Джесс издал неопределенный звук. Да, мать окончательно лишилась рассудка, подумал он. Всю его жизнь, сколько он знал ее, она ненавидела окружающих и медленно сходила с ума; а потом она воззвала к Велиалу, и демон пришел, как паук в детском стишке, и предложил ей могущество. Возможность осуществить мщение, которое представлялось ей в безумных мечтах. Прошли годы, и она перестала быть прежней Татьяной Блэкторн, перестала быть человеком; от нее осталась только сморщенная, иссохшая оболочка. Ее душу выжгли ненависть и жажда мести.
– От каждого из вас мне нужно по одной вещи, – продолжала Татьяна, ее беспокойный взгляд метался от одного Сумеречного охотника к другому. – По одной вещи, иначе мои Стражи… – она махнула в сторону белых фигур, – Иначе я прикажу им атаковать вас. – Она ухмыльнулась, глядя на Корделию. – Ты отдашь мне Кортану. Меч, выкованный кузнецом Велундом.
– Ни в коем случае, – заявила Корделия. Она смотрела на Татьяну сверху вниз, как на жука, наколотого на булавку. – Кортана по праву принадлежит мне. Этот меч выбрал меня, и никто не может отнять его.
Татьяна улыбнулась, словно ожидала и даже хотела услышать подобный ответ. Она перевела взгляд на Джесса.
– От тебя, мой сын, – продолжала она, – мне нужно, чтобы ты сбросил свою личину. Больше не нужно притворяться нефилимом. Оставь этих подлых предателей. Присоединяйся ко мне. Мы с тобой будем править Новым Лондоном. Мы вернем твоего отца из царства мертвых, и наша семья воссоединится.
Новым Лондоном? Джеймс бросил тревожный взгляд на Джесса, но лицо юноши было каменным. Он поднял меч Блэкторнов, и клинок тускло блеснул.
– Лучше я умру, чем присоединюсь к тебе, матушка, – произнес он, – и поскольку я уже побывал в мире ином, можешь быть уверена: это не пустые слова.
– Тех, кто идет против Велиала, ждет кое-что похуже смерти, – коварно ухмыльнулась Татьяна. В ее глазах загорелись зловещие огоньки – как будто она представляла себе Ад и все то, что уготовано врагам его повелителей. – Подумай хорошенько, прежде чем отказываться, дитя.
Она смотрела в лицо Джеймсу.
– А ты, Джеймс Эрондейл, – ухмыльнулась она. – Ты, кто считает себя первым среди этих людей. Согласись стать союзником Велиала. Он велел передать тебе, что пощадит тех, кого ты любишь, и оставит им жизнь, но только в том случае, если ты придешь к нему без принуждения. Он согласен даже подарить тебе эту девчонку. Один раз она бросила тебя, но во второй раз уйти не сможет. У нее не будет выбора; она навсегда будет твоей.
Джеймс невольно оскалил зубы.
– Эта речь многое говорит о тебе. Ты думаешь, что можешь соблазнить меня подобными предложениями? – грубо произнес он. – Думаешь, любовь – это стремление поработить другого человека, заставить его быть рядом с тобой, даже если он ненавидит тебя, если ему противно твое присутствие? Ты предлагаешь мне повторение истории с Грейс – не жену, а пленницу? – Он покачал головой и заметил, что Татьяна разозлилась. Джеймс был доволен: в конце концов, его задачей было тянуть время. – Велиал не понимает, что такое любовь, и ты тоже, Татьяна. Я хочу, чтобы у Корделии был выбор, чтобы она могла покинуть меня, когда пожелает. Потому что в таком случае я знаю: если она остается со мной, то делает это добровольно.
– Какая разница, добровольно или нет? – пожала плечами Татьяна. – Ты говоришь о морали, которая принадлежит прошлому. Скоро явится Велиал, место вашего города займет Новый Лондон, и у его обитателей будет только два выхода: служить ему или умереть.
– Велиал отшвырнет тебя прочь или убьет, как только ты перестанешь быть полезной ему, – сказал Джеймс.
– Нет, – сверкнула глазами Татьяна. – Благодаря мне Велиал получил армию; без меня он никогда не смог бы достичь своей цели. – Она развела руками, и Джеймс вздрогнул, заметив, что Безмолвных Братьев стало больше – их было уже не шесть, а десять. Твари, которых Татьяна называла Стражами, сумели проскользнуть во двор Института незамеченными. Их глаза были зашиты, но в темноте Джеймс мог различить сквозь щели ядовито-зеленый свет. – Ваши Безмолвные Братья бросили вас и перешли на сторону Велиала…
– Ложь. – Джеймс старался не смотреть в сторону ворот; он был уверен, что Чарльз и Первый Патруль скоро вернутся, но не хотел, чтобы Татьяна догадалась о ловушке. – Хочешь, я расскажу тебе, что нам известно? Ты устроила так, чтобы тебя заключили в Адамантовую Цитадель. Получив возможность украсть ключ от Железных Могил, ты бежала и передала ключ Велиалу. Ты открыла кладбище, и он смог войти. Он отправил в этот мир армию демонов-химер, и они вселились в тела, которые когда-то принадлежали Безмолвным Братьям и Железным Сестрам. Проникнув в Безмолвный город, ты впустила одержимых, чтобы они смогли захватить его. Мы знаем, что Безмолвные Братья не пойдут против нефилимов. Как обычно, ты и твой хозяин воюете чужими руками. У тебя нет преданных соратников, Татьяна. Ты способна только принуждать, шантажировать, угрожать и контролировать других людей, но неспособна вызывать любовь и преданность.
