Внутри все похолодело.
— Идем. — Таальвен потянул ее за руку. Но от того, что жуткая картина осталась за спиной, ничуть не полегчало.
Дебри потихоньку сгустились, овраги и буреломы все чаще преграждали дорогу.
Настороженно оглядывая заросли дикого кустарника, колдунья вдруг кивнула в сторону.
— Еще одно дерево.
Добела обглоданные кости позвякивали на ветвях ближайшей осины. На этот раз их обнаружилась добрая дюжина — черные перышки лоснились в лунных отблесках.
Лютинг замер в нерешительности, гадая, стоит ли возвратиться или безопаснее продолжить путь. Но как только он обернулся, ответ прояснился сам собой: вместо зеленых крон позади насколько хватало взора белели россыпи костяных амулетов.
— Дорога исчезла, — кивком подтвердил Северный ветер.
К счастью, ему хватило ума не высказывать вслух предположения на сей счет.
Изольда всполошенно крутанулась на месте.
— Это пока ни о чем не говорит. — Перехватив ее беспомощный взгляд, Таальвен Валишер заслонил спиной украшенные ветви. — Предлагаю двигаться в прежнем направлении.
— Но… — девушка переступила с ноги на ногу, — там же гирлянд видимо-невидимо.
— Просто кости. — Сдернув один из амулетов, Хёльмвинд пропустил его звенья сквозь пальцы и уронил в траву. — Сами по себе они безобидны.
От резкого движения остальные связки зловеще закачались, но больше ничего не произошло.
— Хорошо, — подавив беспокойство, уступила колдунья.
Магия ее безмолвствовала. Может, и верно — нечего бояться дороги, украшенной оберегами. Вдруг они призваны защищать путников?
Поглядев украдкой на стиснутые ладони Изольды, Лютинг направил ее по следам ветра. Чувства вдруг обострились. Может, оттого принц ощущал, как шипит полозом страх на задворках ее души.
Хёльмвинд также ступал с опаской, прислушиваясь к тому, что творится за сотню саженей. Но как бы чутко он ни замирал, в ночной тишине ширился лишь дробный перестук полых птичьих косточек:
— Клик-клак, клик-клак.
Хорошо, что Изольда не способна была расслышать слабое, доводящее до озноба пощелкивание. Иначе ее наверняка пришлось бы тащить на плече. Пока же принцесса двигалась добровольно, пускай и не слишком воодушевленно.
Вместо тропинки под ногами давно теснились кочки и ухабы. Сонные деревья с костяными кронами обступили путников со всех сторон и угрюмо молчали — ни полночного крика вылетевшей на охоту совы, ни листвяного шороха. Затишье заставляло нервничать, хоть само по себе и не сулило бед. Во всяком случае, Таальвен не чуял поблизости ни одного живого существа.
К полуночи стало ясно: ночлега путешественникам ждать нечего. Впрочем, обессилевшая принцесса, невзирая на ломоту в ногах, сама не согласилась бы разбить лагерь в костяных дебрях. Под страшными деревьями она глаз не сомкнет — уж лучше топать, покуда хватит мочи. Вдруг заклятый лес кончится так же внезапно, как появился.
Но Северный ветер, кажется, был настроен не так решительно. Прикрываясь ладонью, он зевнул во весь рот и потер слипающиеся глаза.
— Ты в порядке? — Изольда задержала взгляд на бледном лице.
— Нет, — ворчливо отозвался верховный. — Чувствую себя слабым человеком, неспособным осилить жалкую сотню верст!
— Вот оно что, — девушка усмехнулась, — наконец ты с нами на равных.
В речах его она не распознала ноток досады или ожесточения — лишь бесконечную усталость.
— Честно говоря, в последнее время и я выдыхаюсь быстрее обычного. Видно, терновая ведьма совсем перестала помогать — бережет силы для себя.
«В тьер-на-вьёр ли дело?» — лениво всплыло в голове у Лютинга. Но размышлять дальше было чересчур утомительно. Мысли вязли в болоте туманной дремы, воспоминания путались, словно он снова стал волком, забывающим свой человеческий облик. Тело внезапно сделалось вялым, неповоротливым, будто принц управлял им издалека.
«Идти!» — строго приказал он себе.
Ноги повиновались неохотно: шаг — и мертвенные осины проплывают мимо, второй — алый плащ Изольды исчезает вдали.
— Тааль? — глухим эхом отдалось в ушах. — Нашел что-нибудь?
Кому принадлежит этот звонкий голос?
С трудом разлепив веки, Лютинг обнаружил, что стоит посреди чащи, в забытьи уронив голову. Принцесса напряженно застыла поодаль, ожидая его ответа.
Чтобы догнать ее, понадобилось напомнить себе о долге и цели их похода.
— Ты ведешь себя странно, — пожаловалась колдунья, всматриваясь в отстраненные зеленые глаза. Подобный взор она помнила — он не знаменовал ничего доброго.
— А где… — Изольда оглянулась, ища Хёльмвинда.
Искать долго не пришлось — ветер бесцеремонно уселся под кроной ясеня, опершись спиной о мощный ствол. Костяные амулеты над ним торжествующе позвякивали.
— Тебе плохо, Хёльм?
Владыка и не думал отвечать. Разум его стремительно ускользал в спасительную топкую бездну, в которой не было ни испытаний, ни тревог.
