– Это очень смелый поступок с его стороны – попытаться избавиться от болезни. На такое не каждый способен, – заметил Джесс, когда они остановились перед исцарапанной дверью, за которой находилось логово «Веселых Разбойников».
У Джеймса не было возможности ни согласиться, ни ответить что-то еще, потому что дверь была полуоткрыта; толкнув ее, он увидел на вытертом диване у камина Кристофера и Томаса. Мэтью сидел в старом кресле, которое некогда было обито дорогой парчой.
Мэтью поднял голову и взглянул парабатаю в глаза. Юноше стало страшно. Мэтью выглядел не просто усталым, он был похож на ожившего мертвеца. Одежда на нем была чистой и выглаженной, но необычно простой – серый пиджак, черные брюки. Единственным ярким пятном была блестящая оловянная фляга, торчавшая из нагрудного кармана.
Неожиданно Джеймс вспомнил один летний вечер в этой самой комнате. Окна были распахнуты, теплый ветер развевал занавески; Мэтью в одном из своих пестрых жилетов со смехом тянулся к бутылке дрянного вина…
Казалось, прежнего Мэтью от теперешнего отделяла пропасть: Джеймсу было больно думать об этом, но, к счастью, Джесс в этот момент извлек пачку пергаментов и разложил их на круглом столе, стоявшем в центре комнаты. Кристофер сразу же подошел и стал перебирать записки, Томас подвинул стул и присоединился к нему. Джеймс, не отрывая от них взгляда, шагнул к Мэтью и оперся на спинку его кресла. Джесс, со своей стороны, отошел к окну и принялся внимательно разглядывать экипажи и прохожих, словно ему было противно смотреть на дневник матери.
– Вижу, пришла пора вступить в борьбу со злом, – усмехнулся Мэтью. – Что ж, начнем.
– Мэтью, – произнес Томас, подняв голову. – Как ты себя чувствуешь?
– Ну, – протянул Мэтью, – по утрам я чувствую себя так, будто меня засунули вот в эту флягу и встряхнули как следует несколько раз. И по вечерам то же самое. Так что, в целом, у меня бывают взлеты и падения.
– Ему лучше, – сказал Кристофер, не отрываясь от просмотра записок Татьяны. – Возможно, он не желает этого признавать, но ему лучше.
Юноша улыбнулся, и у Джеймса внезапно возникло желание взъерошить другу волосы. Это было слабое подобие знаменитой Улыбки Мэтью, но все же это уже была улыбка.
– Ты слышал? – спросил Мэтью, несильно толкнув парабатая локтем. – Ученый говорит, что мне лучше.
– Так и есть, – тихо сказал Джеймс. – Ты собираешься на рождественский бал сегодня вечером?
Он долго размышлял об этом и не хотел спрашивать; и в то же время что-то побуждало его спросить. Рождественский бал означал изобилие глинтвейна и бренди с пряностями, людей, пьющих за здоровье друг друга. Иными словами, снова спиртное. Снова искушение.
Взгляд друга затуманился. Если правду говорят, что глаза – зеркало души, то сейчас Мэтью набросил на эти зеркала непрозрачные покрывала. Он отвернулся от Джеймса и легкомысленно произнес:
– Со мной все будет в порядке. Я еще не настолько в плену у бутылки; не волнуйся, при виде чаши с пуншем я не брошусь к ней, как сумасшедший, и не суну в нее голову.
– Джесс, надеюсь, ты меня простишь за откровенность, – заговорил Кристофер, который все еще листал бумаги Татьяны. – Но боюсь, что твою матушку нельзя назвать очень хорошим человеком.
– Ах, это, – сказал Джесс. – Мне об этом прекрасно известно. – Он посмотрел на Джеймса. – Ты принес их?
Джеймс был одет в свое самое просторное пальто: когда Оскар был щенком, то прятался у него в кармане. Юноша вытащил ручное зеркало Татьяны и пару наручников, которые сегодня утром прихватил из Святилища.
– Наручники, – заметил Мэтью, а Томас и Кристофер в тревоге переглянулись. – Это сулит нам либо нечто весьма опасное, либо нечто весьма скандальное. А может быть, и то и другое?
– Наручники нужны для того, чтобы защитить меня, – объяснил Джеймс. – От…
Кристофер нахмурился.
– Здесь говорится, что Татьяна пользовалась зеркалом для связи с Велиалом. Ты же не…
– Да, именно это он и задумал. – Мэтью сел прямо, и его зеленые глаза сверкнули. – Джеймс, ты собираешься пообщаться с Велиалом?
Джеймс покачал головой, снял пальто и бросил его на диван.
– Нет. Я собираюсь шпионить за Велиалом.
– Но почему, во имя Ангела, ты уверен, что у тебя получится? – воскликнул Томас.
Джесс вздохнул, отошел от окна и встал у камина. Джеймс уже поговорил с ним вчера вечером и привлек его на свою сторону, хотя Джесс напомнил ему, что он за свою жизнь уже насмотрелся на общение Велиала с людьми.
– Мать пользовалась этим зеркалом для разговоров с Велиалом, – сказал Джесс и объяснил, что Татьяна не выполнила приказ уничтожить артефакт и подсматривала за Принцем Ада.
Томас был ошарашен.
– Ей нравилось наблюдать за ним? Просто… смотреть на него?
– Моя мать – очень странная женщина, – произнес Джесс.
