраков Сумеречных охотников, убитых в Лондоне, развеялись. Это в самом деле были они.
– Да, – прошептала она. – О, Bâbâ…
– Маргаритка, – слабым голосом пробормотала Люси. – Я не могу больше… У нас мало времени…
– Я слышала, что ты сказал мне в Париже, – произнесла Корделия, пристально глядя на отца. – Ты пытался меня предупредить.
– Я обратился к тебе потому, что услышал твой зов во мраке, – хрипло прошептал Элиас. – Но после смерти мы становимся слабыми… Я так мало могу сделать…
– Отец, – воскликнула Корделия. – Когда-то ты был великим Сумеречным охотником. Легендарный Элиас Карстерс вел за собой воинов и всегда побеждал. Вспомни, что ты военачальник, лидер. Сопротивляйся Велиалу. Дай мне шанс попасть в Гард. От этого зависит все. Отец, прошу тебя…
Она не договорила: облако пыли начало вращаться быстрее. Внутри появлялись и исчезали лица; Корделия видела налитые кровью глаза, стиснутые зубы, она не могла больше отличить одно лицо от другого, но все выражали одинаковую мрачную решимость. Внезапно раздался пронзительный вопль, и смерч распался; на каменные плиты, которыми была вымощена площадь Ангела, посыпался песок.
Наступила тишина. У Корделии звенело в ушах. Она обернулась. Люси неуверенно поднялась на ноги и тихо произнесла:
– Они ушли, Маргаритка.
– А с тобой все в порядке? – Корделия опустила меч. – Тебе лучше?
– Да. Но я думаю, они скоро вернутся. Велиал сделал их своими рабами; они недолго смогут сопротивляться ему. – Люси сделала глубокий вдох. – Так что нам лучше поторопиться.
Корделия мрачно кивнула. Она думала, что после встречи с отцом испытает боль, смертельное отчаяние. Но, как это ни странно, ощущала отстраненность и спокойствие. Корделия была владелицей Кортаны и пришла сюда не для того, чтобы оплакивать умерших. Она пришла отомстить за них. Она была ангелом, спустившимся на равнины Эдома от имени Разиэля и всех нефилимов, которые сражались и погибли здесь сотни лет назад. Корделия освободит дух отца, запертый в этой проклятой стране. Вызволит Мэтью и Джеймса из плена; избавит Лондон от Велиала. Этот мертвый мир было уже не спасти, но судьба ее собственного мира была еще не решена.
Вместе с Люси они зашагали по направлению к крепости, расположенной на возвышенности, которая прежде была Холмом Гарда.
На следующее утро, когда красное солнце осветило каменный двор, Джеймс уже бодрствовал. Веки жгло, как будто в лицо ему швырнули пригоршню песка, в горле пересохло, губы потрескались. Мэтью сидел рядом, обняв колени, и смотрел в пространство.
В какой-то момент Джеймс перестал наносить другу иратце. Мэтью затих, успокоился и уснул. Он дышал глубоко и ровно, его тяжелая голова лежала на плече Джеймса. Через несколько часов, проснувшись, он повернул голову и задумчиво взглянул на друга.
– Я не знаю, что ты сделал, – заговорил он. – Точнее, я не знаю, как это возможно. Но… мне лучше. Физически, по крайней мере.
Он посмотрел на руку. Она была исчерчена тонкими белыми линиями, призраками исчезнувших рун.
– У тебя ничего не должно было получиться, но получилось, – продолжал он. – С другой стороны, то же самое можно сказать о многих вещах, которые мы с тобой сделали.
Он прав, подумал Джеймс. Ничего не должно было получиться. Джеймс напряг все силы, сконцентрировался на изображении исцеляющих рун, пытаясь вложить в них свою решимость, волю к победе. У него оставалась лишь одна надежда: если каждая руна продержится на коже Мэтью хоть несколько мгновений, то сила сотни таких рун поможет его другу пережить эту ночь.
Когда Мэтью поднялся и пошел к каменной чаше за водой, Джеймс заметил, что тот твердо держится на ногах. Его щеки порозовели, он больше не подергивался, и рука не тряслась, когда он вернулся с кубком. Джеймс знал, что это еще не конец, что Мэтью еще не излечился. Если его друг переживет это испытание и вернется на Землю, его по-прежнему будет тянуть к выпивке; придется приложить немало усилий, чтобы вернуться к нормальной жизни. Но он, Джеймс, обязан был дать Мэтью этот шанс – шанс справиться со своей проблемой…
Над головой промелькнула какая-то тень. Мэтью протянул Джеймсу руку, помог подняться. Отряхивая пыль с брюк, Джеймс спросил:
– Ты это серьезно сейчас сказал? Насчет вещей, которые мы совершили, хотя они казались невозможными?
Мэтью как-то странно взглянул на него.
– Разумеется.
– Значит, ты согласен помочь мне в том, что я задумал. Хотя этот план тебе не по душе.
Мэтью несколько мгновений продолжал сверлить Джеймса взглядом, потом поднял голову – черный крылатый силуэт снижался. Белоснежный плащ развевался на ветру, как знамя.
– Велиал, – без выражения произнес Мэтью.
Он поставил кубок на землю, и они с Джеймсом встали рядом, плечом к плечу. Джеймс понимал, что это просто вызывающий жест, бравада, видимость. Велиал мог отшвырнуть Мэтью прочь, лишь щелкнув пальцами. Ему ничего не стоило сделать так, чтобы они в мгновение ока очутились в противоположных углах двора. Но Джеймс считал, что жесты имеют значение.