— Да что с вами обоими происходит? — воскликнула Изольда, дергая верховного за руку и повторяя про себя, как молитву: «Главное — не паниковать…»
Льдистые глаза недовольно приоткрылись.
— Оставь меня, ведьма…
— Что значит, оставь? — Принцесса вцепилась в него еще яростнее, заставляя северного владыку подняться с земли.
Пока она возилась с ним, вздремнуть решил Таальвен Валишер и, высмотрев удобное местечко в гнезде корней, плюхнулся туда, настелив предварительно кучу сухих листьев.
— А это как понимать? — заслышав шорох, встрепенулась принцесса. — Немедленно вставай!
Но сквозь вязкое марево душной лесной ночи бывший волк различал ее голос смутно.
— Лютинг Вестильд Таальвен Валишер Мак Тир… — донеслось словно из-за запертой наглухо двери. Больше ничего было не разобрать.
— Прошу, очнитесь! — От отчаяния Изольда заломила руки. — Вы оба пугаете меня… Если это игра или шутка, самое время прекратить.
Но едва ли Таальвен с ветром притворялись. Дыхание их утихло, плечи опустились под тяжестью глубокого беспробудного сна. Казалось, мужчины попали под действие коварных могущественных чар — как бы Изольда ни умоляла, они оставались глухи и немы.
С ужасом сознавая, что растормошить спутников разумными доводами она не в силах, принцесса заметалась меж деревьями.
— Что теперь делать? Что делать?
В груди стало тесно и одновременно не хватало свежего воздуха.
— Хёльмвинд… — Она опустилась на колени рядом с ветром. — Слышишь меня?
Может, дать ему оплеуху? Наверняка это разбудит верховного.
Но, занеся ладонь для удара, принцесса вдруг остановилась. Бить столь безмятежное совершенное лицо — кощунство.
— Ох…
Так и не прикоснувшись к ветру, она осторожно подобралась к Лютингу. Во сне черты его разгладились и казались не такими суровыми, тонкий шрам белел у виска. Губы сжались, готовые изрекать безжалостные приказы…
«Пожалуй, стоит начать с Таальвена. Он проснется и поможет привести в чувство верховного». — Рассудив так, она замахнулась и влепила мужу хлесткую пощечину.
Сердце зашлось ликующим ужасом.
«Я вовсе не мщу за то, что он собирался увезти меня из дому силой».
— Таальвен! — Раздался новый звонкий шлепок, но принц даже ухом не повел.
Тогда колдунья замахнулась посильнее. На сей раз мрачное удовлетворение сменилось искренним раскаянием.
— Просыпайся! — В отчаянии она затрясла мужа и бессильно уткнулась ему в плечо.
Это подействовало лучше оплеух. Не поднимая век, Лютинг шевельнулся, застонал беззвучным шепотом:
— О, Изольда… За что ты меня так ненавидишь?
— Хватит, — потерянно всхлипнула девушка. — Мне страшно, Тааль. От здешнего леса у меня мурашки…
— Тогда ложись спать. — Ловким движением он опрокинул ее на себя, прижимая к груди.
Колдунья взвилась, как ужаленная.
— Нет!
Но бороться с Лютингом не было надобности — наваждение прошло так же быстро, как возникло: приморский королевич снова спал, свесив голову набок.
— Проклятье! — Терновая колдунья безотрадно опустилась в жухлую траву, стиснула виски. — Как же мне заставить вас очнуться?
Как назло на ум не приходило ни одной идеи. Наверняка всему виной был прожорливый Гладан-Къёль — недаром о нем ходили легенды. Следовало убираться при первом появлении зловещих костей, а теперь осталось положиться на милость судьбы. Ни петь, ни колдовать сейчас принцесса не могла.
А не попробовать ли утащить спутников? Она с надеждой покосилась в сторону ветра. Раз он в прошлом умел летать, то должен весить не слишком много. Стоит рискнуть.
Изольда поднялась и крепко ухватилась за мягкий сапог Хёльмвинда. Рывок — и он на вершок сдвинулся с места. Повозившись еще немного, колдунья с горем пополам дотащила верховного до соседнего дерева и остановилась, отдуваясь.
— Неподъемная ноша!
С Лютингом дела обстояли куда хуже: ей не удалось даже выволочь его из гнезда корней.
«Может, соорудить для них носилки — идти станет легче…» — Изольда огляделась в поисках подходящих прутьев — у дубов на соседней поляне как раз имелась пара разлапистых длинных сучков.
Но стоило ей отойти от Таальвена Валишера на шаг, раздались хруст и шорох. Заросли шиповника заволновались, расступились — на луговину выскользнула невысокая фигурка в нищенской рясе и капюшоне.
В его складках лицо полностью терялось, но принцесса все же почувствовала, с каким изумлением на нее уставились невидимые глаза. А затем тишину нарушил резкий хрипящий голос:
— Тина, кровь и старые кости, а ты почему не спишь?
— Я… мне… — вконец растерялась Изольда.
Невероятным казалось встретить в зачарованных дебрях кого-то еще. Разумно ли обращаться к незнакомцу за помощью?
— Мои спутники внезапно уснули, — решилась поведать девушка.
По тому, как повернулась под капюшоном голова, можно было проследить за взглядом загадочной фигуры: на секунду он замер на белых волосах Хёльмвинда, затем плавно переместился к ножнам у бедра Таальвена.
— Я пыталась привести их в чувство, но… — Колдунья взъерошила кудри.