– Катоптромантия, – оживился Кристофер. – Гадание на зеркалах. Было известно еще древним грекам. – Он с задумчивым видом кивнул. – Именно с помощью зеркал Татьяна общалась с Грейс на расстоянии.
– Интересно, откуда ты это знаешь? – спросил Мэтью.
Кристофер, не отвечая, принялся шуршать пергаментами. Вопрос, заданный Мэтью, Джеймсу тоже показался интересным, однако он решил, что не стоит развивать эту тему сейчас.
Томас хмурился.
– Все равно это опасно. Может, Татьяна и верила в то, что Велиал ее не замечает, но мы не можем полагаться на ее слова. Она ненадежный свидетель.
– В твоих словах есть доля правды, Том, – заметил Джеймс. – Это отчаянная мера. Но для нас настали отчаянные времена.
Он оглядел «Веселых Разбойников». Посмотрел на Джесса, который рассказал ему о своем открытии несмотря на то, что считал это неразумным и вообще не желал слышать ничего, что напоминало бы о кознях матери.
– До сих пор я не осознавал важности своей связи с Велиалом. Я был озабочен лишь тем, чтобы контролировать происходящее со мной, стараться поменьше видеть его и его царство. И лишь после того, как мне перестали сниться сны, я понял: если бы не сведения, полученные благодаря этой связи между нами, наши предыдущие столкновения закончились бы весьма плачевно для меня. Если Велиал разорвал связь со мной, значит, он счел, что для его целей так будет лучше. Следовательно, для нас будет лучше, если мы сумеем хоть одним глазком взглянуть на него и на то, чем он сейчас занимается.
Томас потер затылок.
– А ты в последнее время пытался попасть в царство теней?
– Да, – кивнул Джеймс, – но у меня ничего не получилось. Я думаю, это Велиал не дает мне заглядывать в свои владения. Очевидно, он хочет от меня что-то утаить; значит, я должен это увидеть. Нужно рискнуть.
– Он всегда ведет себя так безрассудно? – обратился Джесс к Томасу.
– К этому привыкаешь, – вздохнул Томас.
– Я всегда считал, – сказал преданный Кристофер, – что Джеймс поступает как герой, и восхищался им.
Джеймс кивнул. Даже если поддержка будет исходить только от человека, который регулярно устраивает взрывы у себя в лаборатории, это все же лучше, чем ничего.
– Спасибо, Кристофер.
Томас положил свои широкие ладони на стол.
– Так, – заговорил он. – Насколько я понимаю, ты знаешь, как действует это зеркало?
– Да, – подтвердил Джеймс. – В записной книжке Татьяны имеются инструкции.
– Ну, наверное… наверное, стоит попробовать, – неуверенно пробормотал Томас.
– Нет! – резко произнес Мэтью. Удивленный Джеймс обернулся. Его парабатай сидел прямо, скрестив руки на груди; на бледном лице выступили красные пятна. – Как вы можете даже обсуждать эту безумную идею? Джеймс, я запрещаю тебе рисковать жизнью. Если Велиал оставил тебя в покое, то и ты его не трогай!
Изумленные друзья молчали. Джеймс, наверное, был ошеломлен сильнее всех. Несколько месяцев, даже несколько недель назад он готов был услышать возражения со стороны Мэтью, но сегодня неподдельная ярость и возмущение друга застали его врасплох.
– Мэт, – начал Джеймс. – Велиал придет за мной – возможно, не сегодня, но уже скоро. Мне кажется, будет лучше, если мы заранее узнаем о его появлении и получим представление о его замыслах.
– Когда он за тобой придет, мы тебя защитим, – настаивал Мэтью. – Мы не позволим ему подчинить тебя, захватить твое тело.
– Дело не только во мне. Если ему удастся осуществить задуманное, пострадает множество людей.
– Люди все время страдают, – возразил Мэтью. – Но мы говорим сейчас о тебе.
– Я понимаю, – сказал Джеймс. – Но я – единственный, кто может заглянуть в царство Велиала. Единственный, у кого есть шанс выведать его планы. Поверь, мне это вовсе не нравится, и я с охотой отказался бы от такой привилегии, Мэт. Но что есть, то есть.
Мэтью испустил долгий, тяжкий вздох.
– Ладно, тогда объясни, как ты будешь использовать зеркало.
– Я встану спиной к стене, – спокойно ответил Джеймс. – Наручники нужно будет прицепить к чему-то такому, что трудно сдвинуть с места. Предлагаю каминную решетку: наверное, ее не трогали уже несколько веков. Я взгляну в зеркало и представлю себе эмблему Велиала. Не знаю, нужны ли на самом деле наручники, но мне очень не хочется, чтобы меня затянуло в серое царство. Это всего лишь предосторожность.
– Ладно, – кивнул Мэтью, – допустим. Но при одном условии.
– Что за условие?
– Я буду рядом с тобой до тех пор, пока это не закончится, – сказал Мэтью.
Он поднялся, держась совершенно прямо, не опираясь на подлокотники кресла; на его лице пылал румянец. Он напомнил Джеймсу того Мэтью, с которым он связал свою жизнь на церемонии, давным-давно; Мэтью, который не боялся ничего на свете, ни теней, ни пламени.
– Хорошо, – согласился Джеймс. – Пусть будет так.
В конце концов Джеймс уселся на пол перед камином, неловко скрестив ноги, а Мэтью сел рядом и уцепился за его пояс. Джесс держал зеркало, пока Томас надевал наручник на запястье Джеймса и защелкивал второй на каминной решетке.