Велиал спрыгнул со спины Стимфалии еще до того, как демоническая птица уселась на черную землю, усыпанную песком и гравием. Не обращая внимания на облака пыли, он направился прямо к друзьям. Джеймсу показалось, что Принц Ада чем-то недоволен, и он приободрился: юноша ожидал увидеть злорадную, торжествующую улыбку. Видимо, что-то нарушило планы демона.
– Ваши приятели, – рявкнул Велиал. – Корделия Карстерс, твоя сестра, остальные – ты знаешь, что я предложил им уйти из города целыми и невредимыми. Они отказались? Они еще в Лондоне?
Джеймс почувствовал, как кровь быстрее побежала по жилам. «Я знал, – подумал он. – Я верил в них».
Он развел руками.
– Откуда мне знать? – произнес Джеймс. – Мы были здесь все это время.
Губы Велиала изогнулись в ухмылке.
– Конечно-конечно. Но мне кажется, у тебя имеются предположения.
– А в чем дело? – хмыкнул Джеймс. – Ты их боишься? Боишься кучки семнадцатилетних нефилимов, детей? – Он улыбнулся, чувствуя, как снова трескаются пересохшие губы. – Или тебя волнует только Корделия?
Велиал состроил презрительную гримасу.
– Она не посмеет коснуться меня своим мерзким мечом, – заявил он. – Потому что я буду жить в твоем теле – и чтобы причинить мне вред, ей придется лишить жизни тебя. На что она никогда не пойдет. Женщины, – бросил он. – У них на уме только глупые сантименты.
– Чудесно, – пробормотал Мэтью. – Не хватало еще выслушивать от Принца Ада советы насчет земных женщин.
– А ты молчи, – приказал Велиал. – Время кривляний и перепалок прошло. Ты оказался довольно упрям, мой внук, и борьба с тобой развлекла меня, но у тебя с самого начала не было ни единого шанса. Если ты не согласишься на мои условия, я буду пытать твоего парабатая, пока он не испустит дух у тебя на глазах. После этого я перенесу тебя в Лондон и буду убивать всех мужчин, женщин и детей, которые попадутся нам на пути, до тех пор, пока твоя хрупкая человеческая воля не будет сломлена и ты не начнешь умолять меня положить этому конец.
Джеймс медленно поднял голову и встретился взглядом с дедом. Его сразу же охватило непреодолимое желание отвернуться. Там, в глубине этих глаз, что-то извивалось – первобытное зло, холодное и ядовитое, как рептилия.
Но он сумел справиться с собой.
– Во-первых, ты должен пообещать мне не причинять вреда Мэтью, – произнес Джеймс и боковым зрением заметил, что друг закрыл глаза. – Тогда я позволю тебе забрать то, что тебе нужно. Но у меня есть еще несколько условий.
Велиал едва не замурлыкал от удовольствия.
– И что же это за условия?
– Ты не тронешь ни моих друзей, ни мою семью, ни Корделию.
– Мне не нравится, что она будет свободно разгуливать по Лондону со своей Кортаной, – скривился Велиал. – Если она нападет на меня, я буду защищаться. Ты же понимаешь – я не могу пообещать, что безропотно сдамся ей.
– Да, я понимаю, – кивнул Джеймс. Он задыхался от волнения, но знал, что не должен выдавать свои чувства. – Однако, как ты только что сказал, она на тебя не нападет.
– Хм-м, – промычал Велиал. Теперь на его лице появилось какое-то голодное выражение. У Джеймса внутри все перевернулось от отвращения. – Мне кажется, мы пришли к соглашению.
– Пока нет, – покачал головой Джеймс. – Мне нужна формальная клятва. Ты Принц Ада, поэтому ты должен поклясться именем Люцифера.
Велиал фыркнул.
– Ах, Светоносный. Советую тебе, нефилим, молить судьбу о том, чтобы тебе никогда не пришлось встретиться с ним. – Он выбросил вперед руку, и белые одежды зашелестели. – Я, Принц Велиал, Повелитель Эдома, один из Первых Девяти, именем Люцифера, Того, кто является всем и повелевает всеми, клянусь не причинять зла близким и друзьям моего родного внука Джеймса Эрондейла. В противном случае пусть меня бросят в Яму.
Он пристально смотрел на Джеймса; его огромные черные глаза мерцали, но там, в этих глазах, была тьма и пустота – крах всех надежд, бездна отчаяния.
– А теперь иди сюда, мальчик, – прошипел он. – Настал мой час.
33. Павшая твердыня
Тебе твердыня разума сдалась,
Сирены песнь, пожар в крови людской,
Ловушка, где подстерегает страсть,
Корабль, гонимый бурею морской,
Яд сладкий, отравляющий сердца,
Страдания, которым нет конца.
К некоторому удивлению Ари, они с Анной добрались до центра Безмолвного города, не встретив ни одного Стража. Сначала они прятались, прижимались к стене, проверяли все двери и арки, прежде чем перейти из одного помещения в другое, и общались только при помощи жестов. Сверяясь с картой, поднялись из тюрьмы в жилые кварталы, прошли через библиотеку и Оссуарий. Осмотрев зал, девушки обменялись озадаченными взглядами. Они не видели ни души, не слышали ни звука – даже шороха мыши за мебелью.