На долю секунды на ее лице промелькнуло непонятное выражение – может быть, она разозлилась? Удивилась? Джеймс не мог бы точно сказать. Татьяна выдавила отвратительную улыбочку и прошипела:
– Умный мальчик. Ты разгадал наш план. К сожалению, слишком поздно. Нас не остановить. – Она подняла голову и взглянула на шпиль Института, устремленный к багровому небу; раздался глухой гул, и Джеймс испугался, что Татьяна сумела каким-то образом вызвать землетрясение. – Еще немного, и Лондон падет. Я перечислила то, что мне нужно. Вы по-прежнему отказываете мне?
Джеймс, Корделия и Джесс переглянулись.
– Да, – произнесла Корделия. – Отказываем.
Татьяна, казалось, пришла в восторг.
– Чудесно! – воскликнула она. – Теперь у вас появился шанс увидеть, на что способны демоны, завладевшие телами нефилимов. – Она обернулась к Стражам. – Покажите им!
Стражи двигались синхронно, как единое существо. Подняв свои посохи, оплетенные молниями, они устремились к ступеням Института. Джеймс прицелился и выстрелил в одного врага; существо отстало, но остальные продолжали наступать, пока Джесс вытаскивал меч, а Корделия распахивала настежь входную дверь. Сумеречные охотники, притаившиеся в вестибюле, выбежали на крыльцо. В руках у них сияли ангельские клинки. Битва началась.
Одно колесо кареты очутилось на бордюре. Экипаж не врезался в дерево только потому, что лошади инстинктивно остановились; кучер был здесь явно ни при чем. Судя по всему, он уже несколько минут назад слез с козел и брел по проезжей части, шатаясь, как пьяный.
Алистер сложил ладони рупором и заорал, пытаясь перекричать вой ветра:
– Дэвис! Дэвис, что случилось?
Дэвис его не слышал. Он продолжал идти странными широкими зигзагами прямо по середине дороги. Томас собрался было за ним, испугавшись, что человека собьет какой-нибудь встречный экипаж, но внезапно заметил, что движение прекратилось. Кучера бросили экипажи; им попался даже омнибус, и Томас разглядел встревоженных простых людей, которые поднялись со своих мест и столпились возле окон.
Они находились на Грейс-Инн-роуд. Обычно в это время улица была очень оживленной, но сейчас пешеходов почему-то почти не было видно, и даже в окнах пабов было темно. Ветер гудел, как в туннеле, а облака угрожающе клубились, словно вода у подножия водопада.
На перекрестке с улицей Хай-Холборн они догнали Дэвиса – он упал на колени прямо на лед. Где-то по дороге он успел найти детский игрушечный обруч и теперь с озадаченным видом катал его по тротуару.
– Дэвис! – Томас тряхнул кучера за плечо. – Дэвис, во имя Ангела…
– Что-то тут не так, – заговорил Алистер. – Не только бедняга Дэвис ведет себя, как чокнутый. Посмотри вокруг.
Томас огляделся. На улице появились простые люди, но они выглядели как-то странно: бесцельно бродили по тротуару, иногда кругами. Лица у всех были бессмысленные, словно у пьяных. Какой-то уличный торговец тупо пялился в пространство, пока лошадь без всадника, с поводьями, волочившимися по мостовой, угощалась яблоками из его тележки. Мужчина в пальто шагал по тротуару, пошатываясь, как будто под ногами у него была палуба корабля во время бури. Старуха без пальто, задрав голову, рассматривала багровое небо. Она безутешно рыдала, но никто из прохожих, казалось, не замечал этого – по крайней мере, никто не останавливался, не спрашивал, в чем дело. Молодой человек лупил кулаком по фонарному столбу, и его перчатка потемнела от крови.
Томас шагнул вперед – он не знал, как быть, но чувствовал, что обязан что-то предпринять. Алистер остановил его, положив руку на плечо.
– Томас, – сказал Алистер. Его лицо было серым, а губы, которые Томас целовал всего несколько минут назад, были сурово сжаты. Юноша угадал его страх. – Это дело рук Велиала. Я уверен в этом. Нам необходимо немедленно вернуться в Институт.
Едва ли битва закончится благоприятно для защитников Института, мрачно подумала Люси.
Сначала девушка была полна решимости. Она и ее друзья, стоя в вестибюле, слушали разговор Татьяны и Джеймса – и приходили в ярость. К тому моменту, когда Корделия распахнула дверь, их обуяла жажда крови.
Резкий холодный ветер ударил в лицо, далекие раскаты грома напоминали бой гигантского барабана. Не успев спуститься с крыльца, Люси услышала выстрел Джеймса, но звук потонул в реве ветра, походившего на паровозный свисток.
Перед ней возникла какая-то белая фигура – Страж с посохом, охваченным адскими молниями. Люси пронзительно закричала, размахнулась и вонзила топорик ему в живот. Существо рухнуло на каменные плиты молча, с прежним равнодушным выражением лица.
Вытащив из раны оружие, Люси заметила, что кровь на лезвии очень темная, темно-бордовая, почти черная.
Что-то просвистело у нее над ухом – чакра; Мэтью швырял их без остановки, диски с острыми краями торчали из тел поверженных Стражей, валявшихся у подножия лестницы. Джесс действовал мечом с удивительным проворством и чуть не отрубил руку самому высокому Стражу. Анна пронзила ангельским клинком другого, и в его груди теперь зияла рана с огненными краями. Тварь упала на колени, даже не взглянув на одежду, охваченную пламенем.